— Не беспокойся, Сережа, — твердо ответила Ирина. — Ничего ужасного не будет. Порскунов не хуже, а может быть, лучше других летчиков знает это море. У него тоже полярный геликоптер. И кроме того… — На лице Ирины отразилось страдание. — Я не могу… Пойми, Сережа, милый, не могу сидеть здесь в бездействии, пассивно ждать вестей от других…

Голос Ирины задрожал, и она замолчала, опустив глаза.

Лавров долго и печально смотрел на нее.

— Лети, Иринушка, — тихо сказал он, поцеловав ее в лоб. — Ты права. Горе легче переносится в борьбе с ним. Лети, дорогая. Летчики, конечно, сделают свое дело хорошо, но тебе будет действительно легче. Если бы я мог отлучиться, сам полетел бы с тобой… — Он опять помолчал и добавил, упрямо, с какой-то угрозой нахмурив брови: — А я скоро вернусь и поговорю с Хинским. Он неспроста приходил к вам на завод. Нет, если он не придет ко мне — я сам пойду к нему, когда, вернусь с шахты.

Солнечный луч щекочуще пробивался в глаза, губы спящего Лаврова невольно складывались в счастливую улыбку.

Гудок телевизефона прогнал дремоту. Лавров открыл глаза, и на него сразу нахлынули мысли о приезде, о будничных заботах, деловых разговорах с Кундиным.

Скромно убранная комната была залита желтым солнечным светом наружных фонарей: широкие полосы света наискось падали на пол и на подушки постели.

Телевизефон настойчиво гудел. Лавров протянул руку к столику и включил экран. Появилось лицо Кундина — начальника строительства шахты номер шесть. Его добрые голубые глаза, толстые губы и клочковатая бородка какого-то линялого цвета вызвали у Лаврова улыбку.

— С добрым утром, Сергей Петрович, — пропел тенорком с экрана Кундин. — Отдохнули с дороги?

— Отлично, Григорий Семенович! — весело ответил Лавров. — Даже заспался. Спасибо, что разбудили.

— Разрешите зайти за вами. Пойдем вместе в столовую, позавтракаем, там скажете мне, как вы хотите провести первый день. Или, может быть, у себя завтракать будете?

— Пойдемте в столовую. Там, на людях, веселей. Заходите за мной.

Высокий, широкоплечий Кундин казался еще выше рядом со своим маленьким сухощавым спутником. У крыльца столовой Кундин остановил выходившего оттуда коренастого человека с бритым смуглым лицом и густой черной шевелюрой.

— Как себя чувствуете у нас, товарищ Курилин? Привыкли, надеюсь? — И, обращаясь к Лаврову, прибавил: — Наш новый работник, Сергей Петрович, третьего дня прибыл с «Полтавой». Прислан из ВАРа начальником склада вместо Максимова. Товарищ Курилин, это Сергей Петрович Лавров, заместитель министра ВАРа.

Курилин быстро и пронзительно посмотрел на Лаврова и молча пожал протянутую ему руку.

— Спасибо, — ответил он Кундину. — В общем, чувствую себя недурно, если не говорить о… о…

Он замялся, как будто не находя слов.

— А, понимаю, — улыбнулся Кундин, внимательно и заботливо заглядывая ему в глаза. — Сверху?

Он указал на свод. Курилин кивнул утвердительно.

— Ничего, — успокаивающе сказал Кундин. — Это общая участь всех новичков. Первые два-три дня они испытывают чувство угнетения и легкой тревоги от сознания, что над их головой — толща воды в несколько сот метров…

— Эти ощущения очень скоро и бесследно проходят, — прибавил Лавров. — Думайте, что над вами черное беззвездное небо. И еще: надо поскорей научиться владеть скафандром и выходить на дно моря.

— Я уже два дня занимаюсь этим, — ответил Курилин, глядя через плечо Лаврова. — Мой учитель, главный метаморфизатор Садухин, кажется, доволен моими успехами. Вчера с полудня я даже участвовал в аврале. И сейчас туда иду.

— Это что за аврал? — обратился Лавров к Кундину.

— Я объявил несколько дней назад, с приходом к нам «Полтавы», аврал по уборке с морского дна всех выброшенных ею грузов. Желаю успехов, товарищ Курилин.

— Много грузов? — спросят Лавров, попрощавшись с Курилиным.

— Очень много! Не знаю, когда управимся. Все свободные от вахт и дежурств работаю на дне.

— Давайте после завтрака и мы примем участие в аврале, — предложил Лавров. — Кстати, о «Полтаве», у них все в порядке?

В большой светлой столовой они устроились за столиком у окна, выбрали и заказали себе завтрак. Народу было мало. Почти все знали Лаврова по его предыдущим приездам на шахту, и ему приходилось все время здороваться с подходившими к столику людьми.

— Как будто в порядке, — продолжал разговор Кундин. — Хотя после гибели «Чапаева» и до прихода «Литке» были легкие сжатия льдов, но, в общем, ни «Полтава», ни «Щорс» не пострадали.

Кундин громко вздохнул и показал головой.

— А пропавших пока не нашли, Сергей Петрович? Каково им среди льдов!

Обычно бледное лицо Лаврова, казалось, еще более побледнело.

— Вы думаете, они живы? — спросил он. — Среди них — мальчик с собакой.

— Да, да…

— Мы с ним очень дружили. Это брат моей подруги… Славный мальчик.

Кундин сочувственно вздыхал, слушая историю исчезновения Димы из Москвы.

Через час Лавров и Кундин, надев скафандры, вы шли из поселка через проходную камеру порт-тоннеля на морское дно. От поселка во все стороны тянулись широкие стеклянные дороги, освещенные цепочками ярких электрических фонарей. Туманными перламутровыми пятнами фонари расплывались вдали, в зеленоватой темноте глубин. Идущее по радиусам дороги соединялись внешними и внутренними кольцами. Между ними на морском дне были густо рассыпаны огоньки — там в облаках ила бродили темные фигуры людей в скафандрах. Порой над дном поднимались большие круглые шары, и люди вели их за собой, как слонов.

— Видите? — сказал, указывая на огоньки, Кундин. — Это все неубранные грузы.

— Да, работы хватит на несколько дней. Возьмемся вон за ту громадину.

Они сошли с дороги на мягкое, пушистое дно и, разрезая плечом воду, взмучивая ил, направились к огромной полузарывшейся бочке.

На ней лежал двойной парашют с горящей наверху небольшой лампочкой. В таком виде груз был спущен на дно с «Полтавы». Кундин приподнял край парашюта, нащупал под ним аппарат со сжатым воздухом и нажал кнопку. Парашют стал медленно раздуваться, потом всплыл над бочкой и немного погодя, превратившись в шар, приподнял ее со дна. Увлекаемый Лавровым и Кундиным за стропы, шар поплыл невысоко над дном, унося тяжелый груз. По дороге катился свободный электрокар. Кундин поднял руку и остановил его. Маневрируя шаром, они опустили бочку на площадку машины, и через минуту она скрылась среди других электрокаров, катившихся по дороге к поселку.

Лавров и Кундин принялись готовить к отправке большой тяжелый ящик, затянутый в блестящую непромокаемую ткань и обвязанный накрест веревкой. Лавров молчал, отдавшись своим мыслям. И пока руки, почти механически, работали, в голове возникали то мысли о Диме и всех опасностях, окружающих его, то воспоминания о Березине. Неужели его догадки правильны? Неужели Николай… И Коновалова он рекомендовал… Скорей бы, скорей вернуться в Москву, повидаться с Хинским! Как мог Николай пойти на это? Почему? Зачем?

— Держите же строп, Сергей Петрович! — раздался испуганный голос Кундина. — Вырвется! Ах, черт возьми! Так и есть!

Наполненный шар взвился и быстро понесся вверх, готовый исчезнуть в темноте вместе со своим грузом. Но следом за ним, словно торпеда, взлетела закованная в сталь человеческая фигура. Это был Лавров, мгновенно пустивший в ход винт скафандра. На поверхности океана — льды, и если они в движении, шар будет раздавлен или разорван ими. Тогда тяжелый груз, быстро падая вниз, может случайно обрушиться на кого-нибудь из работающих. Ничего ужасного, конечно, не произошло бы — все люди в скафандрах. Но и в скафандре почувствовать такой удар неприятно — может ушибить или поранить.

Примерно на сотом метре от дна Лавров настиг беглеца и схватился за болтавшийся в воде строп. Одновременно из глубины вынырнул еще один тускло поблескивающий силуэт, и человек в скафандре схватил второй свободный строп. Лавров остановил свой винт, дотянулся до кнопки, регулирующей подъемную силу шара, и выпустил из него немного воздуха. Шар пошел на снижение. Тогда Лавров направил луч своего фонаря на человека. Сквозь прозрачный шлем он узнал Курилина.