Глава 7

На следующий день мы согласовывали организационные моменты. Хотя предстоящий бал и не был балом дебютанток, но по традиции, представляясь, я должна была обозначить свои таланты. Разрешалось петь, танцевать, играть на различных музыкальных инструментах. Кто-то демонстрировал свои особо удачные вышивки или рисунки. В общем — кто в чем преуспел, то и выставлял на суд королевского двора. Граф представлял меня, как свою наследницу, а мне просто хотелось порадовать его. Сначала я решила сыграть что-то из нашего, земного. Тот же Полонез вызвал бы фурор. Но он был не моего сочинения, а хороших исполнителей музыки, думаю, здесь было достаточно и без меня. И я решила петь. Что — следовало обдумать. Необходимое, в связи с предстоящим балом, платье мы заказали специалистке по «не естественному». Женщина приехала с каталогами, но у меня перед глазами стояло одно платье из какого-то фантастического фильма. Верх был точно, как на портрете Натальи Гончаровой и талия так же затянута корсетом. Но вот низ — в каталоге я увидела юбки, состоящие будто бы из сотен слоев легчайшего газа. Они широким колоколом расходились книзу, при малейшем движении окутывая ноги пенными волнами. Цвет тоже выбрала, как в том фильме — ярко-голубой. В таком платье мои глаза синели бы ярче, чем обычно. В прическу полагались пышные белые перья птиц, приколотые к волосам аграфом. Декольте тоже необходимо было украсить, поэтому я согласилась взять у графа напрокат фамильные камни. Мы обсудили с приезжей дамой какой величины должны быть буфы коротких рукавов, какой длины — перчатки. Здесь носили короткие кружевные. А я заказала из голубого, как на корсаже, атласа и длиной по локоть.

Я уже любила этот образ и замирала от предвкушения. Пусть этот бал как бы и не настоящий для меня, все равно это, как дебют на сцене — огромное волнение и непередаваемый душевный подъем. Надеюсь что графу не придется краснеть за меня.

Что касается бальных танцев, в которых мне придется участвовать, то был приглашен учитель, и мы с ним в неделю уложились с обучением. Меня в свое время готовили к балу дебютанток в Дворянском собрании и вальс, полонез, мазурку и даже танго я умела танцевать. Здешние танцы немного отличались от наших, из-за этого порядок движений пришлось заучивать по новой. Учитель танцев также ознакомил меня с церемонией представления и порядком мероприятий, проходящих на балу. Сначала, при входе в залу, звучало представление появившейся пары. Потом, когда все гости, в основном, явились, выходила монаршая чета. Дамы склонялись в реверансе, мужчины преклоняли голову. Затем следовало собственно представление впервые прибывших дам и девиц. Пока те, представившись и побеседовав с монархом, готовились демонстрировать свои таланты, остальные гости приглашались на фуршет.

Концерт проводился в танцевальном зале, там же потом король с королевой открывали бал, который продолжался всю ночь. Существовали обязательные танцы, объявляемые в определенное время, но это и так станет ясно по ходу мероприятия. В общем, совсем небольшие различия с традициями нашего бывшего императорского двора. Разве что демонстрация талантов стала бы там в новинку. Мне необходимо было станцевать с Ромэром до полуночи, а потом выйти за дверь. Там я отдам фамильные камни их хозяину и в двенадцать ровно, как Золушка, буду унесена домой. Меня предупредили, что я окажусь там же, откуда меня забрали в прошлый раз, то есть — в кровати. Процесс опять будет неприятным и болезненным, но я была готова к этому.

Дни летели и вскоре граф сказал, что завтра мы выезжаем в столицу. Платье было упаковано, драгоценности ждали нас в банке. Я последние два дня просто бродила по окрестностям, выезжала на своей Серой. Любовалась по вечерам с террасы светящимися в темноте стрекозами. Повар готовил мне легкие и вкусные блюда. Слуги присутствовали на всех моих предыдущих репетициях. Я привыкла в театре к открытым прогонам и они мне абсолютно не мешали.

С собой мы увозили кристалл с записью музыки, необходимой для исполнения романса, который я выбрала. Запись проходила интересно — я садилась в кресло в пустой закрытой комнате и в тишине вспоминала музыку, которая была мне необходима. Можно было и пропевать в уме — голос не накладывался на музыку на носителе. В нужный момент перед выступлением необходимо было сжать кристалл в руке и представить начало мелодии. Сила звука уже была настроена на звучание в танцевальном зале королевского дворца. Кристалл доставил в бархатной коробочке сопровождающий. Он же обеспечил запись. Все быстро и организовано.

Граф иногда прогуливался со мной по поместью, угощал ягодами и плодами с деревьев и кустов. Рассказывал о своей молодости в военной академии, о военных компаниях, в которых участвовал. О магических новинках, которые впечатлили даже меня. Интересовался историей моего рода, моими родными. Я была благодарна ему за то, что он больше не поднимал вопрос наших отношений с его сыном, хотя и знала, что эта тема остается для него больной.

Мы с ним ужинали вместе в гостиной, потом я исполняла музыкальные пьесы, классику и современные. Любимой его вещью стал вальс из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь». Я сама буквально купалась в этой мелодии, слуги слушали в мертвом молчании.

Жаль, что я раньше не знала о музыкальных кристаллах — эта мелодия раскрывалась полностью только если звучали скрипки. Наши вечера нравились мне. Если бы не моя семья, кто знает… Он стал мне вторым отцом. Слишком сентиментальный и чувствительный, тем не менее, он не был слаб. Его силе духа можно было позавидовать.

В наших беседах я выяснила, что такое этот миларис, и каково его действие. Омолаживающий эликсир был доступен только очень богатым людям, и его требовалось употреблять регулярно. Граф в течение пятнадцати лет пропускал приемы по известной причине. Мы долго спорили о смысле жизни и целях, к которым стремится человек. Я пыталась уговорить его начать принимать средство. Но неизменно встречала непонятный горестный взгляд, в моем понимании, совершенно не соответствовавший моменту. Так мы и не пришли в этом вопросе к единому мнению.

Наконец, наступил день отъезда. Я прощалась со слугами, отыскивая их на рабочих местах. Благодарила повара и горничных, утешала рыдающую Жану. Скормила половину булки моей Серой. Но предстоящее мне испытание, а потом и уход домой делали прощание не болезненным для меня. Подъехавший экипаж принял меня и мой багаж. Граф вскочил на своего коня, а я откинулась на подушках, не желая затягивать прощание. Странное это было состояние — как будто и со мной произошло все и в то же время воспринималось, как какой-то нереальный и уже пройденный этап киношной чужой жизни.

Дорогу не буду описывать. Это было утомительно, несмотря на имеющиеся у экипажа рессоры. И дороги были приличными, но длительное созерцание в основном однообразного пейзажа было скучно. Я, по большей части, спала или тупо размышляла над тем, что вижу. Поля и сады, лес хвойный и лиственный, села и поселки. В отличие от сюжетов любимого фентези, мы не останавливались в придорожных трактирах. Сопровождающие нас люди разбивали бивак на ночь с палаткой для графа и ночевкой в карете для меня. Среди дня мы останавливались часа на три для приготовления и принятия пищи в обед. Слегка вздремнув, отправлялись дальше. Всего ехали двое суток. Невозможность помыться и переодеться раздражала, хоть я и была одета в максимально комфортную одежду. Поэтому, прибыв в столичную резиденцию графа, я моментально закрылась в ванной комнате, велев горничной не беспокоить.

Моя комната здесь была не менее роскошной, чем в поместье. Кровать — удобной, горничная — старательной. Я в последних своих переживаниях уже и не замечала, как втянулась в эту жизнь, как подстроилась под нее. Воспринимала, как должное, что у меня есть прислуга, что мне стараются угодить и сделать мое существование здесь максимально удобным и комфортным. Что к моим услугам деньги графской семьи и, надо сказать, что немалые деньги. Я думаю, что платье и все остальные траты составили довольно кругленькую сумму. Я принимала это и дело было не в том, что воспринимала, как компенсацию за свои несчастья — я принимала это, как принимала бы траты мамы с папой на меня — как закономерность и безо всякого зазрения совести.