И ведь критерии счастья у всех разные. Может и не так сильно, но отличаются же. К тому же, для меня пока секс — понятие неизведанное, так уж, к сожалению, вышло. Не потянуло ни к кому так сильно, не чувствовала необходимости сближаться настолько. И познать его хочу с любимым и любящим меня человеком, это и будет полнота счастья, наверное. Так что в ближайшем будущем, пока не полюблю и не выйду замуж, этот способ — не мое. А если не сложится, так тоже бывает… значит — не судьба. И не смертельно.
А сейчас я, не скрываясь, больше не сдерживая себя, буду искать свой метод. Жаль, что нет другого легкого пути. Перевод дневника моей предшественницы Мари спрятала в секретный ящик стола.
На душе было противно. Все вокруг знали, чего ждать — пока я смачно трахнусь. И няня, и Раян, и его команда, и все придворные за тем столом, а уж герцог то… Тот был готов поучаствовать. Практичный интерес. А чего ждали от меня, давая перевод тетради? Что я пойму, что нужно делать и стану это делать? Вот же гадство-то… А Раян… тот поцелуй руки, симпатия… при наличии невесты тоже готовность помочь стране?
Осознание того, что я снова одна, что дружба и хорошее отношение были с подводными камнями, что обо мне за глаза думали, как о похотливом, порочном, если не сейчас, то в будущем, создании… Будущее здесь перестало казаться безоблачным. Год впереди пугал. Даже дом не радовал уже так сильно.
Есть вариант отказаться от работы совсем. Не так уж я переживала за чужую страну. Способ достижения результата сейчас казался мне позорным. Вся эта страна будет знать, чем я занималась. А если откажусь? Что они мне сделают? Ничего. Я готова была помочь по доброте душевной, а сейчас передумала. Вот и все. Помочь хотела друзьям, а не людям, которые… а, ладно, что зря травить душу.
На обед не вышла, видеть никого не хотелось. Ужин сказала принести наверх. С Марашкой говорить не стала, сказала, что отдыхаю — голова болит. Долго не могла уснуть, перепарившись в ванной. Лень и апатия навалились страшные.
Так просидела взаперти три дня. Читала общеобразовательные книги, усевшись в кресло возле открытого окна. Потом просто сидела, тупо глядя в сад, подперев голову руками. Спала и ночью и днем. Не стесняясь, использовала воду в ванной по два раза в день. Ее грели специально для меня и для кухни в мини-котельной. С Яшкой почти не общалась. Она и сама притихла и не надоедала.
Чувствовала спокойное безразличие ко всему происходящему. Иногда видела из окна проходящего к дому Раяна, Марашку. Кухарка собирала на грядке травы для стола. Я втягивалась в ленивое безделье. Тоскливое безразличие и безнадега становились привычными.
Вечером третьего дня, собираясь ложиться спать, я вдруг прислушалась. Послышалось? От гостевого дома доносилась песня. Ребята хором пели про очи черные. В груди сдавило, перекрыло горло. Слезы хлынули рекой. Я закрыла окно, почти не видя ничего вокруг, забежала в ванную и плакала, сев на пол и обняв колени. Не знаю, что я чувствовала, почему заплакала первый раз за все эти дни? Почувствовала вдруг, что не так уж и одинока? Они же поддерживают меня этой нашей песней.
Ночью я смогла выйти в сад. Гуляла, никем не замеченная, по дорожкам, в беседке усилила запах ночной фиалки и втягивала его в себя с жадностью. Цветы энотеры наливались светом в темноте, становясь похожими на фонарики. Над ними появились ночные бабочки. Я зачарованно выписывала ими круги и восьмерки. Мне захотелось почувствовать движение воздуха от их полета — они послушно подлетели ко мне и танцевали вокруг. Захотелось большего, ощущение всесилия накатывало волной — тихий звук воды, изливающейся ниоткуда и пропадающей в никуда, не доходя до земли, заполнил тишину ночи. Я смотрела на висящий в воздухе водопад, пронизанный холодным светом луны. С бредовой легкостью построила вокруг ночного светила кольцо из прозрачных ночных облаков.
Сидела среди этой красоты и понимала, что я не одна, что все это со мной, мое. Я постараюсь сделать все, что смогу, хотя бы из благодарности за возможность испытать сейчас это. И, скорее всего, не все думают обо мне гадости. И не заставляет меня никто ничего. Может быть, поймут и остальные, что я такая, какая есть. Поэтому буду просто жить тут. Станет накладно для герцогства — пускай отправляют домой. Буду просто жить, как могу…