К Натану с ребятами мы возвращались ближе к вечеру. После поцелуя очнулись под каким-то деревом. Сползли с коня, не выбирая места. Вокруг сидели и лежали волки. Я чувствовала себя членом стаи. Запах хвои и земли, раздавленной травы, звериный запах, копыта коня, переступающего с ноги на ногу в шаге о т нас, шумное дыхание волков. Поцелуи, сносящие напрочь крышу, сильное мужское тело под моими обнимающими руками. Напряженные мышцы, запах пота — приятный, пряный. Глаза, от которых невозможно оторваться. Лицо мужчины необыкновенной, нечеловеческой красоты, склоняющееся ко мне… Что бы ни было потом, этот день, начавшийся с того, что я ударила и укусила его, запомнится навсегда, как нечто невероятное и почти невозможное.

Я не стала в тот день женщиной, хотя это было и не мое решение. Что бы он ни сделал тогда — я не в состоянии была противиться.

Мы подъезжали все ближе к месту встречи с Натаном и охраной, и я возвращалась потихоньку на землю. Начинала доходить до ума и ситуация в целом — тут я ни о чем не жалела. И то, как я сейчас выглядела — раскрасневшаяся, растрепанная, с хвоей в волосах, с искусанными, распухшими губами… Что тут кому не ясно? А кому я обязана докладывать? И перед кем отчитываться? Пусть думают, что хотят. Натана я сразу предупреждала.

— Зодар, почему ты назвал Натана братом?

— Мы все кровные братья. Побратались в пятнадцать лет, он на четыре года моложе — родной брат Назара. Я, Зодар, Натан, Назар. Прошли обряд, обменялись кровью, принесли клятвы. Теперь мы братья — узы крепче родственных.

— Ты думаешь — Дар все поймет, примет?

— Наташа, я перестал искать любовь в твоих глазах тогда, когда услышал, что ты его нарекла. Дать имя — признать своим. Я уехал тогда. Ты знала, что делаешь?

— Я просто сократила имя. Сказала ему, что Зодар уже есть, пусть будет Дар. Чтобы не путаться. Он согласился.

— Я приведу тебя сегодня к матери, как невесту. Пройдем обряд завтра утром и уедем в лес. Даже если он поймет и примет… Я бы не хотел быть на его месте. Нужно дать ему время привыкнуть, смириться. На что он способен… я и о себе не скажу, что бы сделал? То, что он отказался от невесты — не беда. Он не любил ее. Может, все и к лучшему — она заслуживает большего, чем женитьба ради наследников. Будет искать — рано или поздно найдет ту, которую полюбит. Или не найдет. Его никто не тащил в ту комнату, Наташа. Это его и только его выбор — прекрати винить себя в его беде. Он мужчина, правитель страны. Сильный. С одной стороны — выдержка, верность принятому решению о тебе, характер. С другой — просто похоть. Она перевесила. Значит — она сильней, а возможно это что-то большее. Так иногда бывает, Наташа, что любят и преступников, и недостойных, и тупых, как пенек. Знают, что при этом теряют большее, но не могут ничего сделать. Если бы он это понял сам… Дадим ему время. Ты сама что об этом думаешь?

— Ничего. Просто не хочу с ним встречаться. А нельзя, чтобы обряд пройти сегодня?

— На рассвете, с восходом солнца. Чтобы на виду у всего мира и чтобы клятвы прозвучали, услышанные всеми. Я бы увез тебя сейчас. Даже без обряда. Боюсь, что покушения не прекратятся. Я бы защитил тебя там — я и волки. Но я хочу иметь законное право на тебя, чтобы все знали, что ты моя. И не смогли отнять. Есть еще одно. Я расскажу тебе потом, когда ты убедишься в моей любви, поверишь. Не хочу, чтобы ты сомневалась в том, что мне нужно от тебя.

Мы выехали на поляну. Зрителям предстала картина маслом — Зодар, в разорванной мною до пояса рубашке, держащий меня под попу, чтоб не надавило лукой седла и прижимающий к себе, и я… Тут все понятно.

Там был и Дар. Он смотрел на меня, обводя взглядом — рубашку с зелеными травяными пятнами, растрепанные волосы пополам с хвоей, губы, как вареники. Еще и горящие, просто до боли, щеки. В жар меня бросило моментально. Я смотрела на него, не веря глазам — откуда он здесь?

— Здравствуй, брат, — прозвучало над моей головой.

Я отвернулась ото всех, стоящих на поляне. У меня теперь есть мужчина — он разберется. Уткнулась в грудь Зодару.

— Здравствуй, что ж ты не пошел до конца? Чтобы у меня совсем шансов не осталось? — слишком спокойно спросил Дар.

— Это не мое решение. Она хочет обряд. Я сделаю все, как она скажет.

— Я тоже ее берег, боялся прикоснуться лишний раз, чтоб не спугнуть. Устранял все препятствия между нами, ждал терпеливо, когда ответит. А нужно было вот так, как ты. Взять и…

— Помолчи. Будешь жалеть потом. Ты выбрал сам. Галу. Это теперь моя Волчица. Она не умеет прощать. Я не повторю твоей ошибки.

— Ты нарек ее? А ты знаешь, что и у меня есть ее имя?

— Знаю, Дар. Она и не подозревала, что это часть обряда. Просто сократила имя, чтобы не путаться.

— Хорошо… А она знает, что тебе от нее нужно?

— Брат,…

— Я сейчас тебе не брат. Прости. Слишком много теряю, пожалуй, не меньше, чем ты бы потерял через месяц. Так ты ей сказал, что умираешь? Наташа, ты знаешь об этом? Что ты ему нужна, чтобы просто остаться жить?

Я подняла голову, посмотрела на Зодара. Он смотрел на брата. Медленно перевел взгляд на меня. Лицо застыло, глаза мертвые.

— Знаю. Давно знаю — почти два дня. — Я смотрела на Зодара — выражение его глаз не изменилось.

— Так ты его пожалела? Ты из жалости с ним?

Рука Зодара тихо отпустила мою спину. Он вздохнул легко, еле слышно. Упорно отводил взгляд. У меня в глазах потемнело от злости, я задохнулась:

— Вот только попробуй, гад! Только отвернись сейчас. Это будет хуже, чем та комната. Я не прощу тебя, убью на фиг! Ты что его слушаешь? Какая жалость? Я чуть не изнасиловала тебя сегодня. А кусала и била тоже из жалости? Ты что, такой легковерный? Не смей, понял? Не смей, я тебе говорю! — Повернулась к Дару и прошипела:

— Как же правильно я выбрала его, а не тебя. А ты знаешь, что проклятие снимет не обязательно взаимная любовь? Достаточно любви Хозяйки. Взаимная любовь дает дар долгой совместной жизни. Так что мои чувства легко будет проверить. А ты сам, не хотел ли жить долго? Тоже ведь можно заподозрить корысть с твоей стороны.

— И что, то, что он готовится к смерти, никак не повлияло на твои чувства? — Дотошно допрашивал Дар.

— Повлияло. Я поразилась благородству и порядочности человека, даже перед лицом смерти не желающего перейти дорогу брату. Умереть, но не отнять счастье у той, кто, как он думал — счастлива с тобой. Когда он ошибочно решил, что мы вместе, отошел и не сделал ни одной попытки сблизиться со мной, а значит — попытаться спасти себе жизнь. Он и твою Галу не пускал к нам, чтобы не мешала. Но видно судьба всегда найдет способ поставить все на свои места. Я поражаюсь тебе, Дар. Я знала тебя совсем другим. Зачем ты так с ним? В чем его вина? Тебе же рассказали что тут было. Мы с ним грызлись, как кошка с собакой. Само все получилось и выяснилось. А если бы я после нашей свадьбы поняла, что любила другого?

— Мне плевать… — Дар отвернулся и пошел к лошадям, обернулся: — Я сумел бы заставить тебя забыть его. Когда обряд?

— Тебе зачем? Что ты задумал?

— Не делай из меня чудовище. Просто уеду на это время.

— Извини… Мы хотели завтра утром. Но ты же только с дороги… Устал, наверное, зверски. Куда ты поедешь? Мы перенесем, да, Зодар? Отдохнешь хорошенько, тог…

Дар застонал, схватился за голову руками: — Это невыносимо. Ты ненормальная. Я даже злиться на тебя не могу. Самому сдохнуть, что ли?

Повернулся к Зодару: — Уезжай, бери ее и уезжай. Проведи обряд в другом месте. Я сейчас за себя не ручаюсь. Сегодня ночью до меня дойдет все это — сожгу к чертовой матери весь город. Я — в подземелье. Пить буду. Выйду — чтоб вас не было. Если через месяц не помрешь, проведу обряд братания — сестрой станет мне. Если не выживешь — будет моя. А пока исчезните, я на пределе. Все за мной. Остаться охране Хозяйки.

— Хорошо, брат, — прошептал Зодар.