"Ринг", драчун, но веселый человек и...

В кабинет вошел новый гость. Это был высокий, крупный человек, с

маленькой головой и брезгливым выражением лица -- профессор химии Хайлов.

-- Михаил Федорович,-- представился он Гефту, поставив на стол корзину

цветов.

Разговор стал общим, пока не появился новый гость-- офицер генерального

штаба в форме СС.

Совсем не по-родственному, Вагнер бросился к нему навстречу, угодливо

пожал протянутую руку и по-немецки представил Хайлова, затем Гефта:

-- Наш самый талантливый инженер! Ярый сторонник рейха! Верный слуга

фюрера!

-- Господин Вагнер ко мне очень добр, -- также по-немецки сказал

Николай, внимательно рассматривая эсэсовца и в то же время пытаясь уйти от

тяжелого взгляда его серых глаз со склеротическими веками.

-- У вас хорошее берлинское произношение! -- похвалил его Иоганн

Вольф-Гросс, он ни слова не понимал по-русски.

Вагнер занимал профессора Хайлова, так как тот не владел немецким, а

Гефт разговаривал с Вольф-Гроссом:

-- Вы, господин полковник, давно из Берлина?

-- Что-то я вижу там, не анисовую? -- спросил полковник.

-- Пожалуйста! -- пригласил Гефт эсэсовца к столику.-- Анисовую?

Вольф-Гросс оживился и, кивнув головой, сказал:

-- Вы спрашиваете, когда я выехал из Берлина...-- сделав паузу, он

опрокинул рюмку в рот. -- Неделю... Неделю тому назад...

-- Как настроение в штабе? В ставке фюрера? -- снова наливая рюмки,

спросил Гефт.

-- Ве-ли-ко-леп-ное! -- отчеканил полковник и, только проглотив вторую

анисовой, добавил: -- Отчего бы ему быть плохим?! Операция на Востоке по

выпрямлению фронта не вызывает опасений. Боевое счастье с нами.-- он поманил

Гефта пальцем и, понизив голос, сказал.-- Фюрер кует новое чудо-оружие! Под

ударом этого оружия Англия капитулирует, и мы всю мощь нашего оружия бросим

против Советов!

-- Господин полковник, я понимаю, военная тайна, но я инженер, поймите

меня... Чудо-оружие -- это сверхмощная пушка Круппа?

-- Пушка -- экспонат исторического музея.

Гефт налил снова рюмки анисовой и, чтобы полковник не подумал, что его

спаивают, выпил сам. Расчет оказался верным. Вольф-Гросс выпил рюмку и вытер

слезу на склеротическом веке. В его глазах появился блеск.

-- Крупповская пушка! -- усмехнулся он, взял Гефта за лацкан пиджака,

привлек его ближе и конфиденциально сказал -- Чудо-оружие! В Пенемюнде

ракеты подняли свои острые рыла на неприступный Альбион. Поверьте мне,

инженер, один удар -- и Англия капитулирует! Что Крупп? Над решением этой

задачи работают десятки немецких концернов: "Рейнметалл-Борзи", "АЭГ",

"Тиссен-Хитон", "Сименс", ну и конечно "Крупп"...

Берта Шрамм ввела в кабинет даму, очень тонкую, плоскую, одетую в

золотисто-парчовое платье с большим вырезом сзади и спереди. Ее крупный рот

был откровенно накрашен.

-- Знакомьтесь, прима-балерина нашего театра оперы и балета Гривцова,

-- представил ее Вагнер.

Скользнув равнодушным взглядом по плоскому бюсту и острым ключицам

балерины, полковник отвернулся.

Хайлов поцеловал Гривцовой ручку, и, закатывая глаза, шепнул ей на ухо

какую-то пошлость.

Через некоторое время в кабинет вошла еще одна дама, жгучая брюнетка

лет тридцати, -- это была Ася Квак, жена Мавромати, хозяина пивной

"Гамбринус". Женщину сопровождали двое: компаньон ее мужа -- племянник

итальянского консула Москетти и боксер Олег Загоруйченко. Только их

представили присутствующим, как появился врач-гомеопат Гарах, в смокинге, со

свастикой в петлице. Этот откровенный фашист приветствовал всех жестом

римских легионеров.

Последним пришел Илинич, человек с неподвижным, словно застывшим лицом

и живыми, проницательными глазами. Его тонкогубый, макиавеллиевский рот и

массивный подбородок выдавали в нем человека жестокого и скрытного.

-- Должен был быть еще господин Мавромати, но он просил не ждать его:

дела, ничего не поделаешь. Господа, прошу к столу.

Усилиями Берты Шрамм замешательство за столом было ликвидировано.

Николай оказался справа от Илинича и слева от Берты. Он пытался ухаживать за

своей дамой, в то время как дама прилагала все усилия, чтобы очаровать

сидевшего с нею рядом Вольф-Гросса.

Напротив Николая была Ася Квак, по правую ее руку-- Загоруйченко, по

левую -- Москетти. Напротив Илинича -- профессор Хайлов. Стол обслуживали

два официанта из ресторана для немцев "Фатерланд", оба в смокингах с черными

бантиками -- гомеопат Гарах среди них выглядел третьим.

После того как гости выпили за юбиляра, за победу немецкого оружия, за

фюрера и за "нашу очаровательную хозяйку", за столом стало шумно.

Николай с интересом прислушался к разговору между Илиничем и

профессором Хайловым:

-- Если не ошибаюсь, профессор, -- говорил Илинич, -- после начала

войны с Германией вы по заданию Артиллерийского управления занимались

взрывчатыми веществами. Насколько мне не изменяет память, вам не удалось

поставить производство гремучей ртути и взрывателей?

-- Совершенно верно. Я затянул решение практических вопросов до

сентября сорок первого. Но пригласили профессора Лопатто, и моя тысяча и

одна хитрость полетели в тартарары!

-- Эдуард Ксаверьевич Лопатто?

-- Вы его знаете?

-- Я работал с ним на суперфосфатном. Где же он теперь?

-- Преподает в университете...

-- Беспартийный коммунист!

-- Он вас интересует?

На вопрос профессора Илинич не ответил.

Боясь растерять добытые сведения, Николай раскланялся и вышел из

столовой. В прихожей его нагнала Берта и, прощаясь, прижалась к нему:

-- Мне кажется, что вы не такой, как все... Приходите, Николай!..

Хорошо? Я все время на людях, но устала от одиночества...

"Пренебречь этим знакомством не следует,-- думал он по дороге домой. --

Это женщина знает много и может быть полезна".

Дома Николай засел за отчет и подробно записал всю собранную в

"зверинце Вагнера" информацию.

На судоремонтном заводе по-прежнему изобретательно и смело действовала

патриотическая группа. Стоимость работ на "Антрахте" перевалила за

полмиллиона марок, но переоборудование судна не двинулось вперед. Тысяча

восемьсот метров цельнотянутых труб охлаждения камер были уложены бригадой

Гнесианова вопреки проекту. Буксирный пароход "Райнконтр" после вторичного

ремонта с русской командой на борту вышел в Николаев, но поднял белый флаг и

направился к Кинбурнской косе, под прикрытие советской артбатареи. На

пароходе "Драч" бригада Полтавского установила инжектор и донку, но пароход

не вышел из ковша и на буксире был отведен в Констанцу. Десятки военных

судов германского флота после ремонта вернулись вновь на завод. Одни -- с

покореженной муфтой, другие -- с расплавленными подшипниками, кормовыми

втулками...

Гефт искал новые формы диверсий, но круг сужался, оставалось одно --

взрывчатка. Во что бы то ни стало надо было достать взрывчатку или наладить

ее производство. Единственный человек, который мог помочь, был профессор

Лопатто. Гефт виделся с Эдуардом Ксаверьевичем не раз, между ними прочно

поселилось доверие.

Николай нанял извозчика и поехал к профессору Лопатто. На звонок ему

открыл Эдуард Ксаверьевич:

-- Чем я могу быть вам полезен?

-- После того как наши войска захватили Армянск, группировка немецкой

армии в Крыму отрезана. Снабжение Севастополя возможно только морем. Мы

должны нанести чувствительный удар по немецкому флоту. Для успешной диверсии