Глава 20

Вот не было на него зла — хоть убей! Проводив Стаса, не удержалась — расхохоталась. Не могла остановиться. Вместе со мной радостно смеялся Зорян, а потом и сам ведун хмыкнул, неловко отворачиваясь. Вот же старый жук!

Не дал своего благословения, но и прямого запрета не наложил. Да так все повернул, что даже хитроумный Стас не смог оспорить его решение. Все разрешает… все, но только после похода, в который я ухожу уже завтра. Мне было, и правда — смешно, а еще непонятно — ну что изменится от этого? Что такого успели бы мы со Стасом за один день? Просто давал мне время еще подумать?

Я, как и обещала, наготовила вкусной еды… со спокойной душой, с легким сердцем. Стас пробовал все, удивлялся, поражался моему умению, расхваливал. Я рада была угодить ему. Подперев рукой щеку, любовалась, как сильный и здоровый мужчина с огромным удовольствием ест приготовленную мною для него еду. И всплывали в моей голове прошлые мечты — кормить вот так своего мужика каждый день, да еще… Дед вдруг хлопнул ладонью по столу, вырвав меня из мечтательности, оторвав от моих дум:

— По твоему делу, Стас… Я не против. Приходи, встречайтесь — дело молодое. Только не с сегодня, а после похода. Постой! Я же говорю — не против я. Но не отвлекай ее сейчас. У нас еще встреча с Владисласом, сборы в дорогу, с сыном дай ей побыть… только недавно вернулась — соскучилась. Что ты так спешишь-то? Один день не решит ничего между вами. Ты хотел лучше узнать друг друга, так что же ты о ней узнаешь за один день? А так чего ж… дело молодое… не против я, совсем даже нет. Ходи… встречайтесь.

Немного непонятно было скрытое недовольство и упорство Стаса — он изо всех сил старался переубедить старика, но тот твердо стоял на своем. После обеда я проводила мужчину за дверь и немного постояла с ним за порогом. Он все же успел кое-что в этот день — попросил говорить ему «ты». Это было немного неловко — он же намного старше, лет к сорока по виду. Но и выкать тому, кто, может так статься, станет когда-то близким мне человеком, было бы странно. Потому я и согласилась. Уже собралась уходить, но он вдруг взял мою ладонь в свои руки. Ласково перебирал мои пальцы, а сам говорил о чем-то постороннем… поглаживая, нежил мою кожу. По-доброму улыбнувшись, я неохотно отняла руку.

— Ты иди, Стас. Я думаю, что мы надолго там не задержимся. Отец в своем праве, да ты его тоже хорошо знаешь — как решил, так и будет.

— Я буду ждать. Вот ведь… даже проводить тебя не дал, а я хотел подойти завтра. Я буду ждать тебя, Таша… Береги там себя.

— Да меня сильно берегут… ты же знаешь, — улыбалась я.

Он ушел, а вскоре возле уха забубнил Конь:

— На кладовище непорядок. Собирайся, там Хранитель сгинул, нового нужно искать.

— Кто-кто сгинул? — не поняла я.

— Хранитель места. Раньше, когда закладывалось кладовище, человека там убивали. Хорошего, доброго, чтобы бережно хранил могилки родичей, души, которые бывают туда иногда — в дни больших поминовений. Часто люди сами соглашались стать Хранителями, добровольно шли на смерть. Да только это все в далеком прошлом. Ныне покой мертвых хранит тот, кого первым положили в землю на этом месте. Так вот — то ли срок ему вышел, то ли еще чего… А ты скоро уедешь, и кладовище на неизвестное время без пригляда останется, так что… собирайся и едем.

— А что я должна сделать там, ты знаешь?

— Поглядим, кого хоронить сегодня будут… или завтра. Его и назначишь.

— Так мы же завтра уходим…

— Значит, задержишься. Здесь у тебя своя служба.

— Нет, — решительно воспротивилась я, представив, как стану выдвигать новые условия Совету, капризничать, на их взгляд. Меня и так последнее время стало слишком много для них.

— Так нельзя. Меня не…

— Ты, наверное, чего-то не понимаешь, Таш-ша, — зашипел мне в ухо привид, — ты что же — решила, что мы тебе подвластны, что всецело в твоей воле? Что ты повелеваешь нами? Так это только до той поры, пока ты делаешь то, что должно. Мы с тобой сотрудничаем, даже можно сказать, что дружим. Но это только до той поры, пока ты верна нашей дружбе и не ставишь свое выше нашего. До этих пор так и было. Я никогда не тревожу тебя понапрасну, и если я сказал, что нужно — ты должна понимать, что это очень нужно. Собирайся… едем…

Меня опалило стыдом, казалось, что от него покраснели даже пятки. От того, что и правда — чуть ли не всесильной себя почуяла. Что сейчас совсем не подумала о тех, которые должны быть для меня на первом месте. Потому что у них-то точно нет выбора, они зависят от меня, от того, что я сделаю, как поведу себя — от моей порядочности. Возвеличилась, возвысилась чужой силой… Загордилась… зарвалась даже… Вот как я так? Просто немыслимо…

— Прости, Конь, прости, друг. Вовремя это ты… забылась я… прости, Конюшка, — прошептала с раскаяньем.

— Ну… разве только потому, что Конюшка… прощаю, — буркнул привид, а я первый раз уловила в его голосе что-то такое … Будь он живой человек, показалось бы, что он говорит это, по-доброму улыбаясь.

Этот день — перед самым отъездом, выдался такой дурной, что ночью я упала рядом с сыном и в один миг будто в яму провалилась. А хотелось пообнимать его, послушать сонное дыхание, понюхать душистые мягкие волосики. Он называл меня теперь мамоцькой. Правда, слово было длинное и трудное, вот и начинал он потихоньку сокращать его и говорил уже «маацька». Но для меня это было не важно, все равно оно грело душу.

Конь таки вытащил меня на кладовище, и мы с ним назначили нового Хранителя — дедка, которого хоронили сегодня. Расспросили провожающих его людей и не услыхали ни одного худого слова о нем. А потом нечаянно нашелся и потеряшка.

Я услышала то ли сопение, то ли бормотание и свернула между могилок — к кустам у ограды. Там, привалившись с жердине, широко раскинув ноги и уставившись перед собой пустыми, бездумными глазами, сидела пожилая женщина. В дорогой, чистой и опрятной одежде и лицом с мягкими чертами. Конь матюгнулся и затих, а вскоре женщина шевельнулась, и стала растерянно оглядываться, пытаясь встать. Я помогла, попросила двух стражей сдать ее кому-нибудь на руки за оградой.

Над ухом забубнил Конь:

— Костерок, что ли, разведите. Отпускать нужно «бывшего». Говорит — сильно мерзнуть стал. Искал тепла — нашел вот.

— Вы и так можете — в живых вселиться? — поежилась я.

— Впрыгнуть не сложно, только помирать снова неохота — тело двумя душами не управляется, ты сама видела. Отчего так с ним — не знаю. Выйдем наружу — заводи костерок. Крови капнем, и пускай себе отдыхает. Только себя не полосуй — вон молодцы пускай послужат. Тебе в дорогу с вавкой несподручно будет…

Так мы и сделали, я привычно сказала нужные добрые слова и отпустила Хранителя с миром. А потом мне еще нужно было во дворец. Только это не получилось, потому что к тому времени к нам в дом привезли старого Мокшу и потому Владислас подошел к нам сам. Не заходя домой, прямо из дома стражи, где окончательно решали все про поход. С ним подошли и Тарус с Юрасом. Весь Совет, подумав, не стали собирать.

Старый Мокша опять устало прислонился к стене, сидя на полу на толстом одеяле, что подстелил ему Мастер. Тот, увидев, что я вошла, объяснил:

— Я за ним давно уже послал, вот — еле успели. Пока вас не было, мы тут поговорили с ним. Он плохо по-нашему… так что я перескажу. Думал-думал тут, пока вас не было… есть мысли…

Мокша говорит, что наш мир — он как мыльный пузырь, а рядом таких же понатыкано. Им тесно и они липнут друг к другу… Да-а, так вот — наш Мокша может ходить в них, вернее — раньше мог, сейчас уже силы не те. Эти миры все сильно похожи — тоже люди там живут, дерева такие же… бывает мелочью какой что разнится — названием, цветом… В ином живность есть какая незнакомая… а кто-то успел удобнее жизнь свою устроить. Где хуже, где немного лучше — не суть… В одном из таких миров и наши мертвые живут… не дергайся, тебе сейчас туда дороги нет. И я не об этом сейчас…

В том месте, где они касаются друг друга, пузырь истирается, истончается — это и есть место перехода. Туда и уходят отпущенные к предкам души и там находят дорогу, такие, как Мокша. В таком вот месте, находясь рядом с тобой, твои подопечные будут видеть все что нужно на любом расстоянии. Там их сила возрастает — будто бы сразу из двух миров они ее тянут. Так то — неясного много и многое придется решать на месте… тебе с ними решать.