Взору путешественника, проезжающего по этим каменистым равнинам, открываются наряду с прочими достопримечательностями глубокие овраги, образовавшиеся из высохших речных русел, которые вдобавок крайне затрудняют ему путь. Вы тщетно станете искать здесь хоть какое-то озерцо в надежде напоить вашу измученную лошадь. Лани и буйволы избегают этих пустынь, где только изредка прорежется по осени чахлая трава. Даже индейцы появляются здесь только в сезон жгучих ветров.

В необозримой чаще небесного свода, чудная голубизна которого едва размыта белыми облаками, величественно парил орел, почти не шевеля своими мощными крыльями. Эта птица была единственным обитателем воздушного пространства, обнимающего собой бескрайнюю пустыню.

Что же открылось его взору в тот злополучный день?

За одним из холмов расположился отряд всадников человек в шестьдесят. По усталому виду лошадей, от которых пар шел столбом, можно было заключить, что наездники совершили весьма быстрый переход. Смешанный шум человеческих голосов, ржание лошадей и бряцание оружия нарушали тишину прерии. Повсюду вокруг стана были расставлены копья со значками, мушкеты, карабины и двустволки. Некоторые из спешившихся всадников отирали бока измученных лошадей и поправляли седельные ремни, другие же отдыхали на песке под скудной тенью кактусов.

Неподалеку уже виднелись приближавшиеся к этому месту лошади и мулы с вьюками, а позади них тянулся, образуя кривую линию, обоз, состоявший из двадцати повозок.

С высоты, на которой парил орел, глаз человека мог бы заметить разбросанные по дороге, по которой прошли путешественники, трупы людей и животных, отметившие нелегкий путь, пройденный экспедицией в трудной борьбе с тяготами пустыни.

Читатель, вероятно, уже догадался, что отдыхавшие у холма люди составляли экспедицию искателей золота, которую возглавил дон Эстеван.

Когда повозки, запряженные мулами, подъехали к месту отдыха, между путешественниками произошло какое-то замешательство, но оно продолжалось недолго. Вскоре повозки были разгружены, мулы отпряжены, а лошади расседланы. Пустые повозки, поставленные дышлом к дышлу, были соединены между собой железными цепями, а свободное пространство между колес заложено седлами и вьюками так, что через несколько минут образовалась надежная баррикада.

Внутри лагеря лошади были привязаны к повозкам. Из хвороста, привезенного в обозе, был разведен костер, на котором весело забулькала похлебка. Вскоре была устроена и полевая кузница, а через час вся колония после обеда занялась починкой амуниции.

Один только богато одетый всадник, костюм которого заметно поблек от пыли и солнца, восседал еще на своем рыжем коне посреди лагеря, наблюдая оттуда за суетой. Всадник этот был не кто иной, как дон Антонио де Медиана, предводитель экспедиции. На его палатке трое слуг прикрепляли знамя с изображением поля небесно-голубого цвета, по которому было разбросано шесть золотых звезд с надписью: «Я буду стеречь». Придирчиво все осмотрев, дон Антонио сошел с коня и направился к себе в палатку, погруженный в задумчивость.

Справа от лагеря, к востоку, недалеко за холмистыми возвышенностями, посреди песчаного плато, виднелся небольшой, но густой лес. В тени этого леса расположилась другая группа всадников, около которых не было видно ни повозок, ни вьючных животных, ни изгородей. Отряд этот, по-видимому, был вдвое многочисленнее первого. По бронзовому цвету лиц всадников, из коих одни были совершенно голы, а у других вся одежда состояла из перекинутых через плечо шкур, по развевающимся на их головах перьям, а также по разноцветным рисункам на их коже и странному украшению в них не трудно было признать воинственных индейцев.

Десять вождей степенно сидели вокруг едва дымившегося огонька, передавая друг другу длинную трубку и совещаясь о чем-то. Подле каждого из них лежало на песке полное вооружение воина, состоявшее из кожаного щита с украшениями из перьев по краям, длинного копья, томагавка и ножа. На некотором удалении от них замерло пятеро всадников, из коих каждый держал по две лошади в узде. Седла на этих лошадях отличались странной формой и были покрыты необделанными шкурами, через крестец перекинуты были лисьи шкуры с мехом. Лошади эти, с которыми державшие их под уздцы воины с трудом могли совладать, принадлежали десяти предводителям, сидевшим вокруг костра.

Один из вождей передал своему соседу курящуюся трубку и указал рукой на какую-то точку у горизонта. Глаза европейца не могли различить на таком расстоянии ничего, ну разве что сероватое облачко, но глаз индейца легко различал в этом облачке струю дыма, подымавшуюся из лагеря авантюристов дона Эстевана.

Подскакавший индеец принес какую-то важную весть и доложил вполголоса вождям. Те стали оживленно обсуждать предстоящие планы.

Между станом индейцев и окопами авантюристов с высоты птичьего полета можно было различить в песках одинокого всадника, который, по-видимому, не принадлежал ни к той, ни к другой партии. Лошадь под седоком была серого цвета в яблоках; путник остановился, и лошадь, вытянув шею и раздув ноздри, казалось, вместе со своим господином искала, куда вернее направить путь. На всаднике была кожаная одежда европейца, цвет его лица был темен, густая черная борода обличала в нем человека, принадлежащего к белой расе.

Вдруг всадник — это был Кучильо — пустил свою лошадь в галоп через пустыню и вскоре поднялся на верхушку одной из ближайших возвышенностей. Любопытство его, казалось, привлекли обе враждующие стороны, ибо глаза его то обращались на полосу дыма, поднимавшегося из лагеря авантюристов, то на стан индейцев.

Индейцы приметили его, и окрестность внезапно огласилась возбужденными криками, словно стая голодных пантер ринулась к добыче. Кучильо поскакал по направлению к лагерю дона Эстевана.

Далеко на горизонте, в ложбине, которая составляла как бы вершину треугольника между лагерем краснокожих и белых, показалась группа людей, скрываемых легким облаком тумана. Туман этот образовался от испарений большой реки, берега которой были покрыты леском; посреди русла находился островок, поражавший своей удивительной растительностью. Упомянутая нами группа охотников расположилась в центре этого островка.

В дельте реки, занимавшей более одной квадратной мили, находилась Золотоносная долина, где в скором времени предстояло свершиться битве между аборигенами и пришельцами.

Благодаря искусному маневру, придуманному Педро Диацом, экспедиции удалось скрыть от индейцев направление, по которому она следовала в течение двух дней, и таким образом благополучно добраться до знаменитой долины. К несчастью, Кучильо не мог примириться с мыслью, что ему предстоит делиться добычей с шестьюдесятью товарищами, он решил, что число их должно быть куда меньше. Кучильо отделился от своих спутников под предлогом рекогносцировки. Вполне полагаясь на быстроту своей лошади и на свое знание этой пустыни, он решил навести индейцев на след своих спутников. В лагере, конечно, об этом ничего не подозревали, так как Кучильо сумел искусно скрыть свой злодейский замысел, более того, на случай, если бы с ним что-нибудь стряслось, в лагере был разведен костер, дым которого должен был указать ему путь.

Относительно важного известия, привезенного индейцам упомянутым выше гонцом, заметим, что оно касалось замеченных им на островке трех белых неприятелей. Эти трое, судя по описанию гонца, были не кто иные, как старый канадец, Хозе и Фабиан, хотя он не мог знать их по именам. Но нам-то с вами, дорогой читатель, они хорошо известны. К счастью, судьба пощадила Фабиана — погибла только его лошадь.

Несмотря на легкие царапины от падения, Фабиан и двое его приятелей решили продолжать погоню за авантюристами, но так как им пришлось следовать пешком по той самой дороге, по которой бандиты ехали верхом, то они добрались до Тубака лишь в тот день, когда экспедиция уже двинулась далее. Дальнейшее преследование стало легче, ибо экспедиция авантюристов теперь неторопливо волоклась по прерии с нагруженными повозками. Тем не менее охотникам было трудно рассчитывать на скорый успех: дон Антонио, окруженный множеством людей, мог попасть им в руки разве что чудом.