— Боюсь, да.

Я отчаянно хочу защитить Сетоса перед матерью, но не нахожу подходящих слов. Я знаю, что Сетос вспыльчив, и он ясно дал понять, что не хочет жениться на Тюль. Однако я всегда полагала, что он сделает то, что в интересах Теории. После устроенной им отвратительной сцены всего несколько часов назад, как мне убедить матушку, что у Сетоса добрые намерения? Тем более, что я сама больше в это не верю.

Мама потирает виски кончиками пальцев.

— Так дело не пойдет. Все это совсем не годится. Разве ты не понимаешь, Магар? Это означает войну.

— Да.

— Где Сетос теперь?

— Тарик приказал отправить его в тюрьму. У меня не было возможности поговорить с ним об этом.

— О чем тут говорить? Он открыто не повиновался своему королю и в процессе положил начало войне. Король-Сокол вправе посадить его в тюрьму.

— Сетос его брат, — говорю я с удивлением. — И принц Теории. Ему не место в тюрьме.

Хотя прямо сейчас я была не против, что Сетос получит урок смирения. Несмотря на всю его самонадеянность, я думала, что у него есть хоть капля разума.

И все же я не могу лицемерить. Я сама принимала много отчаянных решений, которые затронули многих людей. Решения, которые можно считать эгоистичными.

Мать морщит нос.

— Кажется, Сетоса не волновал этот факт, когда он заботился только о своих желаниях, а не нуждах королевства. Король-Сокол — правитель с сильной силой воли. Тебе следует подражать его примеру, Магар, — она наклоняется, переносит вперёд свою толстую косу и проводит по ней пальцами, не замечая, как жалят ее слова. Но от моего взгляда не укрывается, что это единственное её проявление беспокойства. — Твой отец воспользуется ситуацией. Он будет настаивать на том, чтобы ты начала создавать, что это логично в сложившихся обстоятельствах. Чтобы наши королевства вооружились как можно большим количеством кратория.

— Он может быть прав, — удручённо говорю я. — Хемут не слабый. У него есть многочисленная армия, и она хорошо обучена.

— Ты не должна сдаваться, Магар. Войны велись — и выигрывались — в прошлом и без кратория. И эта тоже не будет исключением. У Теории есть мощная сила Маджаев. У Серубеля — мощная армия, чтобы поддержать их. Нет, создание спктория — это не ответ.

Я встаю и иду к балкону. Несмотря на размеры, моя спальня давит на меня. Я надеялась рассказать матери о Бардо. Теперь я вижу, что в этом нет необходимости. Я должна начать создавать. Да, объединенные вооружённые силы Теории и Серубеля, возможно, смогут победить Хемут. Но краторий закончит войну гораздо раньше и с меньшим количеством жертв. Меньше жертв среди теорийцев и меньше жертв среди серубельянцев. Вот, что скажет отец.

Вот о чем будет думать Тарик.

Ох, как же я ненавижу сейчас Сетоса.

— Ты не можешь взвалить всю тяжесть ситуации на свои плечи, дитя, — говорит мать. — Пусть короли обсудят это. Посмотрим, что они решат. Твой король-Сокол мудр и уважает то, что ты не хочешь создавать. После того, как они посоветуются друг с другом, мы определим, каким будет наш следующий шаг. Я поговорю с твоим отцом. Не волнуйся, дитя. Всё будет хорошо.

— Да, мама.

Но только в моих силах все исправить. Сетос не оставил мне другого выбора.

14

ТАРИК

Тарик не ожидал, что Сепора будет ждать в его спальне, тем более, так поздно. Она была особенно молчалива за ужином, пока ее отец продолжал разглагольствовать о том, что им следует подготовиться к войне с Хемутом и при этом откровенно предложил заставить Сепору создавать спекторий. Мудрая королева Ханлин мало что сделала, чтобы успокоить своего мужа, так как было ясно, что он вряд ли успокоится, тем более, если сделать это открыто, в присутствии других. Ужин был изнурительным, и Тарик думал, что Сепора, после такого испытания, рано удалится в свои покои. Даже Тарику хотелось уйти.

И все же теперь она стоит здесь, прислонившись к арке двери, выходящей на балкон, ее руки сложены на груди, ноги босые, а волосы распущены, демонстрируя всю свою красоту. Он знает, что она здесь, чтобы поговорить наедине о событиях дня. Ему интересно, станет ли это когда-нибудь ритуалом. Что днём они будут выполнять свои обязанности, а ночью делиться друг с другом мыслями. Он очень надеется, что так и будет. Но большая часть будущего зависит от нее, а она, порой, может быть такой же непредсказуемой, как её отец.

— Я думала, что вы поставили дежурить у своей двери Лингота, Ваше Величество, — говорит она. — Вы заверили Рашиди и меня, что сделаете это.

— Я так и сделал, принцесса.

Она отталкивается от стены и садится на ближайший к ней стул.

— Я сказала твоей страже, что ты хотел меня видеть. Они тут же меня впустили.

— Всё верно. Я сказал охранникам впускать тебя при любых обстоятельствах.

— О.

Она некоторое время над этим размышляет. Ему хочется, чтобы она что-нибудь сказала, и он понял, о чём она думает, но она, кажется, полна решимости держать свои мысли при себе. Между тем она хорошо его знает, как и его способность трактовать её поведение, а ещё лучше она научилась приспосабливаться. И это вызывает у него сладостно-горькие ощущения.

— Какое обстоятельство заставило тебя составить мне компанию? Я думал, что к настоящему моменту ты будешь крепко спать.

Она вздыхает.

— Ты бы смог уснуть после того, что случилось?

— Нет.

Качая головой, она прислоняется спиной к спинке стула, и Тарик чувствует в этом движении какую-то окончательность. Её следующие слова подтверждают это:

— Я приняла решение по поводу спектория.

Тарик садится напротив, стараясь не выказывать напряжение, которое чувствует. Он не осознавал, что она хотела принять какое-то решение. Должно быть хорошо, что она хотя бы решила пересмотреть своё отношение относительно создания спектория. В его сердце теплится слабая надежда. Возможно, ему не придется призывать её к ответу. Может она сама расскажет ему о других Создателях. И, возможно, будет достаточно простить её.

— Продолжай.

— Если кому-то нужно создавать, то это буду я, — говорит она. — Это мой долг, как королевы. В любом случае, вряд ли Бардо готов взять на себя такую ответственность. Маловероятно, что он сможет управлять своей способностью настолько хорошо, чтобы быть полезным Саю и, прежде всего, при изготовлении кратория. Не имея опыта, трудно создавать спекторий когда тебе захочется. Если обязательно нужно создавать, то это буду я.

Она говорит о Бардо и о себе, но не упоминает о других Создателях. Часть его оптимизма рассеивается.

Всё же Тарик сильно удивлен, что она упомянула о кратории. Он был уверен, что она упорно будет отказываться даже сейчас, как делала всё это время. Но с Хемутом шутки плохи. Ни ему, ни Сепоре не нужен военачальник, чтобы напомнить об этом. Отец всегда внушал, что Хемут — могущественен, и нужно приложить все усилия, чтобы сохранить между ними мир.

Если бы только Сетос присутствовал на тех разговорах.

Но сейчас, когда Сепора говорит о долге, его шок легко уступает место осознанию. Из-за долга перед Теорией она уничтожила сегодня свою репутацию. Она становится такой королевой, какой он надеялся она станет. Но а что с женой, которую он так отчаянно желает?

Когда она говорит о создании спектория, то говорит правду. Просто ему не нравится, что она сообщает это с энтузиазмом дохлого животного. И ее умалчивание о других Создателях наравне с ложью. Он не может себе позволить забыть об этом.

— Спасибо, — говорит он, копируя ее бесцветный тон.

— Теперь, когда всё улажено, нам нужно поговорить о моём отце. И о войне с Хемутом.

— Да. Давай.

— Войны выигрывались и без кратория, — тихо говорит она.

Значит, предложение создавать не подразумевало ее согласия на производство кратория. Он вздыхает.

— Командир Морг обязательно хочет вооружиться им, и я не могу винить его в этом. Рашиди давит на меня каждый день, что бы это стало моей первостепенной задачей.

Сепора закатывает глаза.

— Ну конечно же. Я ничего другого от него не ожидала.

Интересно, закончится ли когда-нибудь вражда между Рашиди и Сепорой. Сказать, что это было бы облегчением — ничего не сказать: их споры и пререкания, кажется, иногда разрывают его на части. Оба для него дороги. Оба ценны для королевства. Но оба стремятся к совершенно противоположным целям. Рашиди хочет, чтобы Сепора создавала. Сепора хочет, чтобы Рашиди съел свою трость.