— Морг, — говорит Тарик, вставая. — Соберите всех Маджаев в королевстве и подготовьте к тому, чтобы на восходе солнца они выступили в Хемут. Король Эрон, я полагаю, у меня есть полная поддержка вашей армии?

— Совершенно верно, — отвечает Эрон. — А я полагаю, что у нас есть полный доступ к материалам для создания кратория?

Краторий. Это слово окружает что-то тёмное. Рискованно давать Эрону взрывчатку. Сепора не одобрила бы этого. И если судить по тому, как у королевы Ханлин расширились глаза, она тоже не одобряет. Но Сепора пропала, похищенная тем, кто не боится причинить ей телесные повреждения. Он не может этого вынести. Дать Эрону краторий — риск, на который ему придётся пойти.

— Вы можете получить краторий. Только убедитесь в том, что он будет направлен против хемутианцев, король Эрон.

Эрон хмурится.

— Не понимаю, что вы имеете в виду.

— Уверен, что понимаете, — возражает Тарик.

Он замечает лишь в тот момент, что Рашиди тоже поднялся, когда тот кладёт руку ему на плечо.

— Ваше Величество, могу я сказать?

— Если вы хотите предложить, чтобы мы, перед лицом такого преступления, не начинали войну с Хемутом, то нет.

Рашиди вздыхает, демонстрируя, что хотел предложить именно это.

— Подумайте о безопасности принцессы Сепоры, — тихо предупреждает он.

Тарик ненавидит, когда тот говорит тихо. Его отец, король Кноси, всегда утверждал, что именно в такие моменты Рашиди действует благоразумнее всего; что он великолепен, когда говорит вполголоса. Вопреки своей воле, Тарик признаёт, что было бы мудро сейчас выслушать своего советника, даже если это не то, что ему хочется услышать.

— Да? — рычит Тарик, сжимая переносицу.

— Прошу учесть, Ваше Величество, что вы не знаете, где они будут держать принцессу. Если вы начнете полномасштабную войну с Хемутом, то можете ранить ее во время нашей атаки. Вряд ли они будут сильно стараться, чтобы защитить её, если хотят нанести оскорбление. На самом деле, они бы были глубоко удовлетворены, если бы ее убила ваша собственная армия.

Убила. Желчь поднимается к горлу, и он несколько раз сглатывает, чтобы протолкнуть ее обратно. От мысли, что Сепора может умереть у него кружится голова. Расторгнуть их помолвку — это одно. Но мысль, потерять ее навсегда из-за смерти — совсем другое. Он медленно садится, не в силах встретиться ни с кем взглядом, из-за страха, что они увидят его смятение. Король Эрон расценит это как слабость. Так потерять самообладание в том момент, когда умственные способности нужны ему больше всего.

— Кроме того, — продолжает Рашиди, — у нас нет доказательств, что ее похитили хемутианцы. Всё, что у нас есть — это подушка, два мёртвых охранника и следы на песке. Наш враг еще не выдал себя.

— У нас уже есть враг в Хемуте, — сердито вставляет Эрон. — Леди Гита ясно высказалась, прежде чем уехать.

Рашиди коротко кивает.

— Да, это хорошая аргумент, король Эрон. Но если мы рассмотрим этот вопрос более внимательно, то, возможно выявим, что за похищением скрывается больше, чем один мотив. Разве, например, не странно, что воин Хемута точно знал, где находится спальня принцессы Сепоры. Кроме того, мне кажется странным, что он смог проскользнуть во дворец незамеченным. Хемутианцы — не мелкие люди.

Морг задумчиво кивает.

— Я говорил со своими офицерами и их людьми. Никто из них не видел ничего странного прошлой ночью.

Ох, ну почему Рашиди должен быть таким благоразумным именно сейчас? Несколько мгновений назад Тарк хотел разрушить комнату голыми руками, объявить войну Хемуту и насадить голову короля Анкора на пику, выставив на стене дворца на всеобщее обозрение. Экстремальная реакция, он понимает. А теперь Рашиди практически заставил его успокоиться. Проклятье.

Тарик смотрит на Морга.

— Пошлите за Мастером Саен в Лицей. Сообщите ей, что произошло. Допросите снова каждого охранника в ее присутствии. Задержите всех, кто вызовет в ней недоверие, чтобы я лично мог их допросить.

— Так точно, Ваше Величество.

— И это всё? — бушует Эрон. — Вы хотите потратить время, допрашивая своих домочадцев, в то время как мою дочь могут в этот момент увозить всё дальше и дальше?

— Провести расследование прежде, чем объявить войну могущественному королевству без каких-либо доказательств — не пустая трата времени, — отвечает Тарик. — Рашиди не зря побуждает нас к осторожности, и, поскольку, безопасность Сепоры является моей главной заботой, я даже не подумаю нападать, прежде чем мы точно не будем знать её местоположение.

— Это возмутительно! — бросает Эрон. — Но чего еще можно ожидать от мальчишки-короля?

— Эрон! — восклицает королева Ханлин. — Простите его, Ваше Величество, — умоляет она Тарика. — Он просто расстроен из-за произошедшего.

Она отлично знает, что это ложь. Король Эрон специально провоцировал его.

Тарик поднимается на ноги намеренно медленно.

— Вы — гость в моём королевстве, король Эрон. Я полагаю, что в этом вопросе вы подчинитесь моему желанию и не станете разжигать войну, вести которую, было бы сейчас крайне немудро. А пока я должен поговорить со своим братом, — Тарик без обиняков направляется к двери. — Вы все можете идти.

— Сетос? — отзывается Рашиди за его спиной. — Но почему?

Тарик на мгновенье оборачивается.

— Сетос должен мне огромную услугу, — говорит он. — И я намерен вернуть долг.

17

СЕПОРА

Меня будит отвратительный запах рыбы.

Через белую ткань на моём лице тут и там проникает солнечный свет, а ещё вонь от кучи рыбы, лежащей рядом. Мои челюсти не перестают болеть, а зубы, кажется, шатаются, но издавать сейчас какой-либо звук, вероятно, не самое мудрое решение, потому что мне удаётся рассмотреть шесть маячащих теней, стоящих рядом на нестерпимой жаре. Кроме того, я не смогла бы убежать, даже если бы захотела; у меня крепко связаны ноги, а руки скручены за спиной. Поэтому единственный вариант узнать о моей ситуации — это как можно внимательней слушать.

Единственный шум, который я слышу — постоянно возвращающейся плеск воды, и это может означать, что мы движемся вдоль реки Нефари, возможно, на лодке. Мужчины, которые похитили меня, не из разговорчивых; никто не говорит ни слова. Я не представляю сколько прошло времени; поскольку они молчат. Возможно, мы всё еще находимся в пределах Аньяра. Может я могла бы закричать и привлечь чьё-нибудь внимание. На данный момент, Тарик уже должен меня искать. Мать должна меня искать.

Но я противостою желанию издать звук; у меня одеревенели конечности от неудобного положения, и мне так хочется вытянуться. К тому же, у меня мало энергии, а это значит, что прошло много времени с тех пор, как я создавала. Скоро спекторий потечет из моих ладоней. Прошло много времени.

Мне приходит в голову, что если мы движемся вдоль Нефари с раннего утра, то мы уже вообще не в Аньяре. Я понятия не имею, движемся мы на север или на юг, и почему меня похитили. Ещё пока я об этом размышляю, у меня перед глазами становится всё как в тумане, а мысли путаются.

Как раз перед тем, как я теряю сознание, один из мужчин грубо рычит.

— Накройте её рыбой, чтобы не было видно. Впереди лодка.

Только он говорит не на теорийском языке.

Меня похитили пелусиане.

18

ТАРИК

Тарик находит иронию в том, что «тюремная камера» Сетоса — это ничто иное, как прежняя спальня Сепоры, когда та ещё была простой служанкой во дворце. Но большая деревянная дверь теперь постоянно закрыта, и её охраняют не менее четырёх Маджаев. Внутри большая стена из толстых иглоподобных шипов и чертополоха, сорванных в Пустынной долине, забаррикадировала его брату путь через балкон, потому что Сетос известен тем, что может преодолевать дворцовые стены так же умело, как ящерица.

Конечно, за пределами города Аньяр есть настоящая тюрьма, где теорийские преступники отбывают наказание или ждут того дня, когда их сбросят с моста Хэлф Бридж. Все, кроме Рашиди, думают, что Сетос содержится там. Но настоящая тюрьма только усилит эго Сетоса. Он вернётся героем к своим братьям Маджай, пережив контакт с самыми ужасными личностями Теории и обеспечит себе восхищение, вместо стыда за свое преступление.