Я осматриваю комнату, и мое настроение становится все более скверным, пока она вытирает пыль с камина. Это единственный естественный источник света в комнате, и они поддерживают в нём огонь день и ночь, потому что северный океанский ветер, похоже, проникает меж трещин соляного камня. Комната чистая и простая, но не предназначена для уважаемых гостей, хотя Байла продолжает заверять, что я для короля Грейлина именно такой гость.

До тех пор, пока они не развязали меня сегодня утром, я настаивала, что любой «гость» возмутился бы, если бы его привязали к кровати — к тому же неудобной. Вот я и сижу на неудобной кровати, не привязанная, но тем не менее хорошо охраняемая, потому что за дверью стоят три вооруженных до зубов стражника. Стоит Байле только повысить голос, и со мной разделаются мечами, кинжалами и всем, что пелусианцы используют в качестве оружия.

Гость, да это просто смешно!

В прошлый раз, когда я видела короля Грейлина, я была девочкой двенадцати лет, а он настоящим гостем за нашим королевским столом, редкого приезжающий из Пелусии. Алдон рассказывал мне, что Грейлин был иностранным принцем, который женился на королеве Пелусии, чтобы обеспечить союз между Пелусией и Брезландом, королевством, намного севернее наших пяти. А когда королева умерла, он был настолько опечален, что так больше и не женился. Он так и не вернулся домой, решив остаться в Пелусии и не дать загубить королевство своей любимой жены рукой её ближайшего родственника, жадного кузена. У него с королевой родилась дочь, которой тогда было примерно столько же лет, сколько мне. Он говорил о ней с любовью и заверил меня, что мы стали бы хорошими подругами, если бы он взял ее с собой.

В любом случае, король Грейлин был добрым и ласковым во время своего визита и, в сущности, казался для двенадцатилетней девочки ужасно скучным. Не тем, кто похищает принцессу прямо перед тем, как она собирается выйти замуж, возможно, за самого могущественного короля из всех пяти королевств. Несомненно, он знает, что грядет возмездие. Как только Тарик узнает, где я.

Если Тарик узнает, где я.

Если Тарик захочет узнать, где я.

Тарик. Я задаюсь вопросом, всё время спрашивая себя, что же он думает. Что, по его предположению, произошло. Думает ли он, что я сбежала? А что ещё ему остаётся? Что еще он может предположить кроме того, что мне было слишком стыдно смотреть в глаза родителям, когда буду сообщать новости о нашей разорванной помолвке и что на этот раз я сбежала навсегда. Я пытаюсь не думать об этом, а занять мысли чем-то другим не настолько эгоистичным. Что случилось с охранниками за моей дверью в теорийском дворце? А что думают мои родители? Они волнуются или тоже считают, что я сбежала?

Однако, мои мысли всё время возвращаются к королю-Соколу. Он все-таки женится на Тюль? Я почти уверена, что между тем Рашиди уже уговорил его. А если так… если это действительно так, то какое мне до этого дело? Король-Сокол и Теория больше не моя забота. Он ясно дал понять это в ту ночь, когда меня похитили. Так что же тогда будет со мной, если я сбегу из Пелусии?

Мне придётся вернуться в Серубель? Принцесса с разрушенной репутацией, на которой никто не захочет жениться. Если меня вылечат от Создания, найдётся ли мне место в Лазурном дворце или отец откажется от меня? А что насчет матери? Черт побери, у меня нет времени оставаться пленницей!

— Вы похитили меня в самое неподходящее время, — говорю я Байле, вставая с кровати, чтобы она могла поправить постель и заправить края простыни. — И все напрасно. Твоё лечение не работает.

Говоря это, я создаю шар из спектория в ладони и перекатываю его с одной руки в другую, освещая комнату. Как только он остывает, я подхожу к камину и ставлю его туда, нежась в белом свете.

На Байлу это не производит никакого впечатления. Она качает головой и взбивает мою подушку, пока та не принимает форму.

— Это сработает. Имейте терпение.

Именно так каждый раз начинаются наши ссоры.

— Я не хочу, чтобы это сработало. Подумай, я борюсь с тобой каждый вечер, это же достаточное доказательство.

Я пыталась спорить с Байлой. Пыталась рассказать о Тихой Чуме и потребности в спекторие, чтобы Тарик мог защитить своё королевство от Хемута. Она выражает сочувствие, но каждую ночь привязывает меня к кровати и вводит жгучую жидкость, пока я кричу от боли.

И каждое утро я просыпаюсь и создаю новую статуэтку из свежего спектория для неё. Сегодня утром это была скульптура её самой. Вплоть до фартука, который она носит. Она игнорировала ее, пока убирала мою комнату. Ещё никогда в жизни я не была так взбешена вежливостью.

Я понимаю, что почти пришло время лечения. Я сажусь за стол и подношу миску с супом ко рту, даже не потрудившись воспользоваться ложкой. Байла права; суп вкусный. Но я знаю, что в нем полно успокоительного и обезболивающего; Байла сказала мне об этом. Но из-за трусости я всё же ем суп, потому что когда не ем, боль от лечения гораздо сильнее.

Тем не менее сегодня вечером Бейла не цокает, как обычно, языком, при виде моих манер за столом, когда я заглатываю воду и отрываю хлеб зубами. На самом деле, она стала жутко тихой, садится на мою кровать и пристально наблюдает за мной. Она складывает руки на коленях и расправляет плечи, словно ждет, что я сделаю первый шаг.

Понятия не имею, какой шаг она от меня ожидает.

Любопытство одолевает меня. Любопытство и всепоглощающее чувство, что мне нужно бежать. Обычно Байла никогда не молчит.

— Сегодня вечером ты приятно молчалива, — говорю я, с куском хлеба во рту. — Чем я обязана такому спокойствию?

Она хмурится, и я тут же жалею, что оскорбила её. Мой враг не Байла, а король Грейлин. Она просто мой страж. Она просто выполняет приказы. Я могла бы быть добрее. Я вспоминаю, как успокаивает ее голос, когда она пытается утешить меня во время боли. Она не хочет причинять мне боль. Она думает, что помогает мне. Она считает себя хорошей служанкой.

Но мне совсем не нравится, что у меня появляются к ней дружеские чувства. Это неправильно, но относиться к ней плохо — еще хуже. Я пытаюсь понять, как бы в этой ситуации поступила мать.

И не могу представить мать в подобной ситуации.

— Прости, — бормочу я. — Это было грубо.

Она одаривает меня печальной улыбкой, и это заставляет меня чувствовать себя свиньёй.

— Не придавайте этому значение, принцесса Магар. Я понимаю, что во время вашего пребывания здесь вы стали нетерпеливой.

Опять она за своё. Говорит так, словно я гостья. Действительно ли она такая наивная или просто очень преданная? Я в отчаянии вскидываю руки.

— С тобой невозможно разговаривать.

Она вздыхает. Похлопывая по кровати рядом с собой, она бросает на меня многозначительный взгляд.

— Идите сюда и садитесь, принцесса. Король Грейлин решил, что пришло время вам узнать, почему вы здесь.

Я подозрительно смотрю на нее. Это уловка, чтобы заманить меня в кровать и начать лечение? Если я сяду, ворвутся ли охранники, чтобы привязать меня к столбикам кровати? Должно быть, она прочитала мои мысли, потому что говорит:

— Сегодня лечения не будет, принцесса. Даю вам слово.

Ее слово. Я мгновенье обдумываю это. Она не давала мне повода считать её лгуньей. Она говорит, когда приходит время для лечения. Хоть и знает, что я заставлю охранников гоняться за мной по комнате, буду царапаться, кричать и создавать обжигающие бомбы из спектория и бросать в них, но она все равно предупреждает меня. Она терпеливо ждет, когда я размахиваю руками и ногами в кровати, пока успокоительное не начинает действовать, если я решила принять его. С чрезвычайной мягкостью она говорит, когда собирается воткнуть иглу, и воркует слова утешения, когда я корчусь от боли. Мне не нужно быть Линготом, чтобы понимать, что Байла говорит именно то, что думает. Просто раньше она никогда не предлагала поговорить о том, почему я здесь.

Я медленно сажусь рядом с ней на кровать.

Она берет меня за руку и кладёт к себе на колени, нежно поглаживая. Интересно, делает ли она тоже самое с внуком, когда тот на грани истерики? А я сейчас на грани истерики? Думаю, это зависит от ее объяснений, хотя не могу представить, что что-то может оправдать моё похищение и сокрытие от дорогих мне людей.