— Полагаю, мне разрешено говорить от своего имени?

Ольна с любопытством кивает.

— Совершенно верно, принцесса. Вы на данный момент единственный присутствующий представитель королевства Хемут. Мы обязательно вас выслушаем.

— Спасибо, — говорит Тюль, слишком любезно, и Тарик почти уверен, что у Сетоса будет с этой женщиной куча проблем. Если бы было всё иначе, Сетос не находил бы ее такой интересной. — Причина, по которой Сетос раньше не упомянул, что я Горячих кровей в том, что в Хемуте представители Горячей крови, как правило, являются изгоями. Мы — редкость, и когда мы появляемся, нас прячут любой ценой. Меня, однако, невозможно спрятать. Поэтому отец держал меня вдали от двора так долго, как только мог, и все еще держит.

— Да, сладкая, — говорит Сетос, — но расскажи им ту часть, когда ты в лесу истребила в одиночку всю хемутскую армию.

Но Тюль не так гордится своим подвигом, как Сетос.

— Боюсь, я была вынуждена взять над ними верх и использовать свои силы против них.

— Силы? — переспрашивает Тарик, тщательно оценивая ее и все еще считая, что слово «могущественная» не согласуется с её личностью. В конце концов, она изящная малышка.

— Да, — говорит она, вытягивая вперед открытую ладонь, чтобы видели все. В одно мгновенье из ее руки вырывается пламя. — Силы создавать огонь.

29

СЕПОРА

Я знала, что в Тюль есть нечто большее, чем можно увидеть на первый взгляд. За последние две недели, проведенные в кварталах низкорождённых, я полюбила ее за скромность и невинную доброту. Но я все время знала, что есть что-то, что Сетос находит привлекательным, что-то, что приковывает его интерес таким образом, каким может только Тюль. Ведь простая скромность и доброта не то, что может привлечь Сетоса.

И когда Тюль бросает длинное пламя через комнату, я понимаю, что понравилось в ней Сетосу: Тюль смертоносна. Нет, не мечом и не языком, но она смертельно опасна из-за своего пламени. Вероятно, более смертоносна, чем может быть Сетос, если победила своими силами целую армию. Я задаюсь вопросом, как люди с Горячей кровью могут быть изгоями, вместо того, чтобы самим править проклятым королевством Хемут.

Но, как выразилась Тюль, они туда не вписываются. Их тела слишком горячие, чтобы усидеть на ледяном троне. Но прежде всего, они сами не хотят принадлежать к ним. Во всяком случае, не к ледяной нации. Нет, Тюль рада, что находится в Теории рядом с Сетосом.

Она как раз говорит:

— Для меня было бы честью поговорить с королевой Эмулой от имени Теории.

— И всё же, — возражает Ольна, — что вы можете им предложить?

— На данный момент ничего, — говорит Тарик, — но к ней хотя бы прислушаются.

Сетос кивает.

— Нет сомнений, она завоюет их уважение, если не сказать больше. Я думаю, это того стоит.

— Если у нас будет поддержка Вачука, мы, без сомнения, сможем отвоевать дворец, — не подумав, говорю я.

Я всё время забываю, что ничего не выигрываю, если мы вернём дворца. Ничего не выиграю, но и ничего не теряю, напоминаю я себе. Я не стану королевой Теории. Не буду жить во дворце. Может останусь здесь, в кварталах низкорождённых. Но все-таки, я чувствую ответственность за то, что произошло. Граждане не сошли бы с ума, если бы я создавала спекторий, чтобы их было чем лечить или, по крайней мере, я так думаю. Я вспоминаю время, проведённое в Пелусии и как Байла утверждала, что у короля Грейлина есть лекарство, которое он хочет использовать как рычаг давления в переговорах. Если бы только был способ заполучить его. Но даже, если я вернусь в Пелусию, я не буду знать, где искать.

И тут мой взгляд падает на Сая. Сай, ничего не подозревая, сидит за пределами круга, развесив уши. Сай знал бы где искать, какие вопросы задавать и как выдать себя за ученика лекаря в Пелусии.

Бедный Сай.

— Думаю, нам нужно отправить Сая в Пелусию, — внезапно говорю я.

Тарик и Сетос все еще обсуждают Тюль, но ее роль уже определена, так что я не против их прервать. В комнате воцаряется тишина, эхо их слов замолкает после моих.

Тарик хмуро смотрит на меня. Конечно, Тарик всегда смотрит на меня хмуро, но в последнее время его лицо почти всегда выражает безразличие. Я так уже привыкла, что почти не обращаю на это внимание. Почти.

— Сая? Какое отношение к этому имеет Сай?

— Полное, — говорю я, отворачиваясь от него и обращаясь к Ольне. — Когда меня удерживали там, служанка Байла сказала, что у короля Грейлина есть лекарство от Тихой Чумы. Если это правда, мы могли бы попытаться украсть его у них. Возвращение дворца — не единственная наша забота. Если Сбившиеся с пути продолжат себя так вести, то будут представлять более значительную проблему. Мы должны положить конец такому поведению и вернуть контроль над королевством.

Ну вот, я снова использую «мы», хотя прекрасно понимаю, что мне больше нет места рядом с Тариком в его королевстве.

А если мне нет места в его королевстве, он вряд ли учтет мое мнение в своих планах о нем.

— Если Сбившееся с пути отказываются от свежего спектория, то почему должны принять лекарство из Пелусии? — говорит Тарик. — Почему ты не упомянула об этом раньше?

Я расправляю плечи.

— Я собиралась сказать об этом во дворце, но Сбившиеся с пути прервали меня.

Взгляд Тарика смягчается. Я ненавижу, когда это происходит. Это напоминает мне о том, как все было раньше. Как все еще может быть.

— Как мы можем быть уверены, что у них вообще есть лекарство? — спрашивает он. — Мы будем дураками, если рискнем нашим лучшим Целителем в таком опасном деле, — то, что он говорит разумно, и это раздражает меня до предела.

— Твой Целитель в данный момент совершенно бесполезен, — возражаю я. — У него в распоряжении полно свободного времени, пока он сидит в кварталах низкорождённых и лечит царапины на руках. Разве его время не будет использовано лучше, если отправить его за лекарством?

— Ему тринадцать, — говорит Тарик. — И он явный теорианец. В одиночку у него в Пелусии не будет шансов. Они, наверняка, проявят бдительность, если кто-то из наших граждан пересечёт их границу.

— Возможно, мы сможем использовать их собственное высокомерие против них.

По правде говоря, я продолжаю настаивать и предлагать помощь, потому что король-Сокол не соизволил говорил со мной так много с тех пор, как отменил нашу помолвку. Я скучала по перепалкам с ним. И я замечаю, что мои аргументы заставляют его пересмотреть свою позицию.

— Если ты беспокоишься за его безопасность, отправь с ним Сетоса. Сетос знает, как найти Байлу. Она так замаскирует их, что их никто не узнает.

Сетос скрещивает руки.

— Это может сработать. Если мы замаскируемся, то сможем передвигаться в королевстве свободно, а если я что-то делаю, то всегда основательно. Что скажешь, Сай?

Сай пристально смотрит на Тарика.

— Мне уже четырнадцать, — слегка смущенно говорит он, — и нам нужно это лекарство.

Ольна тяжело вздыхает, привлекая к себе наше внимание.

— Но вы забываете, что даже будь у вас лекарство, Сбившиеся с пути вряд ли его примут.

— Мы заставим их, — говорит Тарик. — После того, как отвоюем дворец.

Я киваю.

— Это единственный способ.

— Тогда решено, — говорит Сетос, хлопая меня по спине. Я сжимаю зубы; молодой принц иногда не осознает своей силы. — Выступаем на рассвете.

Тюль снова выступает вперед, беря Сетоса за руку. Интересно, горячая ли у нее рука после демонстрации огня? Если да, то я уверена, что Сетос никогда не отстранится от нее. Он слишком мужественен и слишком увлечен ею, чтобы когда-нибудь так поступить.

— Если мы все-таки разделяемся, думаю, было бы неплохо отправить Рашиди в Хемут, — говорит Тюль. — Полагаю, советник моего отца, леди Гита, выслушает его.

— Леди Гита? — недоверчиво спрашивает Сетос. — Она скорее выпустит ему кишки своей сосулькой, чем выслушает после того, как я тебя похитил!

Но Тюль качает головой.

— Я отправлю с ним сообщение. Она выслушает его, будь уверен.

— Какое сообщение должен передать ей Рашиди? — интересуется Тарик, напряжение покинула черты его лица. Я стараюсь игнорировать пронзившую мою грудь зависть, от которой перехватывает дыхание. Ещё не так давно он также нежно обращался ко мне.