— Я должна прикрыть этим твои глаза. Солнце уже садится. Но еще достаточно ярко, чтобы ослепить тебя. Я только положу это сверху. В любое время ты можешь это снять.

В тот момент, когда она положила ткань на его глаза, он сорвал ее и сковал своими пальцами ее запястье, предупреждая. Его сила была огромна, он почти сломал ей кость, но все же у нее было такое чувство, что он не хотел причинить ей боль. Он показал ей другой путь, который был приемлемым для него, и которого она не знала.

— Хорошо-хорошо, дай подумать. Никакой ткани. — Ее язык прошелся по нижней губе, которую потом прикусили зубы.

Его черный пристальный взгляд просто наблюдал за ней, следовал за движением ее языка, потом возвратился к ее ярко-зеленым глазам. Наблюдая. Изучая.

— Я знаю. Ты можешь воспользоваться моими очками, пока я не перевезу тебя. — Она мягко надела свои очки ему на нос.

Затем ее пальцы погладили его волосы с большой нежностью.

— Мне жаль, но это будет больно.

Шиа осторожно сделала шаг назад. Это было хуже. Когда она могла видеть его глаза. Еще один шаг. Его рот искривился в тихом оскале, сверкнули белые зубы. Она опомнилась раньше, чем его рука с неимоверной скоростью попыталась схватить ее. Его ногти оставили глубокую царапину на ее руке. Она вскрикнула. Отдергивая свою руку, продолжая бежать. Пока не оказалась у гнилой лестницы.

Свет ошеломил ее глаза, ослепляя, посылая импульсы боли через мозг. Шиа зажмурилась. Наткнулась на грузовик и стала тянуть лебедку. Она не хотела видеть его после того, как поднимет. Осознание того, что это была она, та, что мучила его, угнетала. Слезы текли по ее лицу. Шиа притворилась, что это была реакция на солнечный свет. Но умом понимала, что он напал из страха, что она оставит его.

Трос застонал и резко остановился. Шиа обошла грузовик, откинула заднюю дверцу, потом открыла кузов и направила трос в его сторону. Лебедка плавно загрузила гроб в кузов грузовика. Шиа очень были нужны ее темные очки, но она не могла заставить себя снова оказаться рядом с ним. Пока это не станет абсолютно необходимо. Скорее всего, в данный момент его охватывает такая боль, что он мог ее убить, не задумываясь, прежде чем она смогла бы объяснить, что не пытается его замучить. И она не могла винить его за это.

Дорога к дому заняла намного больше времени, чем обычно, в основном, из-за того, что ее глаза сильно слезились и мешали четко видеть. Она медленно ехала, стараясь избежать малейших кочек и ямок. С четырьмя приводами на колесах это было не просто. Шиа уже все прокляла к тому времени, как грузовик подъехал к крыльцу.

— Пожалуйста, пожалуйста, не хватай меня и не ешь заживо, — она говорила это мягко, слегка уныло, словно напев или молитву.

Если он еще раз прокусит ей горло, она уже будет не в состоянии помочь ему. Глубоко вздохнув, она открыла заднюю дверцу и убрала крепление, давая ему возможность сползти. Не смотря ему в глаза, она наклонилась над его гробом и стала осматривать.

Он не издал ни единого звука. Не стона, не рыдания, ни проклятья. Но он страдал, она могла это видеть по тому, как его тело покрылось испариной. По морщинам вокруг напряженного рта, по окрашенному в темно-красный цвет лоб, по выражению безумной боли в его глазах, когда уже можно было снять темные очки, не опасаясь солнца.

Шиа выдохлась, ее руки и ноги болели. Она решила выделить минутку, чтобы слегка передохнуть, прислонилась к стенке, ожидая, когда пройдет головокружение. Его глаза снова остановились на ее лице, снова полностью сконцентрировались на ней. Она ненавидела, когда он вот так молчал, инстинктивно понимая, что те, кто его мучил, могли наслаждаться этой болью. Это заставляло ее чувствовать себя одной из них. Малейшее движение было мучительно болезненным для него.

Быстро работая, она доставила его к своему операционному столу.

— Отлично, теперь я собираюсь достать тебя из этого гроба. — Ей было просто необходимо слышать свой голос, даже если он ее не понимал.

Она попробовала уже несколько языков, но он никак не среагировал. Казалось, на мгновение в его глазах промелькнуло что-то. Хотя полностью он не отреагировал, но была возможность, что все-таки понял, что она хотела помочь ему.

Схватив из сумки ее самый острый нож, Шиа наклонилась над ним, чтобы разрезать толстые веревки. Мгновение и он поймал ее запястье, предотвращая движение. Ее сердце остановилось. Все-таки он ничего не понял. Она зажмурилась и приготовилась к боли, когда он разорвет зубами ее плоть. Но ничего не случилось, и она открыла глаза и посмотрела на него, ожидая встретиться с горящим взглядом.

Он осматривал глубокую рану у нее на руке, его глаза были слегка сужены и затемнены крышкой. Он поворачивал ее руку то одной, то другой стороной, словно очарованный длинной линией крови на ее запястье. Шиа немедленно захотелось отойти.

Его пальцы осторожно прослеживали этот путь, при этом он не смотрел на ее лицо. Он медленно поднес ее руку к своему рту, и ее сердце чуть не остановилось. Его дыхание теплом согревало ее кожу. Он дотронулся до нее мягко, почтительно, с продолжительной нежностью, которая буквально убирала боль из раны. Его язык был, словно грубый бархат, покрывающий ее рану с заботой. Все это неожиданно послало волну жара через нее.

Интуитивно она понимала, он хочет возместить тот вред, который сам нанес. Она взглянула вниз на него, не верящая, что он способен заниматься ее дурацкой царапиной, когда сам так сильно искалечен. Жест казался таким трогательным, что у нее навернулись слезы на глазах. Она нежно погладила его лохматую гриву волос своими пальцами.

— Мы должны поторопиться, варвар. У тебя снова открылось кровотечение.

Он освободил ее очень неохотно, и Шиа разрезала веревки.

— Если будет сильно больно, то кричи на меня, — говорила она впустую. Удаление наручников заняло уйму времени. Даже с напильником ей пришлось очень трудно. Когда его запястья, наконец, оказались свободными, она торжествующе усмехнулась.

— Я освобожу тебя в мгновение ока.

Она стала снимать тяжелые цепи, которые пересекали грудь, открывая обугленную плоть сверху вниз к его ногам, и через его грудь…

Шиа выругалась, в бешенстве оттого, что можно совершать такое злодейство.

— Я думаю, что те люди, которые сделали это с тобой, узнали и о моем исследовании. У нас, скорее всего, одинаковое нарушение кровоснабжения. — Наконец, она освободила и его лодыжки. — Это очень редкая вещь, знаешь ли. Несколько лет назад появились фанатики и заявили, что такие люди, как мы, — это вампиры. Но я думаю, ты это уже слышал, — добавила она извиняющимся тоном.

Последний наручник спал, и она отбросила напильник прочь.

— У тебя более развитые зубы, чем у меня. — Она языком прошлась вдоль своих зубов, проверяя, что действительно не походила на него, а потом начала отламывать и откидывать прочь гниющее дерево гроба. — Судя по всему, ты не понимаешь ничего из того, что я говорю, и если честно, меня это радует. Я бы не смогла укусить кого-то. Плохо уже то, что мне нужна дополнительная кровь, чтобы жить. Скоро я срежу с тебя эту гниющую одежду и постараюсь вытащить это из тебя.

Его одежда и так почти истлела. Она никогда не видела столь израненное тело.

— Будь они прокляты. — Шиа с трудом сглотнула, через поврежденное горло. — Как они могли сделать это с тобой? Как ты смог выжить после этого? — Она отерла пот со своего лба и вытерла руки, прежде чем снова наклонилась к нему. — Я должна переместить тебя на этот стол. И знаю, что будет больно, но это единственный путь.

И он сделал невозможное. Когда Шиа оперла его на свои плечи и изо всех сил постаралась передвинуть его, он переместился на стол самостоятельно. Кровавые капельки окрасили его лоб и стали скатываться по лицу.

На мгновение Шиа замерла. По ее телу прошла дрожь, и она опустила голову, чтобы скрыть слезы. Она едва могла вынести вид его страданий.

— Когда же это прекратится?

Потребовалось несколько минут усиленной борьбы за самообладание, прежде чем она почувствовала его пристальный взгляд черных глаз.