IV Среди орангутангов

В продолжение нескольких дней к Арскому и Скиндеру никто не заходил, кроме молчаливого малайца, приносившего им в определенные часы кушанья и прохладительные напитки.

Они терялись в догадках, кто мог быть загадочный владелец не менее загадочного дома, в котором время от времени слышались удивительные звуки, напоминавшие то человеческие стоны, то звериные крики животного отчаяния и страха.

По временам весь дом наполнялся сильным шумом и гамом, точно десятки неистовствующих людей справляли какое-то празднество.

Иногда был слышен лязг цепей, сопровождаемый жуткими завываниями не то людей, не то зверей. Грозные понукания неведомых тюремщиков сливались с воплями жертвы.

И снова наступала тишина, казавшаяся зловещей после этой вакханалии звуков, полной змеиного предательства. Чем-то кошмарным веяло от всего дома и его обитателей.

Холодный ужас охватывал все существо друзей при мысли, что будет с ними в этом адском жилище. Им начинали уже мерещиться мучительные пытки, хотя логически они не имели оснований делать подобных предположений. Жуткая неизвестность держала их в напряженном, томительном ожидании, и часы текли с ужасающей медленностью.

Драматизм их положения усиливался сознанием того, что за каждым их движением следят невидимые глаза, в чем они неоднократно убеждались. О какой-либо попытке к бегству не могло быть и речи. Приходилось пассивно отдаться течению событий.

Арский и Скиндер находились в самом подавленном состоянии, когда вошедший малаец выразительным жестом пригласил их следовать за собой. Друзья с трепетом последовали за ним. Им пришлось пройти целый ряд обширных комнат, напоминавших не то лаборатории, не то операционные залы больницы, пока, наконец, они не вступили в большую комнату, по-видимому, столовую. Посреди нее стоял стол, за которым сидели несколько человек. За другим большим столом, рядом с первым, поместилось больше десятка человекоподобных существ. Это были огромные орангутанги, одетые в подобие европейского платья, сидевшего на них мешком. Чудовищные челюсти, зверские глаза и огромные руки были страшны для людей, встречавшихся в первый раз с подобного рода животными.

Арский и Скиндер в одну минуту догадались, кто напал на них в лесу.

Навстречу друзьям поднялся из-за стола небольшой человек, в котором они узнали таинственного посетителя, зашедшего к ним в начале их плена. Он, по-видимому, был теперь в веселом настроении и, любезно пожав им руки, подвел их к столу. Незнакомец представил Арского и Скиндера двум белым, сидевшим за столом, а затем обратился с несколькими странными нечленораздельными звуками к орангутангам. Вслед за этими звуками последовали громкие ответные возгласы не то радости, не то одобрения человекоподобных животных.

Когда начали подаваться блюда, сидевшие за столом орангутанги дожидались своей очереди с терпением, достойным человеческого общества. Порядок, господствовавший за столом обезьян, мог удивить всякого, хотя впрочем, среди обеда он чуть было не нарушился. Среди орангутангов начался подозрительный шум.

Сидевший возле Арского незнакомец быстро подошел к обезьянам и обвел их пристальным взглядом. Животные присмирели. Отходя, он что-то грозно крикнул, и мертвая тишина водворилась среди человекоподобных существ. Наконец орангутанги, по жесту незнакомца, по-видимому, властителя этого удивительного мирка, начали расходиться. Когда животные поднялись из-за стола, тогда в особенности заметно было их могучее телосложение, исполинские сгорбленные фигуры, огромные руки и короткие ноги.

— Это мои помощники и вместе с тем придворная гвардия, — улыбаясь, заметил Арскому и Скиндеру незнакомец. — Как видите, они ведут себя немногим хуже, чем это принято в так называемом порядочном обществе. И, право, они более достойны любви, чем многие члены людского порядочного общества.

Он кивнул головой, и молчаливый малаец отвел пленников тем же путем в их комнату. Оставшись наедине, друзья долго обменивались впечатлениями диковинного обеда среди человекоподобных обезьян. Они совершенно не могли понять жизнь в этом загадочном доме, и облик хозяина его казался им еще более таинственным.

В девственных дебрях острова оказались загадки, о которых нельзя было иметь представления в культурном мире.