Ничего или очень мало подобного представляет собой Асхабад в этом отношении. Конечно, объясняется это тем, что город, в сущности, является лишь огромным русским поселком.

   Только богатая растительность и караваны верблюдов, встречающиеся на улицах, да текинцы верхом на осликах или лошадях заставляют вас помнить, что вы находитесь не в Рязани или Калуге. А грандиозные горные вершины, окружающие Асхабад, то утопающие в тумане, то сверкающие в лучах солнца, дают вам возможность забыть о благословенных русских губернских городах. Но воспоминание о Рязани и Калуге окончательно исчезло, когда в первый день Рождества я вышел погулять на залитые солнцем улицы, в летнем пальто...

   Но при этом должен сказать, что я, немало пошатавшийся по белу свету, еще не встречал места в климатическом отношении более капризного, чем Асхабад.

   И если благословенную Рязань и Калугу можно сравнить со старым, уравновешенным мужем-чиновником (хотя и геморроидальным), то Асхабад похож на молодого любовника-ветрогона, который изменяет вам каждый день.

   Летом здесь стоит такая жара, от которой, по выражению моего асхабадского знакомого, "мозг сохнет и глаза лопаются", а зимою с гор часто налетает снежная буря совершенно нежданно-негаданно.

   Так, например, утром в семь часов, в день Крещения (6-го января), я, при чисто летней погоде, пил кофе у открытого окна, а через пять часов (в полдень), я смотрел на Скобелевской площади крещенский парад -- и вся площадь, публика и солдаты были покрыты снегом...

   На следующее утро опять настало лето.

   Слово "Асхабад" -- персидское, и в русском переводе означает "приятное место". Однако, думаю, что увлекающийся сын знойного Ирана не без пристрастия дал городу такое название.

   Судите сами!

   Изменчивый климат располагает, конечно, к всевозможным простудным болезням. Недостаток воды не позволяет производить поливку улиц и специфическая едкая пыль создает массу глазных болезней (преимущественно трахому). Эпидемии тифа, скарлатины, оспы и кори почти всегда чувствуют себя в Асхабаде как дома. Солнечный удар летом такое же обычное явление, как насморк в европейской России, а болотная лихорадка (малярия) имеет здесь свою штаб-квартиру.

   Затем, Асхабад является одним из рассадников ужасной и характерной для Закаспийской области болезни.

   Я говорю о "пендинной язве", по местному -- "паша-хурда". Она впервые была обнаружена в Пендинском приставстве и отсюда получила название "пендинки". Язва эта накожная, и ее бывает от одной до ста на различных частях тела. Она причиняет сильные боли, и по выздоровлении оставляет ужасные рубцы.

   Болезнь эта поражает кого угодно без различия возраста, пола и состояния.

   Истинная причина заболеваемости пендинкой еще не найдена, и радикального лекарства также не открыто. Длится болезнь от 4 месяцев до 1 года и, так же внезапно, как приходит, так неожиданно и исчезает.

   Прямо жалко иной раз видеть молодую, миловидную девушку, лицо которой изуродовано пендинными рубцами.

   И это называется "приятное место"!!!

   Если переименован Дерпт в Юрьев, Маргелан в Скобелев, следовало бы переименовать и Асхабад, ну хотя бы в -- Смертоношу (ведь есть же -- Золотоноша).

   Единственным воспоминанием о владычестве текинцев в Асхабаде остались посредине города развалины вала бывшего текинского укрепления. Но все это тонет в общем рязанском колорите.

   Тем не менее, в Туркестане Асхабад величают, и не без основания, "Закаспийским Парижем", и местные аборигены с понятной гордостью повторяют это название.

   И должен сказать: веселятся в Асхабаде вовсю!

   Для этого имеется здесь три клуба: военное собрание, клуб велосипедистов и общественное собрание. Кроме того, есть цирк с театральной сценой, а рестораны все до единого носят чисто кафе-шантанный характер. Прибавлю еще, что почти все гостиницы в городе, кроме разве "Гранд-Отеля", имеют характер приютов временной любви...

   Вполне фешенебельным местом, где собирается высшее асхабадское общество, является военное собрание.

   Не надо забывать, что в Асхабаде сосредоточено огромное количество войска, с массой прикомандированных сюда офицеров всех родов оружия, до гвардейских полков включительно. Прекрасные туалеты дам и блестящие мундиры гвардейских офицеров на вечерах и в военном собрании легко переносят вас, хотя на время, к берегам Невы, а в мою бытность в Асхабаде, в велосипедном клубе функционировала даже русская оперная труппа. Чего же еще надо?

   Население в Асхабаде по национальностям чрезвычайно пестро.

   В процентном отношении русские составляют 35%? персы 32% и армяне 19%. Кроме того, много греков, кавказцев, молокан; последние все до одного извозчики. Сами текинцы в городе почти совсем не живут, а населяют окрестные аулы. По утрам, на своих осликах, они привозят в город зелень, молоко и уже к полудню возвращаются обратно в свои аулы. Иностранцев почти нет, так как им не разрешено пребывание в Туркестане.

   Зато нашла здесь покровительство и приют мусульманская секта бабистов, и в русском Асхабаде бабисты, несомненно, являются самым интересным элементом населения.

   В отношении работы человеческой мысли, скованной мертвой буквой ислама, особенное внимание заслуживают последователи мусульманской секты бабистов.

   Основателем и учредителем этой секты был перс из Шираза -- Мухамед-Али. В середине прошлого столетия он возбудил в Персии всеобщее внимание своим благочестием и нравственной чистотой своей жизни.

   Он отыскал новый смысл в словах Корана и в старых арабских религиозных преданиях.

   В конце концов, он создал новое религиозное учение ислама и назвал себя "Баби", т.е. ворота, так как, по его убеждению, он своим учением открывал новый путь к познанию Бога и Правды.

   Мухамед-Али -- это в некотором роде мусульманский Лютер, а его последователи -- протестанты, почти порвавшие связь с шариатом.

   Главные догмы его учения заключаются в следующем:

   Бог -- единый, вечный источник жизни.

   Так как Бог есть добро, то его творения могут быть только добрыми.

   Зло есть нечто временное, преходящее и всегда поддающееся исправлению.

   Государство, по теории Мухамеда-Али, должно в принципе быть социал-демократическим с теократическим управлением.

   Он совершенно отрицает налоги, и бюджет его государства составляется всецело из добровольных пожертвований.

   Все люди избавляются от исполнения обрядов, так связывающих мусульман, и даже обязательный пятикратный намаз (моление), установленный Кораном -- отменяется.

   Женщина свободна и ее чадра упраздняется.

   Бабисты обещают своим последователям воскресение из мертвых, путем переселения душ.

   При всем этом царит полная терпимость к чужим религиям, и всякому бабисту предоставляется изучать все, что только он считает согласным с законом нравственности.

   И часто можно видеть в руках бабиста книгу с наилучшим переводом Виктора Гюго, Тургенева и других европейских писателей.

   Персидское правительство сначала терпело эту секту. Но скоро в черной и невежественной массе народа, да и у представителей шиитской церкви, возник протест против нового веяния.

   У мусульманских священников это было, конечно, "jalousie de métier".

   В конце концов, персидское правительство предприняло против бабистов репрессии, что и повело к волнениям.

   В 1849 году Мухамед-Али был расстрелян, а среди его последователей персидские власти учинили жестокое кровопролитие. Тогда большая часть бабистов бежала из Персии в Россию, где к ним относятся, по крайней мере, равнодушно.

   Несомненно одно, что мусульманскому миру придется еще считаться с этим учением и, весьма возможно, что в ветхое тело ислама только бабизм способен влить новые, жизненные соки; а если Персия с ее наукой и поэзией способна еще к возрождению, то это чудо совершат бабисты.