Сам герцог имел было намерение жениться на вдовствующей герцогине Анне Иоанновне, но Петр нашел для себя более удобным выдать за него засидевшуюся уже в девицах "свет-Катюшку". Карл-Леопольд не посмел спорить и решил:

   -- Что делать! Так судьба назначила; надобно быть довольным: Катерина, по крайней мере, любимица царицы.

   Шесть лет "свет-Катюшка" прожила с мужем, и нельзя сказать, чтобы счастливо: супруг ее был необразован и отличался грубым, вспыльчивым и сварливым характером, так что муж и жена постоянно ссорились и не ладили между собою. Наконец Екатерине Иоанновне невмоготу стала эта жизнь и она, покинув чужие края, к великой радости обожавшей ее матушки, вернулась в родное село Измайлово вместе с дочерью, Елизаветой-Христиной-Екатериной, родившейся в 1718 году. Екатерина Иоанновна уже со дня рождения дочери начала хлопотать через Прасковью Феодоровну перед государем о разрешении ей вернуться в Россию, но только через четыре года, т.е. в 1722 году, ей удалось осуществить свое заветное желание.

   Неудачное замужество дочери чрезвычайно огорчало царицу Прасковью, и она посылала ей частые письма с советами, утешениями и лаской. Трогательно-нежно относилась бабушка и к малолетней внучке, неоднократно посылая и ей свои послания, полные любви, шуток и заботы. Эти бабушкины послания, писанные тщательными каракулями на маленьких листочках, бережно и красиво обрезанных, доставляли, конечно немалое утешение дочери на чужбине. Вот два образчика этих писем.

   "Друг мой сердечный внучка, здравствуй с батюшкою и с матушкой. Пиши ко мне о своем здоровьи, и про батюшкино, и про матушкино здоровье своею ручкою. Да поцелуй за меня батюшку и матушку: батюшку в правый глазок, а матушку -- в левый. Да посылаю тебе, свет мой, гостинцы: кафтанец теплый, для того, чтобы тебе тепленько ко мне ехать. Да послана к тебе баулочка, а в ней сто золотых, -- и ты изволь ими тешиться, да досконца. Утешай, свет мой, батюшку и матушку, чтобы они не надсажались в своих печалях, и позови их ко мне в гости, и сама с ними приезжай; и я чаю, что с тобою увижусь, что ты у меня в уме непрестанно. При сем отдай поклон отцу и матери от меня. Да посылаю я тебе свои глазастарые; уже чуть видят свет; бабушка твоя старенькая хочет тебя, внучку маленькую, видеть".

   В том же (1722) году Прасковья Феодоровна опять писала внучке: "Внучка, свет мой, желаю я тебе, друг мой сердечный, всякого блага от всего моего сердца; да хочется, хочется, хочется тебя, друг мой внучка, мне, бабушке старенькой, видеть тебя, маленькую, и подружиться с тобою: старый с малым очень живут дружно. Да позови ко мне батюшку и матушку в гости и поцелуй их за меня, и чтобы они привезли и тебя, а мне с тобою о некаких нуждах тайных подумать и переговорить. При сем еще здравствуй".

   Бабушка, посылая подарки внучке, заботилась, однако, не только об одних увеселениях ее, но начинала уже помышлять об умственном развитии "махоточки-внучки". В этих видах она обучила одну из своих крепостных девушек грамоте, дабы та в свою очередь, когда настанет время, могла передать эту книжную мудрость маленькой Мекленбургской герцогине. "Которая у меня девушка грамоте умеет, -- писала она дочери, -- посылает к вам тетрадку; а я ее держу у себя, чтоб внучку учить русской грамоте".

IX.

   Переехав на постоянное жительство в родное Измайлово, Екатерина Иоанновна заняла здесь отдельное помещение, причем ее дочка спала вместе с нею, в одной комнате. Жизнь герцогини Мекленбургской потекла отныне по-старому, как это было до переезда ее за границу; жизнь на чужбине, среди иностранцев, не оставила на Екатерине Иоанновне никакого значительного следа. Она проводила целый день без дела, в вечном принимании и кормлении гостей до отвала. Обстановка ее отличалась неряшливостью; окружена она была юродивыми, шутами, калеками. Таким образом, первые годы жизни маленькой Елизаветы-Екатерины-Христины протекли при неблагоприятных обстоятельствах, не обещавших ей в будущем ничего хорошего. Несмотря на малолетство, она уже четырех лет, однако, принимала участие в весельях матери, танцевала на ее вечеринках и присутствовала на устраиваемых Екатериной Иоанновной спектаклях и концертах.

   По смерти царицы Прасковьи герцогиня Мекленбургская переехала в Петербург, а с воцарением ее сестры, Анны Иоанновны, придворное положение Екатерины Иоанновны сделалось особенно благоприятным. Вдовствующая императрица была бездетна и решила приблизить к себе племянницу, дочь Екатерины Иоанновны, с тем, чтобы в будущем передать престол ее потомству. Малолетняя герцогиня была разлучена с матерью и переведена в императорский дворец, где ее воспитание поручили надзору прусской уроженки, -- вдове генерала, г-же Адеркас. В 1733 году, с приездом к Анне Иоанновне, юная Елизавета-Екатерина-Христина была миропомазана и наречена Анною.

   Пятнадцатилетняя Анна Карловна, или Леопольдовна, -- (так ее принято именовать в истории), -- не могла получить, как мы уже видели, правильного воспитания и образования; вместе с тем она и не унаследовала бойкого и общительного характера Екатерины Иоанновны. В ней скорее проглядывали отцовские черты: она была строптива, угрюма и замкнута в себе. Наряду с таким характером, она соединяла, однако, довольно привлекательную наружность: была среднего роста, полная, с темными волосами и черными глазами. Но природная беспечность приучила ее слишком мало обращать внимания на свою внешность, не заботиться о туалете, прическе и пр.

   Что касается г-жи Адеркас, то это была чрезвычайно почтенная, пожилая женщина, много видевшая на своем веку, побывавшая вместе с мужем во Франции, Германии и Испании. Умная, любознательная и начитанная гувернантка успела, при всех недостатках своей воспитанницы, дать ей хорошее знание иностранных языков -- французского и немецкого, а также развить в ней любовь к чтению. Анна Леопольдовна очень много читала с г-жою Адеркас, причем ее любимым чтением были драматические произведения, где действующими лицами являлись угнетенные принцессы, выражающие свои чувства угнетателям. Склонность к такого рода чтению являлась в значительной степени результатом положения царственной племянницы в доме Анны Иоанновны, где ей постоянно приходилось подчиняться своевластию и распоряжениям любимца государыни, герцога Бирона. Как бы то ни было, однако, на примере Анны Леопольдовны мы наглядно видим, что книга уже проникает во дворец и светское чтение иностранных произведений получает здесь право гражданства, что в допетровское время считалось предосудительным для женщин.

   Бирон лелеял мысль женить своего сына на Анне Леопольдовне; но последняя решительно воспротивилась этому, и императрица, наперекор временщику, дала согласие на брак с принцем Брауншвейгским, Антоном-Ульрихом, воспитывавшимся вместе с нею во дворце Анны Иоанновны. Хорошенький принц, с длинными белокурыми, вьющимися локонами по плечи, был выписан на 14 году жизни императрицею из Германии, в качестве будущего супруга наследницы русского престола. Но молодые люди не сошлись характерами, и Анна Леопольдовна невзлюбила жениха; только планы ненавистного ей Бирона понудили ее дать согласие на брак с принцем Брауншвейгским, каковой и состоялся в 1739 году. От этого брака родился принц Иоанн, который и должен был стать наследником Анны Иоанновны.

   Болезненный ребенок, Иван Антонович, был немедленно по рождении отнят бабушкой у матери и всецело взят на ее попечение. Вдовствующая бездетная императрица страстно полюбила новорожденного младенца, ходила за ним, и только одной жене Бирона позволялось прикасаться к крошечному внуку.

   Но государыня недолго наслаждалась своею привязанностью: тяжкая болезнь свела ее в могилу, и в октябре 1740 года сын Анны Леопольдовны, согласно воле почившей императрицы, был объявлен императором под именем Иоанна VI. Регентом же, за малолетством императора, был назначен, согласно тому же духовному завещанию, ненавистный всем Бирон. Но дни его регентства продолжались недолго: Анна Леопольдовна, при содействии фельдмаршала Миниха, вскоре арестовала регента, лишила его всех должностей и почестей и отправила в дальнюю ссылку.