— Давай. Пошёл?

— Пошёл.

И снова струя опилок из-под пилы на их ноги. Андрей сегодня опять в ботинках. Сапоги теперь только на станцию обувает. Да и в самом деле… А под таким дождём завтра на станции грязища будет. Пожалуй, тоже в сапогах лучше. Чего кроссовки рвать.

— А ничего у нас сегодня идёт.

— Ничего, — кивает Эркин. — Не жарко, и дождь несильный. Вот и легче, чем тогда.

— Может, и так. А ужином нас кормить не будут?

— Королевским? — улыбается Эркин.

— Можно и ковбойским, — смеётся Андрей. — Яичница здоровская была. На сорок-то яиц. Помнишь?

— Так на каждого всё равно по десятку пришлось.

— Всё-то ты рассчитал!

— И десяток за раз тоже… не хило. Только нам никакого не дадут. Ленч и обед по уговору.

— Сверх уговора — это уже перебор будет, — соглашается Андрей. — В следующий раз уговариваемся и на ужин.

— Может, и на ночлег? — фыркает Эркин.

— Точно! Тётенька, дай попить, а то так есть хочется, что аж переночевать негде.

Эркин так хохотал, что бросил пилу и заткнул себе рот кулаком, чтоб не накликать кого лишнего. Андрей со скромной улыбкой переждал этот взрыв и участливо спросил:

— И часто это у тебя?

— Когда ты рядом, то часто, — ответил Эркин, берясь за пилу.

— Тронут, — тряхнул шевелюрой Андрей. Хорошо его Скиссорс подстриг аккуратной такой шапкой. — Сколько там ещё? Два?

— Два, — кивнул Эркин.

Как ни храбрились, а последние два сарая дались тяжело. Женин они доделывали, держась уже только на привычке не показывать слабости и на самолюбии. И, как и тогда, к концу работы во дворе появились женщины. Белые леди. И, как и тогда, Андрей впереди, а Эркин за ним, стараясь не волочить ноги, подошли к ним. Андрей принял деньги. Сто пятьдесят ровно пачкой мелких кредиток. Андрей поблагодарил, Эркин молча кивнул. И, как и тогда, они ушли со двора вдвоём. За воротами Андрей отдал деньги Эркину и закурил. Эркин за спиной Андрея поделил деньги пополам, подумал и, отделив от своей пачки несколько кредиток, добавил к доле Андрея.

— Прекрати, — сказал, не оборачиваясь, Андрей. — Врежу.

— Затылком видишь? — улыбнулся Эркин.

— Задницей, — огрызнулся Андрей и повторил: — Прекрати. Клади поровну.

Эркин подравнял пачки. И Андрей повернулся к нему, взял и убрал свою пачку. Темнеющая улица была пустынной, только где-то очень далеко послышались и тут же затихли чьи-то шаги.

— Нормально заплатили, — улыбнулся Андрей.

Эркин кивнул и спросил:

— Завтра на станцию?

— Давай туда, — сразу согласился Андрей. — Ну, бывай.

— Бывай.

Инцидент с деньгами они уже не поминали. Эркин проводил Андрея взглядом до угла и повернул домой. Вошёл через калитку, запер её за собой, тронул по пути дверь сарая. Заперто. Значит, Женя уже наверху. Эркин запер за собой нижнюю дверь и потащил себя наверх по крепко сидящим, не скрипящим под его шагами ступенькам. Вошёл в прихожую, снова запер за собой дверь и ввалился в обдавшую его своим теплом кухню.

— Эркин, — Женя колдовала у плиты. — Кроссовки газетой набей, а то форму потеряют. И джинсовку развесь. К утру просохнет.

— Женя, деньги…

— Успеются деньги, — весело командовала Женя. — Грязное всё в ведро кидай.

Эркин послушно выполнял все указания. Он так устал, что сил на фразу: «А чего ты раскомандовалась?» — не было, даже улыбнуться не было сил.

— Алиса, быстро в комнату.

— А Эрик…

— Он мыться будет, в комнате посидишь.

Эркин стащил намокшую джинсовку, развесил её на верёвке и стал раздеваться. С Женей спорить, когда она так командует, бесполезно. Вон, уже корыто вытащила, вода в баке кипит. Раздевался медленно: так устал.

— Кроссовки оставь, я сама сделаю. Давай, Эркин, Алисы нет.

— Мг, — пробурчал он, осторожно садясь в корыто, полное приятной горячей воды.

— Давай, подставляй спину.

Женя натёрла ему спину, бросила мочалку ему на колени и метнулась к плите со словами:

— Ой, бежит уже.

Великое дело — возможность вымыться. Он тёр себя мочалкой, отмывал слипшиеся от пота пряди, отфыркиваясь от пены, и чувствовал, как отпускает усталость, как тело становится мягким и упругим.

— Женя, — осторожно позвал он.

— Чего? — откликнулась она от плиты.

— Я обмываться буду, ты… — он замялся.

— Я не смотрю, — сразу поняла Женя и лукаво добавила: — ничего ж нового я не увижу.

Эркин даже застыл с открытым ртом. Такого от Жени он не ожидал и растерялся. Ответить ей, как ответил бы Андрею, ну, это никак нельзя…

— Женя, — выдохнул он, — я ж… я ж это так…

— Не смотрю, не смотрю, — успокоила его Женя. — Давай обливайся и вытирайся, у меня уже готово всё.

— Ага, — Эркин перевёл дыхание и улыбнулся. — Сейчас уберу всё только и подотру.

Он облился из ковша, вытерся, натянул рабские штаны и стал убирать.

— Женя, переступи, а то лужа… Ага. Ну, вот и всё.

— А теперь руки мой, тряпка-то грязная. И за стол иди, — Женя убежала в комнату с шипящей сковородкой в руках.

Он ополоснул руки, взял из кладовки рябенькую рубашку — тоже вроде тенниски стала, ползёт вся, на работу уже не наденешь, с плеч свалится — а полуголым за едой сидеть, тоже неловко: это ж не летом и не на выпасе.

Мытьё отогнало усталость, но ненадолго. Эркин даже плохо соображал, что ест, и чай пил, сонно моргая вроде Алисы. А пока Женя укладывала Алису, заснул за столом.

— Эркин, — Женя осторожно тронула его за плечо.

— Да, Женя, — глухо ответил он.

Глухо, потому что лежал лицом на своих скрещённых на столе руках.

— Я постелю сейчас…

— Я сам, — Эркин оттолкнулся лбом от своей опоры и встал. — Я пойду спать, Женя, хорошо?

— Конечно-конечно.

В полусне он добрёл до кладовки, вытащил и развернул постель, разделся и лёг. Всё, кончился день.

Вымыв посуду, Женя заглянула в кладовку, послушала его сонное дыхание и прикрыла дверь.

Эркин проснулся посреди ночи и с минуту лежал, соображая, что же его разбудило. Тихо, темно. Тёплая безопасная темнота. И тишина… тоже безопасная. Что же, сон, что ли? Да нет, вроде не снилось ничего. Что же? Вроде… Ах вот что, деньги! Он и забыл о них.

Эркин вылез из-под одеяла и осторожно вышел в кухню. Хорошо, все спят. Он на ощупь нашёл свою джинсовку и вытащил бумажник. Ага, вот и деньги, он их так и засунул одной пачкой, чуть бумажник не порвал. Семьдесят пять кредиток — это что-то! Как Андрей говорит? Не зря корячились.

Он убрал бумажник, бесшумно вошёл в комнату, добрался до комода и положил деньги в шкатулку. Ну, вот теперь всё.

Эркин так же бесшумно вернулся к себе, прикрыл дверь и лёг. Блаженно потянулся под одеялом. Хорошо дома! Ничего ему не надо, пусть бы так и было. Всегда.

Ни война, ни капитуляция не помешали двухместному купе первого класса оставаться комфортабельным и респектабельным.

— Уфф, — Фредди бросил свой кейс в верхнюю сетку и опустился в кресло. — Садись, Джонни. Кажется, всё.

— Кажется, — Джонатан сел в кресло напротив.

— От Краунвилля пешочком?

— Не так уж там далеко, — усмехнулся Джонатан и добавил уже серьёзно: — Возьмём такси. Дорого, конечно, но…

— Я думал, ты предложишь купить машину, — улыбнулся Фредди.

— Мысль неплохая, но немного преждевременная, — Джонатан благодушно смотрел в окно. — Я прикинул. В принципе, нам легковушка нужна, грузовик не всегда удобен.

— Согласен, но…

— Но пока мы этого не можем себе позволить. Разве только после Рождества.

— Следующего?

— Или после следующего, Фредди. Или этого. Когда это будет нам по средствам.

— Неправильно, Джонни. Когда это будет очень нужно.

— Резонно, — кивнул Джонатан. — Но пока не очень. И понадобится шофёр. Он же механик. За двумя машинами между делом не приглядишь.

— Шофёр нужен для престижа, — возразил Фредди.

Джонатан кивнул.

— Правильно. Но мы пока не на той ступеньке. А лишний выпендрёж… — он скорчил выразительную гримасу. — Ладно. Что-то мы долго это мусолим. Подобьём итоги, Фредди?