ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

«Отвергни ее. Прямо сейчас, черт возьми, откажись от нее, пока не стало слишком поздно».

Дарек наблюдал за тем, как его пара поглощала один из шоколадных десертов из своего ресторана. Он едва не застонал, когда она высунула язык, чтобы убрать каплю шоколада, попавшую на ее пухлые губы. Господи! Он думал лишь о том, что сделал бы с этими губами, одержимый желанием ощутить ее скользящий язык на своем разгоряченном теле.

«Откажись. Сейчас же».

Он наблюдал, как Ханна прикрыла глаза от удовольствия, выражение наслаждения на ее лице заставило его позавидовать. Он желал вызывать у нее удовольствие, которое отражалось бы на ее прекрасном лице.

Прошло несколько часов.

«Просто отпусти ее, покончи с этим».

Отведя от нее взгляд, Дарек уставился на стену позади, не позволяя себе пялиться на Ханну, покрасневшую и согретую, сидящую перед камином, который он разжег пару часов назад.

Дарек с помощью мысленной команды перенес еду из ее грузовичка и разогрел до нужной температуры, пытаясь запихнуть ее в себя и удержаться от порыва укусить Ханну. Они говорили несколько часов, и он убедился, что она, наконец, поверила ему. Он не медлил, зная, что времени мало, а ей нужно знать все.

«Вовсе нет, мудак, не все, если ты сейчас отвергнешь ее. Просто сделай это».

Он покачал головой, посмотрел на лицо Ханны.

«Моя».

Дело не в том, что он не хотел отказываться от нее или сделать своей. Ханна заслуживала лучшего. Он чувствовал ее эмоции, переживал ее жизненный опыт. Черт, он был мудаком, принцем, у которого не было отношений с женщинами уже более тысячи лет. Дарек был сварливым, раздражительным древним ублюдком, который не знал, как обращаться с хрупкой женщиной. И что ему делать с такой добросердечной как Ханна?

«Удержи ее. Сделай своей. Подари ей безопасность навечно».

Член Дарека пульсировал от мысли, чтобы взять Ханну, заставить ее стонать от удовольствия. Они оба оказались во власти брачного желания, потребности соединиться воедино. Его желание, его страсть и ее ответная реакция, которая была лишь слабым отголоском на его чувства. Желание Дарека было столь велико, что все, на что он был способен, это держаться подальше от нее. Он сел напротив, по другую сторону от камина. Между ними лежала огромная гора еды. Расстояние все же не смогло бы удержать его от животного инстинкта, но оно дало ему время подумать. Проблема в том, что его потребность была сильной. Как наследнику, ему давалось больше времени, чтобы ухаживать за женщиной до того, как брачный инстинкт заработает в полную силу. Неделя. Может, чуть больше, может, чуть меньше. Многое зависело от того, как сильно он будет связан с Ханной.

«Дерьмо! Если это прелюдия, то уверен, что не хочу познать этот опыт полностью. Это хреново!»

— Так как же происходит отказ? — Ханна спрашивала дрожащим голосом, глядя на свой бокал вина, который осторожно вращала в руках.

Дарек почувствовал, как твердый лед вокруг его сердца дает тоненькую трещину. Ханна выглядела такой уязвимой, волосы спадали на ее лицо, пока она смотрела на вино, бесцельно вращая бокал. Дерьмо! Он захотел защитить ее, убедиться в том, что ей никогда больше не причинят боли. Ее скорбь и одиночество накрыли его, требуя утешить ее и убедиться, что она больше не останется одна.

«Не обманывай себя. Она так же успокаивает твою душу, заполняет пустоту внутри. Ты жаждешь ее. Хочешь ее».

— Я произношу древние слова и все, — отказ был довольно простым процессом.

Она посмотрела на него снизу вверх, ее глаза цвета зеленого леса прожигали его.

— Буду ли я помнить о том, что произошло?

Дарек сжал челюсть, размышляя о том, что Ханна начнет жить обычной жизнью, не помня, кому принадлежит, не помня, что сидела вот так с ним.

— Нет. Наша связь будет разрушена, и ты забудешь обо мне, не вспомнишь даже нашу встречу.

Дерьмо. Эта мысль едва не убила его.

— Если в будущем мы встретимся, я все еще буду считать тебя привлекательным, — пробормотала она, нахмурив брови от раздумий.

— Чувство будет иным, — грубо ответил он, расстроенный этим фактом и, не желая думать о том, чтобы встретиться с ней в будущем. Прямо сейчас он чувствовал ее желание, ее страсть. И хоть это сводило его с ума, заставляло желать доставить ей удовольствие, пока она не выкрикнет его имя в экстазе. Он знал, что после того как связь разорвется, чувства изменятся. И, черт возьми, это раздражало.

— Когда ты позвонил, чтобы сделать заказ, я посчитала твой голос привлекательным. Что-то в нем показалось мне сексуальным и возбуждающим, даже по телефону. Причина в этом? В том, что мы — пара? — она склонила голову, вопросительно глядя на него.

— Нет, не в тот раз. Я еще не признал в тебе свою пару.

Она пожала плечами.

— Полагаю, все дело в твоем сексуальном голосе, от которого мои трусики разгораются.

Дарек сделал глоток вина и едва не поперхнулся, когда осознал смысл ее слов. За последние пару часов общения, он быстро понял, что Ханна не была застенчивой, говорила то, что думает. Он не ответил, зная, что если продолжит беседу, то поплатится. Прижмет ее к полу и лишит едва заметных трусиков за считанные секунды.

К счастью, она сменила тему.

— Если мы пара, то почему я не могу читать твои мысли? Видеть то, что ты представляешь?

— Я принадлежу к королевской семье. На самом деле, произошедшее неестественно. Я должен следовать за твоим выбором, — слава Богу, она не собиралась быть его парой, и ему не стоило следовать за ее выбором, а его разум не был заполнен радугой и солнечным светом. Скорее ужасный шторм и вечная тьма.

— Ты сказал, что являешься единственным уцелевшим членом королевской семьи. Разве это не делает тебя королем? А кто правит другими вампирами? — с любопытством спросила она.

— Совет старейшин управляет основной массой вампиров и контролирует ее. Лишь среди целителей есть королевские семьи, — он вздохнул, прежде чем продолжить. — Вампиры-целители сильны, им требуется тот, кто сильнее и сможет сдержать их. Есть те, кто пострадает от ответной реакции из-за боли или наказания, которое может последовать из-за действия целителя.

— А что, если члены королевской семьи склонны ко злу?

Вопрос был разумным, но все еще тревожным.

— Тысячи лет Карвиллиусы правят вампирами. Мы не склонны ко злу, — он замолчал, а затем признался. — Нами управляет древняя магия. Некоторые вещи не подвластны даже представителю королевской семьи. Вот почему умер мой отец. Он был королем и должен был им оставаться. Он погиб, пытаясь спасти моего брата, Нолана, который умирал из-за конфликта со своей парой. Отец отдал все свои силы, чтобы спасти умирающее от скорби и безумия тело Нолана. Такой поступок карается смертной казнью.

— Почему? — спросила она шепотом.

— Чтобы контролировать правителей. Передача силы или магии запрещена. Я предполагаю, что все потому, что правитель ради своей выгоды мог передать свою силу или власть иному существу, которое не сможет править. Таков естественный ход событий.

— Не понимаю, почему твой брат не отказался от нее, как собираешься поступить ты, — задумчиво сказала Ханна, проводя пальцем по ободку бокала.

— Он хотел ее и не мог отказаться. Но она не хотела быть с ним. Из-за этого он оказался в конфликте с инстинктами. Это одна из немногих вещей, способных убить представителя королевской крови целителей, — даже теперь Дарек не понимал, почему Нолан так жаждал Майю, плаксивую и немного безумную женщину. Она красива, но под внешней красотой не было собственного характера.

— Мне жаль. Ты одновременно потерял брата и отца. Должно быть, для тебя это ужасно, — ее глаза блестели от слез, Ханна обошла вокруг еды и подползла к нему, взяв за руку. — Я потеряла отца, и боль до сих пор заживо съедает меня. Не представляю, как ты справляешься.

Сердце Дарека сжалось от тоски, ее боль утраты теперь явственнее ощущалась.

— Мне не следовало говорить об этом. Это напомнило тебе о потере. Ты не виновата, Ханна. Твоей вины в этом нет.

— Я все понимаю, — кивнула она. — Но сложно не сожалеть о случившемся.

Ах, да. Дарек знал о сожалениях все.

— Я понимаю. И все еще жалею, что не смог остановить отца от самоубийства, не смог заставить его изменить закон нашего народа до того, как передать свою силу. Люди страдали последнюю тысячу лет из-за минутного безумия.

Ханна сжала руку.

— Он был королем, — заметила она. — Разве ты смог бы остановить его?

— Я не знаю. Но мог бы попытаться. Мне следовало быть там, но меня не было. Я изучал книги древних, старался найти способ спасти Нолана, — он ничего не нашел, а отец и брат умерли без него. — Я примчался, как только услышал крик Нолана в голове, но опоздал, — Дарек застал лишь груду пепла, оставшуюся от отца и брата, по которой смог прочесть хронологию событий. Это образы, которые он никогда не сможет забыть. Гнев отца, когда его сын уходил из жизни, безумие, с которым он изучал книгу вампиров-целителей. Невозможно, чтобы целитель обрел пару. Надежда вернуть Нолана к жизни. Затем осознал, что его отчаянная попытка провалилась, пожертвовал своей жизненной энергией и магией ради Нолана. Он уже умер, так что это всего лишь самоубийство, хотя рассудок отца помутился, и он, вероятно, не думал о последствиях.

— Если бы твой отец мог изменить правила, уверена, что ты не смог бы повлиять на него, Дарек, — Ханна забралась к Дареку на колени, положила голову ему на грудь и обняла за шею. — Знаю, что он был опечален, но не думаю, что смогла бы оправдать его поступок. Он оставил тебя одного. Понимаю, что это ужасная потеря, и я не виню его за скорбь, но стоило подумать и о втором сыне.

Если что-то или кто-то чувствовал себя так же хорошо и тепло, как женщина в его объятиях, то Дарек этого не помнил. Он крепче обнял ее, вдыхая аромат ее волос, теряясь в ее мягкости.