Бздыхов склеп был безопасен, но…

Нехорош?

Пожалуй.

Им даже контрабандисты, напрочь лишенные, что совести, что чувства самосохранения, брезговали. Мне случалось бывать на Стрежненском погосте и не могу сказать, что он так уж разительно отличается от обыкновенных кладбищ, но вот ощущение общей неспокойности присутствовало.

Дождь усилился.

Капли стучали по куртке, норовя попасть за шиворот. Платок на волосах промок, как и сами волосы. Общая унылая серость дня сменилась иною, более густою вечерней, а там уже и ночь подобралась. Тоже, что характерно, по-осеннему мутная.

Рваные тучи.

Тонюсенький серп новорожденной луны, будто кистью кто-то по небу мазнул. И сами небо неудачное, рыхлое и дырявое. Звезд не видать. Фонари и те горят через один. И главное, чем ближе к погосту, тем их меньше.

Я вздохнула, остановившись ненадолго.

Улочка узенькая, вьется, жмется меж домов. Людей нет, но оно и к лучшему, любопытные мне ни к чему. А дома старые, откровенно уродливые порой, и с этим уродством не способны помочь ни резные ставенки, закрытые плотно, ни узорчатые решетки, ни тем паче подвесные корзины, в которых догнивали цветы. Пахло плесенью и запустением. А еще самую малость горьким миндальным маслом. И запах этот заставил меня насторожиться. Вот неоткуда было взяться в этом, пусть еще не захолустье, но всяко далеком от приличного районе, миндальному маслу. Я осторожно повернулась.

Попыталась сотворить поисковое заклятье, но не удивилась, когда линии распались.

Новолуние, чтоб его.

Это целителям хорошо, а некромантам так вовсе наоборот… в такую ночь и девственниц на алтарь не кладут.

Погост показался издали.

Он стоял словно бы наособицу, отделенный от домишек пустырем и реденькою аллеей грабов. Деревья уже скинули листву, а потому выглядели уныло, под стать месту. Искривленные стволы, изогнутые ветви, изломанные линии, которых не должно бы быть.

Серая стена.

Сеть заклятий, пропитавших и камень, и силовые линии; белые пятна остаточной энергии, древней, давней, но заставившей присмотреться к стене куда как пристальней. А ведь такие пятна сами по себе не возникают, стало быть, стену не просто возводили, ее запирали по древнему обычаю. И надо полагать, кости невольных стражей до сих пор где-то внутри.

Меня замутило.

Способ, конечно, верный, но уж больно радикальный. А главное, что в прошлый раз я вот как-то не обратила особого внимания на ограду. Или просто при свете дня казалась она обыкновенной? Но я – это одно, а Гильдия… кому, как не им, понимать, насколько опасны связанные души? Пока договор соблюдается, пока ограда стоит, пока… в общем, не хотела бы я оказаться рядом, когда она-таки возьмет и рухнет. Спина зазудела, а я мотнула головой и сказала:

- Нет уж. Без меня давайте…

Что-то зашевелилось, забубнело, казалось, в самое ухо. Но сунутый туда палец избавил меня от необходимости вслушиваться. Конечно, понимаю, душам тоскливо и вообще, но… я лучше глухой притворюсь, чем позволю себя заморочить.

Ворота были заперты, что логично.

И не просто заперты, но перевиты заговоренной цепью толщиной в мою руку, а на ней виднелась связка замков. Вот тебе и сюрприз… замки я чистосердечно подергала, убеждаясь, что, конечно, справиться с ними можно, убив на то пару часов жизни, но вряд ли мне позволят. Вон та тонюсенькая нить, что связала все их воедино наверняка сигнальная. Задень и пяти минут не пройдет, как у ворот возникнет патруль и хорошо, если не усиленный…

Патруль мне нужен?

Не сейчас.

Я замки отпустила. Ворота потрясла, убеждаясь, что в пазах они держатся крепко, а то находились на моей памяти умельцы, пробирающиеся на кладбище окольным путем. Почему-то, правда, не думали, что если кто войдет просто, то и выйти будет несложно и не всегда тому, кто вошел.

Но это так, к слову.

Петли были в порядке, ни следа ржавчины, зато усиливающее заклятье сплелось змеею. Чего-то вот, чуется, не знаю я о скромных городских погостах…

Вздохнув – дождь зарядил с новой силой, и с моей куртки стекали целые потоки воды – я двинулась вдоль ограды. Если идиоты, вздумавшие спереть моего ушастого супруга, сумели пробраться на погост, то и я смогу.

Дважды останавливалась, прикидывая высоту ограды. Выглядела та не то, чтобы серьезною преградой, но… духи беспокоились. Я чувствовала силу, скрытую внутри каменной кладки, и как-то не хотела испытывать собственное везение. Может, конечно, и не тронут, но надеяться на это…

Ограда тянулась.

И тянулась.

И была ровной, слегка кривоватой, будто клали ее наспех, но меж тем до отвращения надежной. А потому, увидев калитку, я сперва глазам своим не поверила. Да быть того не может… кому в голову подобное безумие пришло? Сперва опутывать кладбище сетью заклинаний, потом…

Но калитка была.

Крохотная, будто для кошки сделанная. Нет, если так, то для кошки, несомненно, крупной. Я тоже пройду, если бочком и живот втянуть… но все равно.

Неправильно!

А главное, судя по виду ограды, калитку создавали еще тогда и менять не меняли. Железо успело покрыться толстым слоем коросты, а петли и вовсе выглядели так, словно вот-вот рассыплются прахом.

- Что за… - я остановилась.

И огляделась.

Тишина. Пустота. Бродячие псы и те заткнулись, лишь обмылок новорожденной луны поблескивал сквозь тучи. И вот поди-ка, угадай, то ли новолуние повлияло на калитку, то ли мое присутствие, то ли… в любом случае, ситуация чем дальше, тем меньше мне нравилась.

Стоило коснуться железа – при этом я испытывала пренехорошее опасение, что прутья просто осыплются – калитка приотворилась. Как и положено, с душераздирающим скрипом, вспугнувшим стаю сонных ворон. Вот им, к слову, на кладбище вовсе делать было нечего. Вороны – птицы умные, мест сомнительного свойства стараются избегать. А тут кружатся, голосят на все лады. Поневоле тянет отступить. И в любом другом случае я бы отступила, все ж собственная шкура мне дорога. Но… не пострадает ли ушастый? И я, тряхнув головой – вот не стоило этого делать, поскольку мокрые хвосты платка шлепнули по лицу – шагнула во тьму. Даже почти не удивилась, когда калитка с оглушительным скрежетом закрылась за моей спиной. А после и вовсе втянулась в стену.

Ага, то есть впустить меня, раз уж так сильно на подвиги тянет, впустили. А вот выпустят ли… я сунула руку в карман, стиснув круглый камешек со спрятанным внутри заклинанием. Огненная плеть – это не только зрелищно, но и весьма эффективно.

Впрочем… кладбище спало.

Тропинка, бравшая начало от калитки, вела и вихляла, то влево забирая, то вправо скрадываясь. Поднимались темные горбики могил, виднелись над ними черные силуэты памятников, порой встречались и статуи, большей частью даже целые, что, учитывая древность места, было удивительно. А главное, покойные, как и положено приличным мертвецам, лежали тихо и высовываться не спешили.

А я приближалась к белесой громадине склепа.

Ночью он казался как-то… повыше. Помассивней. И вот этих колонн, пусть несколько кривоватых, точно готовых в любой момент обрушиться под собственной тяжестью, но все равно солидных, я в упор не помню. Значит, очередной морок…

- Эй, - я остановилась у левой колонны. От склепа по-прежнему тянуло недобрым. – Есть тут кто живой?

Тишина.

И эхо такое по кладбищу покатилось, намекая, что орать в подобных местах все же не стоит, новолуние там или еще что…

Вот, спрашивается, а дальше что?

Склеп я обошла, просто, чтобы убедиться, что с той стороны меня не поджидает очередной сомнительного свойства сюрприз. За склепом колосилась крапива, причем, несмотря на позднюю осень, была она высока, густа и зеленела даже в непроглядной тьме. Толстые стебли, казалось, поскрипывали, а верхушки колыхались где-то у самой крыши склепа.

Грета бы порадовалась.

Редко встретишь настолько развитые измененные экземпляры. Возникла даже мыслишка срезать пару сестрице в подарок, но ее я откинула. Во-первых, выглядела крапива на редкость недружелюбно, во-вторых, куда я этот веник дену?

Нет уж, пусть растет себе…

А у склепа меня ждали.

Невысокий профессионально-неприметный человечек сидел на камушке и смачно, с полным осознанием дела, обсасывал рыбий хребет. Держал он его за пестрый хвостик двумя пальчиками. А рыбья голова моталась, будто ласкаясь к пухлой щечке этого, простите, самоубийцы.