Гости робко входили в гостиную, низко кланялись княгине и Софье и целовали у них руки; некоторых избранных гостей княгиня удостаивала поцелуем в лоб и в щёку.

Когда все гости собрались, главный камердинер князя; в ливрее, расшитой золотом, громко провозгласил:

— Кушать подано!

По окончании обеда мужчины отправились в кабинет старого князя, а некоторые — на половину князя Сергея. Дамы и барышни в отведённых им комнатах стали поправлять свои туалеты и приготовляться к предстоящему вечернему балу. Из всех гостей выделялась по своей чудной красоте и роскошному туалету дочь костромского губернатора Сухова Ирина Дмитриевна, семнадцатилетняя девушка; первая невеста во всей губернии по красоте и богатству.

Губернатор, генерал Сухов, был очень богат: у него в нескольких губерниях находились огромные усадьбы, а единственной наследницей старого отца была Ирина. Старый князь был в дружбе с губернатором — когда-то оба они служили в одном полку, — и заветною мечтою стариков было породниться.

Красавица Ирина воспитывалась в Смольном монастыре и, окончив с успехом курс, приехала к отцу в Кострому. Князь Сергей видел её десятилетней девочкой, а в продолжение образования в монастыре ни разу не видел, и, увидя Ирину в доме своего отца, он поражён был её чарующей красотой и грацией.

— Здравствуйте, князь! — протягивая свою хорошенькую ручку Сергею, весело проговорила красавица.

— Ирина Дмитриевна!

— Что, не узнали? И немудрено: ведь семь лет не виделись!

— Как вы похорошели!

— Что это, комплимент? — вся вспыхнув, сказала Ирина Дмитриевна.

— Не комплимент, а истина!

— Я не замечаю.

— Вы скромны.

— Надеюсь, вы танцуете со мною? — спросила Ирина.

— За счастье почту — мы откроем бал.

— А где ваша сестра? Что её не видно?

— В гостиной, занимает гостей.

— Дайте вашу руку и пойдёмте к ней. Ах да, вы должны мне рассказать про войну.

— Здесь, на балу? — улыбнулся князь Гарин.

— Зачем здесь? Приезжайте к нам. Ведь вы герой! Папа говорил мне про вашу храбрость.

— Это для меня большая честь!

— Представьте, князь, все мы считали вас убитым. Да, да, папа так жалел вас.

— А вы? — спросил Сергей.

— И я, — тихо ответила красавица.

Блестящий бал открыт был менуэтом; в первой паре шли молодой князь и Ирина Дмитриевна, во второй — губернатор с княжной Софьей, в третьей — князь Владимир Иванович с женою. Хороший оркестр музыки, выписанный из Москвы, играл на хорах; под его чарующие звуки начались танцы.

Старый князь и генерал Сухов, утомлённые балом, уединились в маленькой диванной, отделанной в мавританском вкусе; в диванной никого не было. Князь Владимир Иванович уселся на низком мягком диване; рядом с ним поместился губернатор; лакей поставил к дивану маленький столик и принёс чаю с ромом.

— Ты заметил, Дмитрий Петрович, как Сергей много танцевал с твоею дочерью? — спросил князь у приятеля.

— Как же, заметил — хорошая парочка!

— Что ты сказал? — переспросил князь.

— Говорю, твой сын и моя дочь — хорошая парочка…

— Да, да, правда, все гости любуются ими.

— Какой красавец и молодчина твой сын, князь! — сказал Дмитрий Петрович.

— А твоя дочка так хороша, как сказочная «царевна-красавица».

— А знаешь что, князь Владимир Иванович: пусть твой сын, «писаный королевич», женится на моей «царевне-красавице», — шутливым голосом сказал губернатор, вопросительно посматривая на князя. Выдать дочь за князя Сергея было его заветною мечтою.

— Что ж, я не прочь с тобою, Дмитрий Петрович, породниться, — немного подумав, ответил князь.

— Я, князь Владимир Иванович, откровенно скажу тебе, давно этого желаю: мы с тобой с давних пор приятели, моя дочь, почитай, на твоих глазах росла, состоянием Господь не обидел, наследников, кроме Ирины, у меня никого нет: умру — всё ей достанется.

— Напрасно, Дмитрий Петрович, про это ты завёл речь! Мой сын в приданом нужды не имеет — сам богат.

— Ну, вот богатство да к богатству — и хорошо! Я и княгиня давно желаем с тобой сватьями быть. Не раз про это говорили.

— Спасибо, князь, спасибо! Стало быть, наши мысли одни и те же были. Спасибо, друг! Дозволь обнять тебя. — Князь и губернатор крепко обнялись.

— Теперь дело осталось за Сергеем, — сказал князь Владимир Иванович.

— Да, за ним, князь! У дочери и спрашивать нечего: по всему заметно, что князь Сергей ей нравится.

— А всё же, Дмитрий Петрович, спроси!

— Знаю, спрошу, неволить не буду. Я у дочки спрошу, а ты у сына. Так по рукам, князинька?

— По рукам, по рукам. Я с сыном буду говорить.

— А я с дочерью. Устрой, Господь, в добрый час!

Генерал Сухов усердно перекрестился.

Бал продолжался до самого утра; во всю длинную ночь весело пировали гости, радушно угощаемые добрым хозяином. Танцы почти не прерывались; князь Сергей весь вечер танцевал с одной Ириной на зависть другим барышням и на пересуды их маменек и бабушек.

— Посмотри — ка, Анна Ивановна, как молодой князь увивается около губернаторской дочки, — ехидно говорит полная некрасивая дама, мать шести дочерей, слегка толкая локтем свою соседку, сухопарую даму.

— Смотрю и удивляюсь, Татьяна Фёдоровна, — улыбаясь, отвечает та.

— Впрочем, удивляться нечему, — это так понятно.

— Вы думаете, молодой князь женится на ней?

— Натурально! Невеста завидная — ведь губернатор миллионы имеет.

— И что хорошего нашёл он в этой девочке?

— Не понимаю, какая-то сухопарая…

Вот двое молодых людей, провинциальные львы, одетые по-парижскому, ведут между собою такой разговор:

— Я просто завидую князю! — говорит один.

— Ещё бы не завидовать! — отвечает другой.

— Красавица и миллион приданного.

— А что для тебя лучше, Пьер, — красота или миллион?

— Понятно, миллион.

— А князь будет обладать и миллионом, и красотою.

— Военным счастье!

Почти перед утром накрыли ужин, тоже роскошно сервированный.

После ужина гости стали разъезжаться — кому близко было до дому; многие остались ночевать и в отведённых им комнатах расположились спать на мягких диванах и постелях. Мужчины — на половине князя, а женщины — на половине Лидии Михайловны.

Опустела великолепная зала; музыканты тоже ушли отдохнуть — в продолжение дня и ночи они почти без отдыха играли. Огни везде погашены, и в огромном княжеском доме настала тишина. Всё спало крепким сном.

Сергей, по приезде в Каменки, рассказал отцу и матери всё, что с ним случилось на войне; он с большим чувством и жаром описывал, как на ферме доброго австрийца Гофмана нашёл себе радушный приём и как молодая девушка, Анна, ухаживала за ним во время болезни, заботилась и не отходила от него.

— Я много, много обязан Гофману и его милой дочери! Они спасли меня от смерти, — такими словами закончил молодой князь свой рассказ.

— О, если бы мне увидать Анну — я бы её расцеловала! — громко проговорила Софья, со вниманием выслушав рассказ брата.

Старый князь ничего не сказал; он встал и стал задумчиво ходить по комнате.

— Что же, за их уход надо послать им денег, — сказала княгиня, зорко посматривая на сына; она догадалась, что Сергей если не влюблён, то увлечён этой «немкой».

— Мама, что ты говоришь? — с укором сказал Сергей.

— А что, мой друг? Это в порядке вещей.

— Она не примет от меня денег.

— Полно, Серж! Вероятно, старик немец и его молоденькая дочь, немочка, узнали, что ты богат, знатен, — ну и приложили все свои труды, в надежде получить с тебя щедрую награду, — хладнокровно сказала Лидия Михайловна.

Слова матери покоробили Сергея; он побледнел и, не сказав ни слова, сердито вышел из комнаты; Софья тоже вышла вслед за братом.

— Ты понял? — спросила у мужа княгиня.

— Понял: «немочка» увлекла.

— Не только увлекла — он влюблён.

— Что же нам делать?