- У нас это существо называют аль-накраин, идущий-в-тенях, - Эль прикрыл глаза. – И долгое время оно считалось вымершим. Нам удалось закрыть периметр, но… мой наставник не вернулся из темноты, как и двое из тех, с кем я делил воду…

Я молчала.

Тут ничего не скажешь. Я не знаю тех эльфов и, признаться, еще недавно мне было глубоко наплевать на них и всех прочих, а теперь… почтим память.

- Я сам долгое время находился… между мирами. Ей удалось оживить мои кошмары, смешать их с явью, - у него дернулось не только ухо, но и половина лица. – Миэль до сих пор видит сны… а я не способен сотворить более-менее сложное заклятье. Силы уходят из дырявой души… на границе таким не место.

Да уж…

А я тут на жизнь жалуюсь. И вместо слов я подняла не слишком чистый кубок: пусть легким будет путь ушедших душ. Эль повторил мой жест.

А молчание…

Порой оно – лучшая эпитафия.

- Завтра… - когда пауза слишком уж затянулась, я решила уточнить. – Что мне делать?

- Ничего. Просто будь собой.

И кажется, это не было комплиментом.

…Эль приперся после полуночи, постучал в окно, а я вместо того, чтобы послать его подальше, выбралась в сад. Мы устроились на лавке.

Полночь. Тишина.

Шелестели листья малины, то ли сочувствуя, то ли жалуясь на Грету, которая, увлеченная работой, позабыла про верный кустарник. А без алхимических отходов тот чувствовал себя как-то не так.

Маншул терся о ноги.

- М-мой друг… с-сказал, что с-случай не п-первый, - Эль явно волновался, уши скреб, дергал, краснел и в результате заикался куда сильней. – Н-не здесь, но вообще… п-по всему малому к-кольцу… т-то и дело кто-то да добывает нежить, которой здесь быть не может. Под Нарумом вскрыли лежку молодых упырей…

Тоже новость. Упыри – еще та пакость, но знакомая. С ними и обычный человек при толике сноровки справится.

- …степного типа…

А вот это уже интересно. Степных нам показывали на практике. От наших они отличались меньшими размерами, непомерно длинными руками, на которые опирались при беге, и куда большей настырностью. Если уж стая становится на след…

Но откуда им взяться под Нарумом?

- А в Китеше пару морских кликуш… правда, дохлых. Местное озеро им не понравилось.

Я думаю… все-таки соленость не та.

- И еще он сказал, что судя по толщине шкуры, твоему гворху лет двести…

Охренеть.

Нет, и вправду… двести лет… да быть такого не может, я ведь свидетелей опрашивала. И пусть те мялись, отводили глаза, прикрывая старостину махинацию, но вот двести лет… да он бы выжрал село и не одно, и значит, завелся не там, а где-нибудь на Пустошах, где нежить чувствует себя вполне вольготно.

Завелся и…

Что?

Взял и мигрировал? Что-то я о подобном не слышала. Гворхи – твари мерзопакостные, склонные к людожорству, как и вся нечисть, устойчивые к магии. А еще не отличающиеся любовью к путешествиям.

Да и как?

Его бы на подходе к городу зачистили. Все же не те мозги у него, чтобы…

- П-поэтому мне п-подумалось, что мы д-должны проведать кладбище, - заключил Эль, сунув в рот синию ягодину.

Это, конечно, мысль, но, боюсь, найдем мы там лишь следы Сердрика. Он, может, и скотина, но хитрозадая. После нашего визита сидеть на жопе не станет, подчистит, чтоб, если вдруг вздумается мне правды искать, я на пену изошла, доказывая, что гворх все-таки был.

С другой стороны…

Луна.

Ночь.

Кладбище.

Романтика, мать ее…

…что ты воешь, упырь, одиноко.

Что ж ты девушкам спать не даешь…

Мой голос разносился далеко, тревожа кладбищенские тени. Луна повисла низко. Свет ее ложился на кривенькую оградку, слегка прихваченную кладбищенским плющом. И совесть требовала подправить защиту, а внутренний голос твердил, что это дело не мое.

Пусть к Седрику обращаются.

На воротах, обмотанных свеженькой цепью, висел замок. Но эльфа он не остановил. Сомневаюсь, что он вообще был способен остановить хоть кого-то. Эль, подергав плющ, убедился, что тот достаточно прочен и, ухватившись за стебель, взлетел на ограду. Еще и руку мне подал.

Мило.

Руку я приняла.

А уже наверху натянула перчатки.

И волосы собрала в хвост, а на голову повязала косынку. А то ж мало ли что… амулеты проверила. Серебряный браслет, который норовил выскользнуть, убрала под рукав.

Прислушалась.

Тишина.

И спокойствие, причем на всех планах. Это и подозрительно…

Эль спрыгнул первым.

И вновь руку подал. Вежливый какой… Глен подобным не маялся, здраво полагая, что некромант и сам способен через стену перелезть… или не стену…

К демонам Глена.

Я не о том думать должна.

Оглядевшись – кладбище продолжала оставаться подозрительно спокойным – я двинулась по дорожке. Эль держался рядом. И ведь не с пустыми руками пришел. Надо же… я никогда двуручных бойцов не видела, а уж чтобы с эльфийскими клинками… думала, сказки бают. Кэйовин и двумя руками удержать сложно, а чтобы в одной…

Но на душе стало спокойней.

Вот реально спокойней.

Мы шли.

И… шли… я давно заметила это поганое свойство сельских кладбищ. Они притворяются небольшими, тогда как на самом деле… а вот это кривое надгробие помню. И то, которое слева, перечеркнутое трещиной. И дерево знакомо. Я на нем и сидела, действуя нежити на нервы…

Значит, почти пришли.

И я запела.

Просто… как-то слишком уж тихо. Действует на нервы.

Эль сперва вздрогнул. Мелькнули серебряными лентами клинки, к счастью, не коснувшись меня.

- И-извини… я п-просто не п-привык, чтобы…

Я махнула.

Никто не привык. Голоса и энтузиазма у меня всяко больше, чем умений. Что поделать, матушка полагала, что будущему некроманту музыка ни к чему…

…снова замерло все до рассвета…

…дверь не скрипнет, не вспыхнет огонь…

Я остановилась у надгробья, которое прежде было целым, но теперь камень слегка перекривился, местами потек. И на светлом, на нем четко проступали темные пятна.

...словно ищет в потемках кого-то

И не может никак отыскать.

Голос немного сорвался.

И Эль снова дернулся. С нервами у бедолаги совсем плохо… ничего. Нервы мы вылечим. На успокоительных отварах Грета руку давно уже набила.

…ты признайся, кого тебе надо…

…ты провой, упырек молодой…

Лежку не тронули, радовала взгляд разверзтая могила, которую слегка присыпало листвой. В яме остались кости, в основном животных, да и было их не так, чтобы много. Значит, объявился гворх здесь недавно. И могилка-то чужая… относительно свежая, а потому хозяином он тоже не побрезговал, приняв не только обличье.

Я повертела обглоданную локтевую кость и бросила в яму.

И дальше что?

Кладбище чистое. Я три поисковика активизировала.

Эль тоже не стоял на месте. Ходил. Бродил. То и дело останавливался, к чему-то принюхиваясь… я даже петь перестала, чтобы не сбивать бедолагу с мысли. Наконец, он остановился и сказал:

- Его сюда доставили.

И подозреваю, имел он в виду отнюдь не почту.

- Но я не могу понять, зачем?

И я не могу.

Ладно, если кто переворот готовит, или армию мертвецов на соседнем кладбище клепает, хотя практика показывает, что это дело дурное. На армию консервирующего раствора не напасешься, к тому же нежить по природе своей туповата, командовать ими никаких нервов не хватит.

Эль остановился у одной могилки и тихо спросил:

- У тебя лопата есть?

- Неа, - я выбралась из ямы и кое-как отряхнула брюки, к которым налипли листья, сор и пожеванные гворхом птичьи перья.

А что, некромантия – занятие грязное и на редкость неблагодарное.

- Здесь… неладно, - он сморщил эльфийский нос.

И я прислушалась.

И снова прислушалась.

И поисковик запустила, а тот ушел в землю, что нож в масло и… и вышел.

Пусто.

Чисто.

Неправильно. А что именно неправильно, сказать не могу. И поэтому…

- Отойди, - велела я, создавая огневик.

Лопата, лопата… хороший огневик, и что бы там ни лежало, само раскопается.

-…то пойдет на поля за ворота…

…то к могилке вернется опять…

Пробормотала я, спуская шар.

Зашипела земля. Брызнула горячей крошкой. А следом раздался утробный, пробирающий до самой печени вой.