Среди этих тварей, прямо в эпицентре дикого вихря, созданного ими, кружился гогочущий чернокнижник. От общения с тёмной силой для зрячего человека он практически утратил нормальное обличие: расползся в разные стороны, обрюзг, одутловатое красное лицо оплыло, глаза ввалились, большинство зубов выпало, нос распух, став чем-то бесформенным и безобразным. Заприметив странников, чернокнижник потянулся к ним, причмокивая толстыми алыми губами. Нечисть вокруг него содрогнулась и сделала попытку отговорить, но чародей был непреклонен. Игнат, с трудом приходивший в себя, потянулся за маузером, однако не успел даже дотронуться до оружия, не то что вытащить из внутреннего кармана жилетки, – его опередила Веденея.

Идущая впереди шагов на десять-пятнадцать, она вовремя обернулась к спутникам и надвигающейся на них угрозе. Лик её был грозен и прекрасен – огненные волосы развевались, подхватываемые потоками ветра, свечение от тела усилилось, в очах заплясали блестяще-белые вихри. Звезда воздела длань, и– яркая вспышка, заставившая зажмуриться и Глеба, и Игната, наградила тяжёлыми ожогами чернокнижника, который явно желал завладеть парочкой заплутавших человеческих душ. После завершения происшествия Веденея зашагала, как ни в чём не бывало.

Луч продолжал укорачиваться, утончаться, вынуждая людей ускориться и не отставать. Земное небо осталось позади, а сменившее его пространство напоминало бесконечное поле завитушек молочного цвета, сквозь которые проглядывались очертания одинокого острова и каких-то чудесных силуэтов. Однако здесь они не задержались, хотя Глеб был бы, наверняка, не прочь подробнее исследовать таинственную местность. Из школьных лет он усвоил, что есть атмосфера, гидросфера и так далее, а за границами планеты – космос, представляющейся ему чем-то огромным, чёрным и холодным. Находясь же на лунной дороге, он не испытывал ни мороза, ни голода, нервы постепенно успокаивались, и ничто, кроме открывающегося извне, не интересовало его. Вероятно, нечто похожее переживал сейчас Игнат – при всём страхе перед человеком в очках тайцзи и при всём почтении он не мог даже помыслить о своём кровавом обещании в эти счастливые благостные мгновения.

Веденея остановилась и пристально изучила белёсые кудряшки. Глеб подумал, что с таким же успехом он мог бы встать в своём доме возле стены и сверлить её настойчивым взором, хотя от этого ничего не поменялось бы. Однако звёздочка вдруг стала нащупывать тонкими пальцами как будто бы дверную ручку. Она коснулась чего-то, надавила, навалившись всем тельцем, и пространство поддалось – разошлось в разные стороны, отворяя новые горизонты и показывая продолжение лунной дороги. «За мной!» – зазывно махнула Веденея, не проронив ни слова.

Миновав медленно затягивающееся отверстие, отдалённо походящее на театральный занавес, Глеб ахнул, зажмурился, а после поглядел на Игната – тот имел вид жалкий, оторопелый, точно его выжали, как лимон.

– Белый космос…

– Нет, – возразила Веденея. – Это небесная твердь.

– Твердь? – не понял Глеб. Он созерцал сейчас скопище миров, разбросанных то тут, то там, сверкавших подобно алмазным россыпям. Созвездия и галактики казались совершенно живыми созданиями – мелко содрогались, словно дышали, едва уловимо вибрировали, будто переговаривались, кружились в непрерывном танце.

– Небесная твердь, – терпеливо повторила Веденея. – Совокупность светлых миров, где живут зрячие, просвещённые, люди. Это второе небо, второй уровень бытия, иначе называемый также светлой явью.

– Хочешь сказать, Явь дробится на малые составляющие части?

– Да, – звезда подтвердила догадку человека. – Ты обитаешь в сумеречной яви, над тобой – светлая явь, под тобой – тёмная явь.

– Почему же с Земли не видно небесную твердь?

– Она лежит в другом измерении. Людям на Земле уже не доступны такие понятия и меры величин.

– Ещё не доступны, – поправил Глеб.

– Нет, – отрицательно покачала головой Веденея. – Уже. В старые времена, когда Земля была одним из миров светлой яви, человечество всё это знало и помнило. Теперь же вы, потомки просвещённых, можете найти отголоски великих знаний пращуров в наполовину лживых оккультных книгах и полузабытых тайных сообществах. Но стоит ли искать, коль там всего лишь толика истины? Истина, к которой примешали ложь, в сто раз страшнее и опаснее обмана в «чистом» виде.

– Земля была частью небесной тверди? – в очередной раз поразился Глеб.

– Была. А потом скатилась в сумеречную явь.

– А почему скатилась?

– Потому что большинство людей поддалось влиянию тёмных сил. Зло часто посещает светлые миры – это как прививка от болезни. Если люди чисты помыслами и тверды в вере, они никогда не проиграют и сберегут свой мир в безопасности, уюте, гармонии. А если души их мечутся в поисках глупых страстей, как знамя под порывом ветра, если ничего их не интересует, кроме собственной корысти, разум шаток и холодное сердце… тогда случается так, как с Землёй произошло – она отяжелела, её опутала тьма, и мир твой свалился в сумеречную явь. Теперь же он рискует вообще скатиться ещё ниже, коли не сделается мудрее.

– Страшные вещи ты говоришь, – нахмурился Глеб, по-прежнему очарованный небесной твердью. Он почувствовал горечь с досадой от того, что, если верить речам Веденеи, человечество само обрекло себя на потёмки и отказалось от эдакой красотищи! Какими простофилями нужно было быть!

– Почему страшные? Ведь так и есть. Ты задал мне вопрос – я предоставила ответ.

– А что же Земля? – не мог успокоиться Глеб. – Как ты думаешь, куда ей ближе – к светлой или же к тёмной яви?

– Я верю в то, что люди смогут пережить космическую Ночь, в которую они сами себя вогнали, и скоро выйдут из спячки, возликуют да восславят грядущий День.

– Почему?

– Недаром же мы, звёзды, спускаемся к вам, рискуя жизнями? Мы желаем вам помочь, расшибаемся, в прямом и переносном смысле. Всё – ради вас, люди должны прозреть… ведь ты очнулся от забытья, сумел распознать меня, а те, у озера, и другие, гуляющие окрест, заметили они моё падение? По-моему, нет… но даже если один из сотни делается зрячим, то, значит, ничто не зря и не напрасно.

– Постой, а парни с мобильником? Ну, те, которые были уже пьяными, когда ты спустилась. Они тебя тоже видели и даже на камеру снимали! Правда, телефон у них больше работать не будет… Они зрячие?

– Нет.

– Как же вышло так, что они видели тебя?

– Всё из-за алкоголя. Их мозг был отравлен и почти не работал нормально, от этого механизмы, сдерживающие потоки восприятия, были разблокированы. Очень часто люди в наркотическом бреду общаются с полуявными существами – чертями, кикиморами, бесами, лешими и прочими. Если бы я правильно приземлилась, меня могли бы видеть только зрячие люди, которые без вмешательства сильных отравляющих веществ постепенно раскрывают собственный потенциал и начинают воспринимать новые измерения.

Глеб хотел спросить по поводу соседа – кем является Игнат? Зрячим либо же наоборот? Но вопрос не был озвучен – звезда нашла новый проход и вывела всю компанию на третье небо, туда, где был «настоящий», астрономический, космос… космос, который люди пробовали изучать на протяжении всей своей истории.

Как упоминалось выше, Глеб представлял космические просторы не самым привлекательным местом, наивно полагая, что там пустота, мрак и холод, могучий и угрожающий свет звёзд… не таких звёзд, как Веденея, а таких, что состоят из газа, камня, пыли. Но он ошибался. Космос предстал чудесным разноцветным лугом, богатым на краски и заполненным до основания. Красные, голубые, зелёные, оранжевые (и так дальше по всему спектру) потоки энергий, недоступных обычному глазу незрячего человека, образовывали неповторимое полотно, написать которое под силу только гению с талантом вселенского масштаба.

Художники, поэты, музыканты – одним словом, все, кто занимается каким-либо видом творчества, – наверняка, бессознательно (или даже осознано) чувствуют, прозревают эти неповторимые пейзажи. Часто их спрашивают, откуда, дескать, тебе это приходит в голову, откуда ты это берёшь? А они в ответ пожимают плечами, смеются или же вовсе ничего не отвечают. Ответ же прост и, как всегда, лежит на поверхности – оторви взор от персти, от праха дорожного, хватит искать корм под ногами, погляди наверх, только сердцем гляди, душою и тогда сам во всём убедишься, сам всё поймёшь, и ненужными покажутся любые вопросы.