Чрезмерно любопытный, нескромный и имевший мало представления о собственном достоинстве, он так усердно совал нос в сплетни домашней прислуги и близлежащих таверн, что через несколько дней был осведомлен о скандальной истории лучше, чем ее непосредственные свидетели.

Мерри Боунс терпеть не мог Палланти. Между лакеями и гувернантками такое часто бывает. Он уже не раз порывался рассказать о подвигах Летиции, когда брил молодого хозяина, но Нед не желал и слушать.

Одним январским утром, намылив щеки Неда, лакей поднял бритву и заявил:

— Ваша милость, Голландия неплохая страна, схидам[25] здесь хорош, хотя пиво довольно безвкусное. Попомните мои слова, к марту в Маасе всплывет не одна дохлая собака, и до свадьбы вашей, молодой сэр, еще ох как далеко!

Он быстро провел бритвой по коже ладони.

— Поторопись, — приказал Эдуард, — я спешу.

— Эта прохиндейка тоже спешит, — заметил ирландец, — спешит обвести вас вокруг пальца, и накажи меня Бог вечным адским огнем, если я вру! Вы заметили, как она поглядывает на вас, ваша милость?

— Быстрее! — повторил Нед.

— Она уже пустила на ветер черт знает сколько сотен тысяч дукатов своего болвана, я имею в виду графа Тиберио. И мисс Корнелия больше не сидит на почетном месте за столом.

— Да, это правда! — согласился Эдвард.

— И не спит в лучшей спальне, musha! Странный край эта Голландия — гувернантки здесь носят бриллиантовые серьги! Готов поставить два шестипенсовика, а это целый шиллинг, что расскажу вам кое-что, чего вы не знаете — потому как вы, ваша милость, слава Богу, никогда ничего не знаете. Мисс Корни, наш дорогой ангел, унаследовала огромное состояние. Ее кузен Монтефальконе, да, точно, так его звали, был капитаном и где-то помер, уж не знаю где — и первой новость узнала гувернантка.

Эдвард наконец соизволил прислушаться.

— Ты уверен в этом, парень? — спросил он.

— Мошенник Гоэци прислал ей депешу.

— Значит, ты ее видел ту депешу?

— Мы же смотрим повсюду, верно? Только так можно что-то узнать.

— Как бы то ни было, — промолвил Нед, — состояние капитана перейдет к вдовствующей графине.

Мерри Боунс вытер бритву и тряхнул шевелюрой.

— Несомненно, несомненно, ваша милость, — сказал он, — только знаете, что я думаю? Теперь вдовушка не доживет до преклонных лет. А когда ее не станет, приглядывайте в оба за мисс Корни, слышите? Деньги графа Тиберио на три четверти проедены, а гувернантка все еще не насытилась. Постарайтесь это понять.

Именно в это время письма Неда и Корни, адресованные нашей Анне, начали утрачивать прежний тон веселой беззаботности.

Смерть вдовствующей графини Монтефальконе, сделавшая Корни богатой наследницей, подтвердилась лишь в конце февраля. Г-н Гоэци вернулся, но не показывался. Он сплетал нити заговора, пытаясь подтолкнуть Эдварда к какому-либо насильственному действию, которое позволило бы отменить свадьбу.

Эдварду Бартону удалось избежать расставленной ловушки. Презрение, которое внушала ему синьора Палланти, он держал при себе, хоть это доставляло ему мало удовольствия, и вел себя так, что гувернантка вполне могла заблуждаться в отношении его истинных чувств.

Он продолжал посещать дом графа Тиберио, единственное место, где мог встречаться с Корнелией. С каждым днем Тиберио держал себя с ним все более высокомерно, если не сказать презрительно.

Помолвка Эдварда и Корнелии была настолько публичной, что разорвать ее представлялось затруднительным; но постепенно становилось все очевидней, что искусственно чинимые задержки должны были привести к фактическому разрыву. Так, решено было предварить брачную церемонию поездкой в замок Монтефальконе, причем Эдвард Бартон приглашен не был.

И Эдвард Бартон не возражал.

Таково было, по крайней мере, впечатление, которое вынесла наша Анна из пачки писем, полученных ею в канун бракосочетания.

Я должна сказать прямо, что письма эти были не совсем искренними. В них, с типично английской щепетильностью, была высказана лишь часть правды. Нас, англичан, приводит в ужас определенный тип скандала, именуемый бегством. Чем больше свободы мы предоставляем девушкам в наших семьях, тем настойчивей требуем, чтобы они никогда не нарушали правил добропорядочности и придерживались благопристойности, этой истинно английской добродетели. Думаю, в романах нашей Анны не встречается ни единого случая бегства; я подразумеваю добровольное бегство девушки с молодым человеком, так как похищение осуществляется силой и потому является менее шокирующим.

Но увы! Охваченные избыточными страхами, излишне целеустремленные, Эдвард Бартон и Корнелия де Витт, в тщетных поисках наилучшего выхода, были полны решимости совершить это предосудительное и опасное деяние, которое в дворянских семьях не может быть одобрено ни под каким предлогом. Низшие классы — дело иное, они творят, что хотят. Ощущая себя виновными в осознанном выборе неподобающего поступка, Нед и Корни хранили свои планы в тайне от друзей.

Прошу вас, не сочтите, что я в чем-либо оправдываю подобное недопустимое поведение. Однако я хотела бы напомнить, что они столкнулись с безнравственным банкротом, живущей во грехе женщиной и вампиром. Положение их было трудным, что и говорить.

Ирландец Мерри Боунс во многом способствовал тому, что они избрали сей неверный путь, и если бы Богу было угодно провести их по нему до конца, возможно, они избежали бы ужасной катастрофы.

Если бы они вовремя послушались этого парня, не лишенного зачатков здравомыслия, они не ждали бы до последнего — и, оказавшись в Лондоне, под защитой английских законов, вволю посмеялись бы над гнусными злоумышленниками, поднявшими руку на их счастье, состояние и жизнь.

Но решились они слишком поздно. Накануне назначенного для бегства дня, Летиция Палланти повела себя с мисс де Витт с такой надменностью, что благородная бедняжка, потеряв всякую осторожность и терпение, гордо поставила ее на место. В тот же день, последний день февраля, графу Тиберио наконец удалось добиться ссоры с Эдвардом Бартоном. Брачный контракт был подписан накануне. Формального разрыва не последовало, но вечером, когда Нед явился в особняк, ему было отказано от дома.

Корнелии же было не позволено покинуть дом на следующее утро, и она превратилась в пленницу.

Тем временем, на горизонте возник месье Гоэци, источая сочувственные речи — но, как вы понимаете, верить ему было нельзя. Он туманно предупредил Неда об опасности, характер которой не указал, и посоветовал Корни набраться мужества; он же предательски попытался утопить в Маасе Мерри Боунса, в назначенный час дожидавшегося в лодке Эдварда Бартона и Корнелию.

Вам уже известно, чем завершился этот эпизод с несостоявшейся свадьбой и неудавшимся бегством. В середине ночи Корнелия была брошена в почтовую карету и увезена, но не Эдвардом, а преступными любовниками — Тиберио и Палланти. Выбирая окольные дороги, они направились в имение Монтефальконе.