Пожилая женщина, вытирая платком глаза, рассказывает мне:

— Осенью еще как-то обходились. Ходили по деревням, последнюю одежонку на картошку меняли.

А недавно фашисты издали приказ: «Кто из села выйдет — расстрел, кто в село войдет — тоже расстрел».

Собираются жители освобожденного села.

— Запомните, товарищи, — говорю я, обращаясь к бойцам, — и разрушенные города и села, и эту женщину, состарившуюся раньше времени от непосильного горя. И этих голодных детишек, оставшихся без отцов и матерей. Смерть немецким оккупантам!

Передышка длилась недолго. После взятия деревни Ново-Свинухово особенно тяжелые бои разгорелись за деревни Трошково и Бородино. Они стояли на дорогах, ведущих к селу Соколово.

Стремясь соединиться с осажденной в этом селе группировкой, гитлеровцы бросили на Бородино свежие силы. Атаки следовали одна за другой, часто переходили в рукопашный бой. Бойцы 2-го батальона нашего полка совместно с минометной ротой смелыми контратаками срывали планы врага и заставляли его откатываться назад с большими потерями.

Батальон Гундиловича, усиленный ротой автоматчиков, которую возглавлял политрук М. Габдуллин, после двух часов ночи с 7 на 8 февраля 1942 года атаковал гитлеровцев в селе Бородино. Было их там немало. Село обороняли подразделения из дивизии СС «Мертвая голова». Но так велика наступательная ярость наших бойцов, что вражеский гарнизон был полностью уничтожен.

В этих боях гвардейцы-панфиловцы проявили мужество и массовый героизм. Особенно отличился смелостью, находчивостью и бесстрашием рабочий Лениногорского завода комсомолец Тулеген Тохтаров. Он уничтожил более 115 гитлеровцев.

В бою за Бородино Тулеген Тохтаров пал смертью храбрых. После боя политрук Габдуллин передал мне, комсоргу полка, комсомольский билет Тохтарова, пробитый пулей.

С фотографии, порыжевшей от запекшейся крови, смотрели немного задумчивые глаза. Я знал — жизнь Тулегена была нелегкой. Он рано потерял отца. Окончив лишь пять классов, парнишка пошел на завод учеником, а потом стал работать самостоятельно.

Началась война. Тохтаров с заводскими ребятами ушел на фронт и попал в Панфиловскую дивизию, в наш полк. Полковник И. В. Капров поручил Габдуллину и мне создать роту автоматчиков, подобрать туда из прибывшего пополнения ловких и смелых джигитов. Автоматчиками пожелали стать и Тулеген Тохтаров, и Рамазан Елебаев. Тохтаров был ниже среднего роста, худощавый, коренастый казах.

Я хорошо знал его, часто беседовал с ним. На комсомольском собрании Тулегена избрали комсоргом роты.

После боя заместитель командира полка Б. Момыш-улы вызвал в штаб полка М. Габдуллина и меня. Он попросил рассказать о подвиге Тулегена.

На следующий день вместе с представлением к правительственной награде в штаб дивизии был отослан и комсомольский билет погибшего. Тулегену Тохтарову посмертно было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

На комсомольском собрании, посвященном подвигу панфиловца Тулегена Тохтарова в связи с присвоением ему звания Героя Советского Союза, было сказано много взволнованных слов.

После гибели Тохтарова Рамазан Елебаев, используя затишье перед боем, сочинил песню, посвященную Тулегену. Он назвал ее «Жас казах» («Молодой казах»). Песня быстро завоевала популярность среди панфиловцев.

Рамазан Елебаев, служивший в комендантском взводе полка и выполнявший обязанности санитара, в наступательных боях весной 1942 года вынес с поля боя 47 раненых бойцов и командиров, за что был награжден орденом Красного Знамени. Трудными дорогами войны он прошел от полей Подмосковья до берегов Балтики…

Взломав сильно укрепленную долговременную оборонительную линию гитлеровцев, запиравших так называемые ворота на шоссе Старая Русса — Ново-Свинухово — Подцепочье — Бородино — Холм, преодолевая яростное сопротивление врага, 1075-й стрелковый полк вместе с другими частями дивизии уверенно шел вперед. Начался новый этап нашего движения — преследование врага.

В ходе наступления комсомольский актив полка обогащался опытом воспитания молодых воинов. На фронтовых дорогах под огнем врага члены комсомольского бюро полка, комсорги батарей проявляли немало полезной инициативы, сообразительности и настойчивости.

Первыми комсомольцами, которые отличились в боях с фашистами, были автоматчик Тулеген Тохтаров, пулеметчик Василий Минаев, связист Умиргалий Турсункулов, артиллерист Геннадий Пабуронный и другие. Командир и комиссар полка предложили нам широко пропагандировать их подвиги. Но как это сделать? Весь комсомольский актив дрался с оружием в руках. Обстановка на поле боя не позволяла собраться или что-нибудь написать, выпустить листовки о подвигах комсомольцев. Бои шли уже более недели, не умолкая даже ночью. Поэтому надо было искать новые методы.

Пропаганде боевых подвигов в наступательных боях очень хорошо помог член полкового бюро комсомола, помощник командира взвода связи полка Евгений Минаков. Его связисты и сам он во время боя бывали во всех подразделениях полка. Получая от командиров и политруков рот или от меня данные об отличившихся воинах, Минаков сразу передавал их по телефону или через связистов по батальонам. Перед началом наступления на совещании мы договорились, что командиры батальонов, кроме политических донесений, будут передавать и сообщения о подвигах устно — через связистов или по телефону. Этот метод во время наступления оправдывал себя.

В течение только двух дней полк, преследуя противника, занял несколько населенных пунктов, включая районный центр Поддорского района Ленинградской области. Я с М. Габдуллиным был в походной заставе. Батальон шел с задачей: занять село Каменка.

Времени оставалось мало, до села по карте было еще четыре километра, а дороги и опушки были заминированы.

Стояла пасмурная и холодная ночь. С севера дул студеный ветер, кружил снег, слепил глаза, заметал следы отступающих врагов. Солдаты спотыкались, иногда падали в сугробы.

Подход к дороге оказался заминированным. Дозорные, шедшие впереди, подорвались на мине. Солдат, шагавший около меня, чуть повернул влево. Взрыв — и человека не стало. Ядро головного дозора попало в минные поля.

Остановились и мы и идущая за нами колонна. Передали по цепи:

— Саперы, вперед!

Вдруг к нам подъехал на своем белом коне заместитель командира полка Момыш-улы. Заметив меня, спросил:

— В чем дело?

— Местность заминирована, три бойца подорвались на минах, саперов пока нет, не можем тронуться с места, — ответил я.

— Время не ждет, — жестко бросил Момыш-улы. — Уже первый час ночи, до села осталось три километра. — И повернул коня вправо.

— Николай, за мной! — скомандовал он своему ординарцу Синченко и галопом поскакал в сторону леса. Проехав через лес, вернулся. Остановился против нас. Скомандовал:

— По моим следам — марш!

Батальон двинулся вперед.

Крепкой оказалась оборона противника в этой деревне. Но ее нужно было во что бы то ни стало сломить. На подступах к деревне гитлеровцы построили хорошо защищенные дзоты, заранее укрепили каждый дом, установив в подвалах, связанных ходами сообщения, пулеметы.

Попытка взять деревню с ходу не увенчалась успехом. Рота старшего лейтенанта Наурузбая Сыздыкова залегла на открытой местности под губительным огнем противника.

Мы расположились в небольшом овраге. Командир батальона капитан Гундилович сказал, что противник, видимо, нас ждал. Я предложил просочиться в тыл врага через лес. Капитан сразу одобрил эту мысль. Выделено было отделение комсомольца сержанта Анатолия Зайцева. Я вызвался возглавить эту группу.

Под прикрытием темноты мы пошли на лыжах и вскоре оказались на другой стороне деревни. Бросили лыжи и, плотно прижимаясь к земле, поползли к сараю, стоявшему у околицы.

Гитлеровцы не обнаруживали себя на этой стороне деревни, внимание их было обращено туда, где залегла рота Сыздыкова. Я шепнул Зайцеву:

— Надо бы узнать, где их пулеметы и минометы. По вспышкам выстрелов засечь и уничтожить огневые точки врага.