– Ладно, – сказала Лула, останавливаясь на светофоре, – мы пробились к Рождеству, мы наконец-то к нему приблизились. – Свет поменялся, но парень перед нами колебался. Лула облокотилась на клаксон и показала ему палец:

– Двигай, давай, – заорала она, – ты думаешь, мы тут весь день будем торчать?  Рождество же, мать его. У нас куча дел. – Она достигла шоссе и взлетела, напевая во всю мощь своих легких: «Jingle bells, jingle bells, jingle all the wa-a-a-ay…»

Я приложила палец к глазу.

– Эй, у тебя опять нервный тик? – спросила она. – Тебе нужно что-то делать с этим подергиванием. Сходи к врачу что ли.

Лула была на третьем куплете – «Silent Night»[6], когда мы остановились рядом с черным Ягуаром. Я вышла из Firebird и наклонилась, чтобы поговорить с Дизелем.

– Мы с Лулой можем последить дальше, – сказала я ему. – Если что-нибудь случиться, я наберу тебя.

– Музыка для моих ушей, – сказал Дизель. – Наконец-то перерыв. Хорошо, что весь день было тихо. Если больше не будет беспорядков, то Шандор, в конечном итоге вернётся в мастерскую.

– Дизель, дорогуша, не волнуйся, – сказала Лула из-за моего плеча. – Мы глаз не спустим с этого чёртового места. Тишина и покой – моё второе имя.

Дизель оценивающе поглядел на Лулу и улыбнулся.

– Какой расклад? – поинтересовалась Лула, когда Дизель уехал.

– Я ищу Сэнди Клауса, он НЯС. Это его игрушечная фабрика.

– А что это с соседним автомобилем? У него за рулем большое детское сиденье без спинки. И что это за рычаги на рулевой колонке?

– Большинство сотрудников здесь – лилипуты.

Иногда, когда Лула была на взводе, её глаза вываливались из орбит, как большие, белые, утиные яйца. Сейчас как раз был утко-яйцевый момент.

– Святое дерьмо! Лилипуты? Целое здание, полное лилипутов? Я люблю лилипутов, с тех пор, как посмотрела Волшебника из страны Оз. За исключением того парня, Рэнди Бриггса. Он противный маленький мудак.

– Бриггс тоже здесь, – сказала я. – Он работает в офисе.

– Хах. Я не возражала бы попинать его задницу.

– Никаких пинков!

Лула выпятила нижнюю губу и вернула глаза на место.

– Да знаю я, знаю. Думаешь, я не знаю правил хорошего тона? Чёрт, Воспитание - моё второе имя.

– Всё равно ты его не увидишь, – сказала я, – потому что мы просто собираемся сидеть здесь.

– Я не хочу сидеть здесь, – захныкала Лула. – Я хочу посмотреть на карликов.

– Они – маленькие люди. «Карлики» теперь – неполиткорректно.

– Вот те на! Я не поддерживаю это неполиткорректное дерьмо. Я даже не знаю, как себя лично называть. Хотя минутку, я – темнокожая. Ещё я – афро-американка. Ещё я – цветная. Кто придумывает эти адские клише?

– Ну, кто бы они ни были, маленькие люди, эльфы, или ещё кто, ты их увидишь, когда смена закончиться, и они пойдут домой.

– А как ты узнаешь, если этот твой Клаус войдет через чёрный ход? Держу пари, что у этой фабрики есть большой старый чёрный ход. И, вероятно, там есть док погрузки. Я думаю, мы должны пойти и спросить, не на месте ли Клаус.

Лула бала права, наверняка есть чёрный ход.

– Ладно, – сказала я, – полагаю, ничего плохого не случиться, если мы ещё раз побеспокоим ту женщину.

Бриггс побледнел, когда мы вошли в приемную. А женщина за столом выглядела извиняющейся:

– Я боюсь, его всё ещё нет здесь, – сказала она мне.

– А где тут делаются игрушки? – спросила Лула, подходя к двери на фабрику. – Могу поспорить, они делаются здесь. Люди, я действительно хочу посмотреть, как делаются игрушки.

Женщина выскочила из-за стола:

– Мистер Клаус не водит посетителей в мастерскую.

– Я только одним глазком, – сказала Лула и открыла дверь. – Святые ёжики! – воскликнула она, идя по цеху. – Только посмотри на это! Тут куча долбаных эльфов.

Бриггс обогнул стойку администратора, и мы побежали за Лулой.

– Они на самом деле не эльфы, – сказал Бриггс, остановившись прямо перед ней.

Лула уперла руки в боки.

– Чёрта с два! Я думаю, я узнаю эльфа, когда увижу его. Посмотри на их уши. У них всех эльфийские уши.

– Они – подделка, тупица, – сказал Бриггс Луле. – Это – маркетинговая уловка.

– Не называй меня тупицей, – заводилась Лула.

– Тупица, тупица, тупица, – кривлялся Бриггс.

– Слышишь ты, придурок, – сказала Лула. – Я могу раздавить тебя как букашку, если захочу. Ты бы был поосторожнее, с теми, кому хамишь.

– Это она, – один из эльфов закричал, указывая на меня пальцем, – из-за неё начался пожар в бюро по трудоустройству.

– Пожар? – спросила Лула. – О чем он говорит?

– Из-за неё начался бунт, – кто-то ещё закричал. – Мочи её!

Эльфы все подскочили со своих рабочих мест и помчались на меня со всех своих маленьких эльфийских ног.

– Мочи её. Мочи! – вопили они все: – Мочи эту большую, тупую скандалистку.

– Эй! – растерялась Лула. – Подожди, подожди, что здесь про.....

Я схватила Лулу за куртку и потянула её к двери:

– Беги, Лула, беги! И не оглядывайся!

Мы пронеслись через дверь мастерской в приемную, протолкнулись в парадную дверь, пробежали стоянку и запрыгнули в автомобиль. Лула только успела запереть дверцу, как эльфы обступили нас.

– Это не эльфы, – возмущалась Лула. – Я знаю эльфов. Эльфы милые. А это злые гремлины. Посмотри на их острые зубы, на их красные, пылающие глаза.

– Ничего не знаю о гремлинах, – сказала я, – но, думаю, этот парень с красными глазами – просто коротышка с плохими зубами и похмельем.

– Эй, что за шум? Что они делают с багажником моей Firebird?

Мы повернулись посмотреть через заднее стекло, и были в ужасе: эльфы вытянули деревья из багажника.

– Это – моя ёлка! – завопила Лула. – Отвалите. Оставьте мое дерево в покое.

Никто не слышал Лулу. Эльфы безумствовали, разрывая деревья на части, подпрыгивая на ветках.

Внезапно один эльф запрыгнул на капот. А затем второй эльф взобрался следом.

– Какого хрена, – взвизгнула Лула, – это какой-то фильм ужасов. – Она всунула ключ в замок зажигания, вдавила педаль в пол, и рванула через стоянку. Один эльф отлетел немедленно. Второй обхватил руками дворники и его рычащее лицо, прижалось к ветровому стеклу. Лула сделала резкий поворот вправо, один из стеклоочистителей лопнул, и эльф отплыл как фрисби, всё ещё сжимая дворник своей маленькой эльфийской рукой.

– Фак юююююю, – прогудел эльф, когда уплывал.

Мы проехали милю по Шоссе 1, прежде чем вымолвить хоть слово.

– Я не знаю, кто эта мерзкая отвратительная мелочь, – сказала Лула, наконец. – Но они должны освоить некоторые навыки общения с людьми.

– Это было своего рода неловко, – сказала я.

– Да уж, хрень полная.

А у меня опять не было ёлки.

Было немного за пять, когда я махнула на прощание Луле и поплелась домой. В квартире было тихо. Дизеля нет. Я тихо поблагодарила Господа, но если честно, была слегка разочарована. Я повесила куртку на крючок и прослушала мои сообщения.

– Стефани? Это мама. Миссис Крынски сказала, что не получала рождественскую открытку от тебя. Ты же отправила их, не так ли? Кстати, я тушу мясо сегодня на ужин, если хочешь, приезжай. Папа купил тебе ёлку на станции технического обслуживания. У них была распродажа. Сказал, что совершил хорошую сделку.

О-Боже-мой-нет! Дерево с распродажи на СТО. Значит ли это, что оно ещё хуже, чем родительское?

Мэри Элис и Энджи сидели перед телевизором, когда я добралась до дома родителей. Мой папа спал в своем кресле. Моя сестра была наверху, прибираясь. А мама и бабушка были на кухне.

– Я не теряла их, – сказала бабушка маме, – кто-то их взял.

– Кому они нужны? – спросила мама. – Это смешно!

Я точно знаю, пожалею, что спросила, но ничего не поделаешь:

– Что пропало?

– Мои зубы, – сказала бабушка, – кто-то взял мои зубы. Они лежали в стакане с отбеливающей таблеткой и вот они пропали.