— Да, Крестный Отец, это правда. Я действительно женился.

Коррадо хмыкнул озадаченно и поинтересовался:

— А почему вы не устроили свадьбу, как требуют обычаи сицилийцев? Почему мой крестный сын женился где-то на другом конце страны, не приглашает родных, не известит гостей, не накроет столы? Почему свадьба Чарли Портено прошла как свадьба какого-нибудь нищего пейзанина?

Чарли нахмурился. Хотя в голосе дона не звучало открытой обиды, не нужно было много ума для того, чтобы понять: Коррадо Прицци задет. И тому есть основания.

— Простите, дон Коррадо, — извинился Чарли. — Мы нс смогли этого сделать по одной причине: у семьи в тот момент были более важные дела.

— Нет дел важнее свадьбы члена семьи.

— Наверное, но мы подумали, что не стоит откладывать того, что уже подготовлено. Свадьбу справить мы могли бы и позже, но, скажем, какой-нибудь не очень честный делец успел бы за это время похитить у нас еще пару сотен тысяч. Крестный Отец, уверяю вас, мы не хотели никого обидеть.

— Ну хорошо, — смягчился Коррадо. — Но почему ты не представил меня своей жене? Думаешь, старик уже совсем одряхлел и не может отличить красивую женщину от простушки?

— Нет, Крестный Отец, но… У нас просто не было времени.

— Ну что ж, всякое случается… — протянул старик и тут же добавил: — Но, может быть, теперь, когда проблемы улажены, она согласилась бы навестить Крестного Отца своего мужа? Ну, скажем, завтра в полдень?

Сделанное устами дона подобное «приглашение» было равносильно приказу.

— Хорошо, дон Коррадо, — согласился Чарли. — Я скажу ей.

— Вот и славно, Чарли, — проскрипел Коррадо. — Значит, я могу надеяться, что увижу ее завтра?

— Конечно, Крестный Отец.

— Хорошо. До свидания, Чарли.

— До свидания, дон Коррадо.

Чарли опустил трубку. Ему не понравился разговор. Конечно, возможно, он просто очень подозрителен, но в свете всей этой истории с деньгами… Может быть, Доминик в очередном приступе человеконенавистничества рассказал Коррадо о своих дурацких подозрениях? Черт бы его побрал!

Чарли вышел из квартиры, плотно прикрыв дверь, и сунул ключ в замочную скважину.

Айрин заметила резкую перемену в настроении мужа.

— Что случилось? — спросила она.

— Дон хочет видеть тебя завтра в полдень.

— Зачем?

— Нс знаю, — Чарли сунул ключи в карман и направился к лифту. — Думаю, Доминик со своими нелепыми подозрениями. Господи, удивляюсь, как он всю семью еще нс перебил!

— А дон не сказал, в чем причина?

— Нет. По крайней мере, мне он представил дело так, что просто хочет увидеть тебя. Посмотреть на жену Чарли Портено.

— Может быть, он действительно хочет именно этого?

— Не знаю. Может быть. Никогда нельзя сказать с уверенностью, что у него на уме. Когда будешь говорить, постарайся придерживаться нейтрального тона. Будь осторожна. Коррадо придает словам особое значение.

— Я думала, что ты понимаешь: у меня голова не только для того, чтобы есть, — улыбнулась Айрин.

— Конечно, понимаю. Но ты не знаешь дона. Это очень хитрей, умный и опасный человек.

Они вошли в лифт. Чарли нажал кнопку первого этажа, и кабина пошла вниз, еле заметно урча.

— Постарайся избегать длинных разговоров, но не демонстративно.

— Я понимаю, Чарли, — вновь улыбнулась она и поцеловала его в щеку. — Я буду очень осторожна.

— Я надеюсь на это, — вздохнул он.

У Чарли вновь появилось недоброе предчувствие. Какое-то не до конца осознанное волнение, заставившее сердце забиться сильнее обычного. Ощущение было сродни тому, которое он испытал, стоя на крыльце дома в день похищения Филаджи. Неотвратимость надвигающейся беды. Ужасной и мощной, как цунами, неуправляемой, как ураган.

Чарли снова вздохнул. Он понимал: чувство не исчезнет, как ни старайся. Остается только ждать, пока оно рассосется само собой, подобно стежкам, оставшимся после тяжелой операции. Повернувшись к двери, Чарли вздохнул в третий раз и принялся ждать, пока лифт наконец остановится. Айрин, конечно, видела его состояние, но не стала приставать с требованиями дать объяснения. Она лишь прижалась к нему и прошептала:

— Я люблю тебя, Чарли.

— Я тоже тебя люблю…

… День выдался своенравным и переменчивым, словно окруженная всеобщим вниманием красотка. Красная звезда в фиолетово-свинцовом небе прочно сменила зеленую[13]. Солнцу лишь изредка удавалось пробиться сквозь повисший от горизонта до горизонта покров тяжелых туч и выстроить до земли золотистые колонны лучей. В следующее же мгновение налетал свирепый северный ветер, раздавая хлесткие пощечины кутающимся в плащи продрогшим прохожим и срывая с голов шляпы. Он что-то зло бормотал, запутавшись в каналах улиц, предвещая дышащий людям в спины октябрь. А еще секунду спустя в воздухе, подобно легиону призраков, образовывали крутящийся хоровод мокрые рыхлые снежинки. Они отплясывали на мостовых и тротуарах, словно стражи грядущей зимы, извивались и оседали на асфальт, сраженные дождевыми каплями. Пожар листвы поблек, растеряв все свое великолепие. Краски, истрепанные непогодой, лишились полутонов, и осень из аристократки превратилась в потасканную дешевую шлюху. Огненно-алое стало просто красным, золотистую желтизну сменила тривиальная пшеница, ярко-оранжевое — обычная охра. Решительно все было смыто дождем в черные пасти водостоков.

И если вчерашний день ассоциировался с картиной необычайно талантливого художника, виртуозно чувствующего цвета и оттенки, то сегодняшний — отвратительной репродукцией на дешевой газетной бумаге.

Мир рухнул в одно мгновение, когда на нью-йоркские мостовые упала первая капля. Ее оказалось вполне достаточно, чтобы все перевернулось. Наверное, именно в том месте и находилась пресловутая точка опоры…

…Айрин, сидя в желтом стареньком «форде»-такси, думала о своем, отгородившись от творящегося на улице погодного Армагеддона оконным стеклом. Ветер бесновался снаружи, норовя отыскать какую-нибудь щель и заползти в салон, заполнить собой все. Машины, проносившиеся мимо, ревели клаксонами и выбрасывали из-под колес темно-серые брызги.

Они не мешали ей, наоборот, лишь подстегивали мысли.

Зачем? Зачем дон позвал ее? Что ему нужно? Человек, нанявший Айрин для убийства Чарли — босс семьи. Знает ли дон о его планах? Согласовал ли Доминик свои действия? Если да, то она, а значит, и Чарли потеряют самое важное преимущество — время. Они выяснят, что жена Портено и убийца — одно лицо. А выяснив это, наверняка, предпримут более решительные шаги. Как тогда быть ей? Выступив против дона, на стороне Чарли, она окажется под ударом. Семья — серьезная сила, и нс стоит недооценивать ее. Если ВСЯ семья ополчится против них, им с Чарли нс прожить и дня со всеми своими профессиональными навыками. Оставить Чарли в одиночестве? Ей не составит труда скрыться, исчезнуть. На подобный случай у нее подготовлен вариант бегства. Но… оставить его? Нельзя сказать, что Айрин сразу же воспылала безумной страстью к Портено, нет. Она играла, как того требовали обстоятельства, но постепенно Чарли стал дорог ей. Он действительно очень любил ее, а Айрин… Наверное, Чарли давал ей тепло, которого так нс хватало в ее жизни. может ли она уйти, оставив своего мужа одного против семьи? Нет.

Айрин сама удивилась, насколько категорично оказалось решение.

Самое странное: она не любила Чарли. Не лю-би-ла. Лишь испытывала своего рода привязанность. И тем не менее…

Ты хочешь ввязаться в такую передрягу из-за какого-то парня, которого даже не любишь? — спросила Айрин себя и тут же ответила: — Он любит меня и относится ко мне так, как никто до него. Что я видела в жизни? Пьяных мобстеров в Чикаго, которые дымят дешевыми вонючими сигаретами, сдирая с меня белье потными руками и дыша в лицо перегаром дрянного виски. Макса? Не стоит врать и идеализировать его. Он, конечно, научил меня многому, но много взял взамен. Я помогала ему в аферах и спала с ним за то, что Макси делал для меня. А еще он забирал себе все деньги и роскошно жил с какими-то шлюхами, а мне не перепадало ни цента даже тогда, когда и идея, и исполнение были мои, только мои. Кто еще? Клиенты, раздевающие глазами? Кто? Хоть раз кто-нибудь спросил: кто ты? Что у тебя внутри? Кто-нибудь ЛЮБИЛ тебя? Действительно, как Чарли? Вот поэтому-то она и останется с ним.