Бандит заметил только то, что левое окно заслонила на миг какая-то тень; затем стекло сбоку вспыхнуло осколочным дождем, полившимся прямо ему в лицо. Водитель вскрикнул, инстинктивно надавил на тормоз, и неожиданный удар в челюсть отбросил его на соседнее сиденье. К несчастью, выпустить руль налетчик не успел — машина развернулась на месте, и цеплявшийся за раму Джо понял, что летит…

Ветки помогли ему спружинить, а грубая ткань формы защитила тело от неминуемых царапин. Мозг еще не мог вспомнить прошлое, но тело уже вернуло себе память, обретя прежние рефлексы. Именно оно, прошлое, помогло ему извернуться в воздухе так, что падение причинило минимум неприятностей: через секунду Джо снова был на ногах.

Грузовику повезло меньше. Свернутый руль и отпущенный тормоз сбросили его с дороги, заставив прогромыхать всей массой по природному хаосу из ветвей и выступающих корней; затем перед радиатором вырос твердый, как камень, ствол и на месте столкновения взвились в небо клубы взрыва — рыжие, в черной траурной кайме.

Затрещал огонь.

Джо перевел дух и вытер с лица пот и пыль. Короткая «поездка» переместила его на несколько десятков метров в сторону от центра событий — как раз в то время, когда там наступила пора нового перелома.

В первую секунду никто из присутствовавших так и не понял, что именно произошло.

На долю секунды воцарилась мертвая тишина, словно сама окружавшая их природа затаила дыхание, предвкушая кровавую развязку. Затем на зеленом фоне возник черный силуэт и движение его руки послужило сигналом к началу новой атаки.

Взрезая зеленую массу своими телами, из джунглей, приблизительно на равном расстоянии друг от друга, разом возникли облаченные в черное фигуры. Они двигались синхронно и беззвучно, но не так, как выскочившие недавно из тех же кустов налетчики: они не допускали ни одного лишнего или неточного движения, как не допускают их пальцы руки, направляемые командой единого мозга.

Однако пальцы не имеют своей собственной, автономной, воли. А нападающие — имели. Но их воли, сплетаясь воедино, как бы, образовывали единую сверхволю, сверхразум. И эта сверхволя делала их атаку особенно страшной.

Потому что сознательные действия каждого из бойцов не противоречили действиям группы — как не противоречат ритму музыкальной мелодии звуки отдельных струн…

Возникли — замерли — словно подброшенные единым порывом ветра, очутились на дороге — вновь застыли в нелепой, с первого взгляда, но точно выверенной позе. Тени, звери, нелюди…

Шумно рассекая воздух стремительным перемещением, еще несколько загадочных черных «демонов» приземлились на крыши грузовиков — вряд ли нормальному человеку это было под силу.

В самом появлении этих чуть ли не мистических существ, принявших облик, внешне похожий на человеческий, крылось нечто жуткое, почти ирреальное…

Первым «очнулся» Канарейка. Привычные пальцы надавили на спуск, автомат затрясся в его руках, посылая в сторону джунглей очередь. Раздался чей-то сдавленный вскрик — и хотя в ту же секунду Сид повалился наземь, стало ясно, что нападавшие были все же людьми, уязвимыми для свинца и железа.

В следующее мгновение все смешалось. Тело Сида изогнулось в агонии, на лбу засветились отраженным светом заточенные лучи сюрикена[1], до половины вошедшего в череп; тотчас заплевался огнем другой автомат, поднимая свой нос в сторону кокосовой пальмы, — но вот уже захлебнулась и эта очередь…

Перистые листья захлопали, пропуская вниз сбитое выстрелами мертвое тело. Темной тряпичной куклой оно мелькнуло в воздухе и рухнуло вниз. Вскрикнул стрелок — маленький метательный снаряд вошел ему в позвоночник на уровне поясницы. Он зашатался, согнулся и рухнул на еще теплое тело товарища.

Черные «демоны» больше не стояли на месте — их неуловимо-быстрые тела словно стали зыбкими, превращаясь в трудно достижимую мишень; засвистели веревки, змеями обвиваясь вокруг щиколоток солдат, несколько человек повалилось наземь под ноги атакующим.

Кто-то, увернувшись от веревок, успел выставить перед собой штык на конце винтовки, но нанести удар ему было не суждено: одетая в черную ткань рука послала в живот солдату кинжал с причудливо изогнутым лезвием. Брызнула кровь. С тихим стоном умирающий осел на землю.

Ему на помощь рванулся было другой солдат, но винтовка выскочила из его рук, выдернутая оказавшимся рядом человеком в маске, и неумолимым рычагом перехватила горло. От следующего рывка шейные позвонки солдата хрустнули, убийца отбросил от себя бесполезное мертвое тело и повернулся в сторону джунглей, откуда выходил одетый в ту же черную «униформу» командир — лишь нарисованное на щеке пятно, плохо различимое с такого расстояния, да узкие восточные глаза отличали его от рядовых «демонов». Впрочем, и у тех глаза были всякие: и узкие, и не очень — но не было в них такого ледяного безразличия к жизни. И к чужой, и, наверное, к своей…

…Патрицию не интересовало ничего. Как только к ней после потрясения вернулась способность двигаться, девушка рванулась с места и помчалась по зарослям, спотыкаясь, падая, поднимаясь и вновь падая. Ей неважно было, куда и от чего она бежит, — ноги сами выбирали дорогу, впрочем, далеко не лучшим образом. В какой-то момент ветки вокруг «принцессы» затрещали, раздался топот, и девушка рванулась в сторону. Быть может, от одного преследователя ей еще удалось бы уйти, но, избавляясь от него, она угодила прямо в руки другого.

Патриция закричала, забилась, но напрасно. Незнакомец держал ее крепко, попытки вырваться привели только к тому, что хватка стала жестче и девушка почувствовала боль.

Когда налетчик вывел пленницу на дорогу, там уже все было кончено.

То тут, то там вдоль замершей колонны, в которой оставалось теперь всего четыре грузовика, не считая машины нападавших, валялись трупы: одни — раскинув широко руки, другие — скорчившись в комок; пятна бензина, машинного масла и позавчерашних луж отливали алым — кровью. Картину довершало зрелище и вовсе странное: черные «демоны» выстроились четырехугольником и застыли перед предводителем, опустившись на одно колено в той позе, в которой европейские скульпторы изображают порой плакальщиц над надгробиями. Несколько других ниндзя (наверное, мы уже можем сказать, кто были эти черные убийцы, ибо ниндзя по-японски и означает «ночной, черный демон») заняли наблюдательные позиции. В руках ближайшего, к своему немалому удивлению, Патриция разглядела лук.

Сопротивляющуюся девушку провели мимо ремонтной машины, съехавшей в кусты непропорционально тяжелым задом и задравшей вверх металлическую морду; тут же, рядом, высилась куча песка с беспорядочно брошенным инструментом — остатки «дорожного» камуфляжа.

Движение за своей спиной Патриция заметила не сразу, смысл же его поняла еще позже. Кто-то быстро догонял их, стараясь не выходить на открытое простреливаемое пространство. Затем девушка ощутила, что сдерживающая ее хватка резко ослабла, а потом и исчезла вовсе.

Тот, кто держал Патрицию, неуклюже отлетел в сторону, плюхнувшись животом на асфальт. Другой толчок — значительно более мягкий — отбросил саму девушку.

Джо поспевал всюду: на мгновение он вскочил на крышу, охватывая взглядом всю диспозицию, затем так же легко переместился обратно вниз, заступая дорогу противнику в черном, направившемуся к девушке.

Патриция, почувствовав свободу, не стала стоять на месте — через секунду только ветки затрещали, смыкаясь за ее спиной.

Джо в кувырке ушел от первого удара, перекатился через песчаную кучу и остановился, держа в руках то, что лишь с большой натяжкой могло сойти за оружие.

Неправда, что существуют предметы исключительно бытового назначения. Немного воображения, немного желания плюс насущная потребность — и нож для чистки рыбы обрастает лишними концами, превращаясь в смертоносную «звездочку»; мирные вилы теряют древко и становятся грозным саем[2]; цеп перестает обмолачивать зерно и полностью «переквалифицируется» на разбивание человеческих черепов и костей, находя новую славу под именем «нунтяку»[3]; бывший серп отращивает страшный металлический хвост, называясь отныне «камой»[4], и так далее.