В Зимбабве у баобаба, растущего в заповеднике возле самой дороги, мы увидели двух полицейских, стоявших с ружьями на плече так же строго, как часовые у Мавзолея. На вопрос, что они охраняют, два черных стража сказали: баобаб.

— А чего его охранять?

— Так ведь туристы норовят ножичком что-нибудь вырезать на коре. Свою фамилию, например.

— А Ливингстон…

Полицейские слегка смутились. Им было известно, что великий путешественник вырезал ножичком свое имя на баобабе, правда, по особому случаю: он первый из белых людей увидел великий обрыв воды на Замбези, названный им водопадом Виктория.

В зеленом мире Земли много легендарных растений. Баобаб — одно из них. В Африке он является характерной частью пейзажа, диковиной, названье которой знакомо каждому с детства. Правда, растут баобабы лишь в тропическом поясе. По мере продвиженья на юг, к Кейптауну, «смешные деревья» мы уже не встречали.

Баобаб в самом деле часто выглядит очень забавно. Остановившись под ним, даже взрослые люди начинают дурачиться: «Баобаб и баобабушка», — каламбурили мы, предполагая, что есть у дерева особи женские и мужские. Нет, оба пола — в одном растении: перекрестное опыление. А однажды, увидев под баобабом антилопу гну с малышами, мы тотчас же сочинили: «Бабушка гну и внучата гнучата» — в дороге важно сохранять хорошее настроение.

Две тонны плохого характера

Африканцы говорят: «Прежде чем даже подумать о носороге, присмотри дерево, на которое надо влезать». Бесстрашные масаи, способные с копьями выйти на льва, боятся только одного зверя — фару. (Так в Африке зовут носорога.)

Зверь вовсе не кровожаден. Плохой у фару характер. Умишко, чтобы подумать, у него невелик. А силы — вдоволь, к тому же подслеповат и потому атакует все, что кажется ему подозрительным. «Он нападает даже на свой помет», — говорят африканцы. Нападает фару на все и на всех. И поэтому все безрассудному зверю в буше уступят дорогу. Слон сильней носорога, но умен и благоразумно посторонится. Известен, однако, случай, когда носорог уж очень слона разозлил, слон свалил его бивнями и растоптал.

Носорог частенько, не раздумывая, бросается на автомобили. В Восточной Африке, в кратере Нгоронгоро, я видел, как это бывает.

Носорогу чем-то не понравился наш «Лендровер», и он рванулся в атаку с резвостью зайца. Снимая из верхнего люка автомобиля, я не успел даже сделать наводку и юркнул вниз, готовый к тому, что машину носорог опрокинет.

Но зверь почему-то остановился и лишь сердито боднул «Лендровер». Рог на носу, как бы продолжающий, заостряющий неуклюже-массивное тело, делает носорога похожим на танк. Африканцы, когда впервые танки увидели, весело закричали: «Фару! Фару!» — то есть это же носороги!

Мы жаждали носорогов увидеть. Но в двух заповедниках не везло, и мы устремились в национальный парк Хлухлуве, созданный специально как убежище носорогов, но и тут ранним дождливым утром нам пришлось изрядно поездить, прежде чем мы наткнулись сразу на шесть пришельцев из древности. Они стояли на открытой поляне, и, кажется, дождик им доставлял удовольствие.

Не то что напасть, носороги лишь повели ухом, когда мы рядом остановились. Они напоминали грубоватую скульптурную композицию из бетона. Один зверь лежал, другой дремал, стоя над ним, третий положил голову на спину приятелю и явно спал. Все были прекрасны в первобытном своем безобразии. Толстая кожа висела на носорогах, как мешковатая, сшитая явно на вырост одежда. Глазки едва просматривались над квадратными мордами. Только уши у каждого были подвижны, причем носороги направляли волосатые эти воронки в разные стороны, фильтруя звуки, какие могли бы их озаботить.

Но ничего нового в монотонной их жизни, как видно, не было. К машинам они привыкли, понимали их безопасность в Хлухлуве и не считали нужным переменить позы, когда мы в поисках лучшей точки для съемки стали довольно беспечно объезжать их с разных сторон. Это были белые носороги — братья по крови забиякам и хулиганам черным носорогам, о которых было рассказано. Впрочем, цвет у тех и других одинаковый — серый. Названия черный и белый — результат недоразуменья, о котором можно было бы рассказать, но выйдет длинно.

А вот величина и характеры у этих современников динозавров разные. Черные носороги помельче — две тонны максимум, а белые — весят больше трех тонн и являются после слонов самыми крупными из сухопутных животных.

Есть различия и в характерах. Подозрительно нервные черные носороги не ладят даже друг с другом и, как медведи, живут в одиночку. А у белых — компания. Иногда голов в двадцать. И ничего, ладят, по-глупому никого не бодают, степенны, пожалуй, даже пугливы…

Наши знакомые в заповеднике Хлухлуве.

Страсти во время свадеб, однако, тех и других возбуждают, и тут на пути носорогов лучше не появляться. Но друг с другом самцы у черных и белых силой не меряются. Они топчутся возле самки, издающей брачный призыв, и дают ей без драки выбрать достойного. Инициатива в любовном пыле принадлежит самке. И если самец не проявляет нужной сноровки, рогом поддает ему в бок. Спаривание длится около часа, после чего партнеры расходятся, не проявляя друг к другу ни малейшего интереса.

Беременность у этих зверей длится долго — до восемнадцати месяцев. Малыш на свет появляется безрогим и беспомощным толстячком. Все три года, пока юное существо подрастает, с его матерью лучше никому не встречаться — чадо свое она защищает с отчаянной решимостью.

Носороги — вегетарианцы. Черные предпочитают листья кустарников, белые, кроме того, щиплют и травы, их квадратная челюсть позволяет это делать лучше, чем закругленная черного. Носороги привязаны к месту и метят свою территорию мочой и навозом. В засуху бедствуют. Но в отличие от слонов, способных в поиске водопоев и корма пройти десятки километров, носороги никуда не уходят и, случается, гибнут. В 1961 году в пойме высохшей речки Ати от жажды и голода пало восемьдесят два черных носорога, особо привязанных к своей территории. Так случалось, возможно, не раз на пространстве в шестьдесят миллионов лет.

Носороги прошли через все и выжили. Но последнее столетие стало для древних зверей роковым — носороги на наших глазах исчезают с лица земли.

В Европе диковинного зверя узнали пятьсот лет назад — кем-то из Азии он привезен был в подарок королю Португалии. Азиатский вид носорога по виду — еще большая древность, чем африканский. Его кожа, толстая и складчатая, напоминает «лепешки» брони, а кожные выросты смотрятся, как заклепки, что и запечатлел на гравюре в 1515 году немецкий художник Альбрехт Дюрер. С тех пор это изображение носорога обошло тысячи разных изданий и стало как бы визитной карточкой всего сделанного Дюрером.

В те далекие годы Средневековья носороги в Азии и Африке процветали. Их численность измерялась сотнями тысяч. Врагов у них практически не было. Все беды обрушились на пришельцев из древности по мере расселенья людей. Носороги стали мешать поселенцам на новых землях. Отвоевывая кустарник под пашню, строптивых его обитателей в Африке целенаправленно истребляли. Вот что пишет об этом «белый охотник» Д. Хантер: «К ноябрю с носорогами было покончено во всех районах, в которых власти намеревались уничтожить кустарники. Я убил 163 носорога». Написано это было семьдесят лет назад. Хантер подробно и интересно рассказывает, как проходило истребление «своенравных, строптивых зверей», и заключает повествование словами: «Через несколько поколений носороги будут не более как воспоминание, легенда, сказка. Она будет передаваться детям, сидящим вокруг очага в вечернее время, так же, как сейчас рассказывают сказки о драконах».

Все случилось почти так, как предвидел бывалый охотник. Носорогов, помимо лишения жизненного пространства, убивали и «просто так», из охотничьего азарта, но чаще из-за ставшего проклятием для зверей рога. В азиатских странах стойко держится заблужденье, будто истолченный в порошок рог служит целебным средством при многих болезнях, но, главное, восстанавливает мужскую силу. Наукой давно доказано, что все это вздор. Рог представляет собою спрессованные волосы и целебных свойств не имеет. Но ничего нет более стойкого, чем предрассудки.