Последняя часть предложения была произнесена с необычной интонацией – словно говорящая имела в виду нечто такое, о чем говорить не принято, но, все же, была вынуждена произносить это вопреки своей воле…

- Да? – Искренне удивился я, - и о чем же она Вас предупредила?

Вместо ответа девушка «нырнула» за стойку, но через несколько секунд появилась в зале со знакомым мне кувшином в руках и легкой походкой направилась к моему столику. И только сейчас я заметил, что два высоких стакана уже стояли в центре стола и поджидали, когда же наконец к ним присоединиться их старый друг – кувшин, который бережно несла незнакомка.

- Она сказала, чтобы я Вас не боялась, что Вы безвредный. – Девушка наполнила один стакан вином и поставила кувшин на скатерть. – Еще она просила составить Вам компанию, если Вам это будет нужно.

Я не смог удержаться от смеха – только Марго могло прийти на ум это заковыристое слово – «безвредный»! Ну, надо же – думал, все про себя знаю! Оказывается, что нет!

- Присаживайтесь. Похоже, что сегодня посетителей не будет. Вот-вот хлынет ливень. Кто в такую погоду пойдет на пляж? – Я подставил поближе к девушке второй, еще пустой стакан, - Налейте вина себе тоже. Пусть сегодня будет незапланированный выходной. И мы проведем его вместе. В пустынном кафе, под раскатами летней грозы… Кстати, как Ваше имя?

- Мтвариса.

Я удивленно приподнял бровь, - Вы грузинка? Ну присядьте же, наконец!

Девушка присела напротив меня, пристально всматриваясь мне в глаза:

- Вы говорите по-грузински?

Я отхлебнул глоток холодного вина и не торопился с ответом. Конечно же, я ни слова не знал по-грузински. Как мне объяснить этому невинному существу, что ее имя я уже видел (да, вы не ослышались – именно видел) ранее. В моменты, когда полная луна заливает серебристым светом эту бренную землю…

- Что бы понять, на каком языке звучит имя человека, не обязательно уметь говорить на этом языке. Как бы это доходчиво объяснить? Ну, Вы же сразу узнаете французский, едва услышите первые слова…

- Наверное… Хотя, я ни разу не слышала «живой» французский.

Мтвариса сделала несколько глотков вина из своего стакана:

- А, знаете ли Вы, что означает мое имя?

-Да. Знаю. Мтвариса означает «Лунная». Почему тебе дали это имя? Оно ведь не настоящее?

Девушка ничего на это не ответила. Неожиданно ее взгляд затуманился и померк. Глаза превратились из черно-черных в серые, практически бесцветные.

Без молний и раскатов грома, тихо, словно нехотя, полил теплый летний дождь. Струйки воды начали стекать с балдахинов, задуваемые легкими порывами ветра на плитку внутрь кафе. Роща притихла, ожидая неимоверных потоков с небосвода. Но ожидания эти так и остались ожиданиями. Несмотря на свинцовые тучи, нависшие над лагуной, ливень так и не посетил нас. Казалось, что вот-вот рванет ветер, наклонит, зашумит кронами деревьев, погонит пыль по аллее, заставит и без того редких прохожих спрятаться от непогоды под крыши…

Я делал вид, что рассматриваю ручейки дождевой воды, которые стекали с боковой стороны галереи, пробивая свой путь среди опавшей хвои и мелких веточек… Я старался не смотреть на свою собеседницу. Потому, что чувствовал, что она вот-вот разрыдается. Глядя на ее потупленный взор, чувствовалось, что боль и отчаяние копились в ее душе очень долгое время. И теперь, не в силах уже умещаться в сердце девушки, просились, даже сильнее сказать – вырывались наружу. Безжалостные, не имеющие ничего общего с человечностью…

- Чем ты занимаешься в межсезонье? – Мне было интересно знать, что эта девушка делает зимой, когда туристический сезон закрыт полностью. Почему-то, я проникся к ней какой-то сострадальческой теплотой. Чувствовалось, что здесь скрывается какая-то тайна…

Незаметно, наши стаканы опустели. Я наполнил их содержимым из кувшина. Пододвинул стакан поближе к своей собеседнице:

- Я чувствую, как тебе тяжело. Выпей. Может быть, полегчает… Что это? Что тебя так тяготит?

Мтвариса пригубила стакан, но пить не стала. Она прятала свой взгляд, стараясь не смотреть на меня… Не было у нее ко мне доверия. Вот и все…

Я и не настаивал. Лучшее лекарство от недопонимания – безмолвие. Тишина, молчание и размышление… Когда кажется, что связь между людьми потеряна окончательно – лучше помолчать и дать времени сделать свое дело…

На улице светлее не становилось. Потоки дождевой воды проносились мимо в сторону моря, стараясь стать его частью… Частью чего-то великого и огромного…

- Я приехала сюда, что бы найти пропавшего без вести отца. В 92-м он пошел добровольцем в армию, что бы заработать немного денег. В то время уже несколько лет мы с папой жили одни – моя мама ушла от нас в вечность…

(Имеется в виду война между Грузией и Абхазией в 1992-93 гг.)

Он работал инженером в телефонной компании. И в армии должен был стать обычным связистом… Так ему говорили, когда предлагали стать наемником. Он согласился, потому, что нам очень нужны были деньги…

С войны он не вернулся… Я окончила школу и приехала в Абхазию, чтобы найти его… И вот я здесь…

Я внимательно посмотрел в глаза своей собеседнице: - ты его нашла?

То, что я услышал в ответ – заставило меня покрыться холодной испариной и выпить залпом остатки вина в стакане:

- Я долго его искала. Сначала люди смотрели на меня со злобой и ненавистью. Потом привыкли и старались не замечать. Но я продолжала искать, спрашивать, умолять, плакать и взывать к человеческим чувствам. Я умаляла стариков вспомнить хотя бы мельчайшие подробности из того времени. Любые воспоминания могли помочь в моих поисках. И, наконец-то, сердце одного старого солдата не выдержало, и он рассказал мне все…

Часть третья

«Воспоминание»

… война подходила к концу. Когда отряды Шамиля Басаева практически выбили Национальную гвардию из Гагр (имеется в виду Национальная гвардия Грузии, которая подчинялась главе Госсовета), всем стало понятно – следующей на очереди будет Пицунда. Абхазские партизаны спешно заблокировали дорогу, ведущую к Пицунде, дабы не допустить отходящие разбитые грузинские части выйти к побережью и эвакуироваться на военных катерах. Партизаны так же заняли все господствующие высоты вдоль всей дороги. У отступающих остался один единственный выход – с боями пробиваться к ущелью и по нему, спешно укрыться в горах. От туда, через перевалы они могли бы добраться до своих, с минимальными потерями.

Малочисленный гарнизон гвардейцев, дислоцированный в Пицунде получил приказ охранять старый маяк, который служил еще и мощной радиолокационной станцией. Ожидалось, что по первому же сигналу, эскадра легких катеров должна будет подойти к берегу и эвакуировать гарнизон и пробившихся из окружения.

В этом гарнизоне служил и твой отец. До войны он работал инженером на узле связи в Тбилиси. И во время войны выполнял те же функции – обеспечивал связь.

Заняв оборону в полуразрушенном здании санатория, в нескольких метрах от маяка, грузинские военные с тревогой вслушивались в перехваченные радиопереговоры, доносящиеся с передовой. Когда радиосигналы стали все слабее и слабее, те, кто охранял маяк, поняли – основные силы укрылись в ущелье. Они удалялись все глубже и глубже в горы. Пришло время эвакуироваться…

Время шло, а спасательных судов не было. На все требования прислать помощь, они получали сухой и однозначный ответ – «ждите, помощь вышла…»

Но она так и не пришла. На третьи сутки ожидания, гарнизон принял бой. Абхазские войска подтянули к маяку малокалиберную артиллерию и выбивали с ее помощью укрывшихся в многоэтажном здании гвардейцев.

Ночью, оставшиеся в живых, покинули здание санатория и укрылись в огромном приморском парке… Живым от туда уже ни кто не вышел…

Мтвариса замолчала, устремив невидящий взгляд в даль. Было видно, что рассказ этот дался ей нелегко.