«Мышеголовая! - взорвался Воробей, выслушав эту историю. - И что ей не сидится в палатке?»

«Она вбила себе в голову, что от нее никому нет никакой пользы, - сочувственно объяснил тогда Львиносвет. - Думаешь, легко чувствовать себя обузой всему племени? Может, ты найдешь Иглогривке какое-нибудь полезное занятие? Мы с Пеплогривкой пообещали ей, что она непременно сможет быть полезной для всех».

«Ты не имел никакого права раздавать такие обещания, не посоветовавшись со мной! - возмутился в ответ Воробей. - И что я теперь, по твоему мнению, должен сделать? Взять ее в ученицы? Да не нужна мне никакая ученица, и слышать об этом не желаю!»

«Нет, я не это имел в виду, - сконфуженно буркнул Львиносвет, покачивая кончиком своего золотистого хвоста. - Просто дай ей какое-нибудь интересное задание!»

Воробей еще долго ворчал, но все-таки, пусть и нехотя, последовал совету брата. Вскоре он вынужден был признать, что Иглогривка оказалась очень понятливой и все схватывала на лету. Не говоря уже о том, что за время вынужденного заточения в палатке целителя она и так многому научилась.

«Я и не замечал, как много пользы она приносит, - задумчиво повел усами Воробей. - Лапы у нее ловкие и чуткие, травы она разбирает просто замечательно, а в последнее время научилась так ловко вымачивать увядшие листики в луже позади пещеры, что они у нее даже не рассыпаются!»

- Воробей? - настойчивый голос Иглогривки прервал его размышления. Он услышал, что она выбралась из кладовой и повернулась к нему. - Ты не заболел? Я слышала, ты всю ночь вертелся, как будто у тебя муравьи в подстилке завелись!

- Все нормально, - пробурчал Воробей, не испытывавший никакого желания вспоминать о тревожных снах, мучивших его ночью.

- У нас календула кончается, - продолжала Иглогривка. - Мы почти весь запас извели на лечение царапин Голубки после того, как вы вернулись с гор. Хочешь, я попрошу Яролику нарвать нам свежих листочков?

- Не надо, я сам схожу, - ответил Воробей.

- Вот и славно! - с деланным оживлением воскликнула Иглогривка. Воробей понимал, что ее огорчают его односложные угрюмые ответы, но был не в настроении любезничать. - А я тогда продолжу разбирать наши запасы. Да, чуть не забыла!

Воробей услышал, что она протащила по полу пещеры какой-то сверток и подтолкнула к нему поближе.

- Ты не мог бы выбросить это, когда пойдешь на поганое место? - спросила его маленькая помощница. - Я нашла это в щели.

Воробей вытянул шею и коснулся носом пропыленного клочка шерсти. В тот же миг все тело его оцепенело. Он узнал запах.

- Интересно, кто мог засунуть этот старый клок шерсти в трещину в стене кладовой? - как ни в чем не бывало, продолжала Иглогривка. - Наверное, он пролежал тут со времен первых племен, потому что я даже запаха не узнала!

Воробей словно онемел. Не говоря ни слова, он стоял и вдыхал запах своей давным-давно ушедшей сестры, пока тот не перенес его в далекое прошлое, когда они с Львиносветом и Остролистой играли и тренировались вместе, ничего не зная ни о пророчестве, ни о вранье Белки и Листвички.

«Я до сих пор не знаю, как шерсть Остролистой попала в мою кладовую, - подумал Воробей, - но я не выбросил ее, когда нашел, и никому не сказал о своей находке».

- Ума не приложу, как это здесь очутилось? - продолжала мурлыкать Иглогривка. - Может, какой-нибудь кот из чужого племени тайком воровал наши травы? - Она фыркнула и сама засмеялась над своим предположением. - Или котята подобрали где-то этот клок и затащили сюда?

- Откуда я знаю? - рявкнул Воробей, выведенный из себя ее дурацкими догадками. - Хватит выдумывать всякие глупости!

Он повернулся к Иглогривке спиной и тайком затолкал клочок шерсти в мох своей подстилки.

- Пойду за календулой, - проворчал он и, не прибавив ни слова, с сердитым видом вышел из пещеры.

Не успел он сделать и пары шагов в сторону поляны, как его остановил запах Шмеля.

- Я к тебе, Воробей! - воскликнул молодой кот, подскакивая к целителю. - Меня очень беспокоит Голубка.

- Почему? Что с ней такое? - прошипел Воробей. - Ее царапины заживают, воспаления, кажется, нет.

- Дело не в царапинах, - покачал головой полосатый Шмель. - Ей каждую ночь снятся кошмары. Она просыпается с криком, а во сне все бормочет о птицах и о снеге.

Воробей с усилием подавил приступ раздражения. Этим утром все словно сговорились выводить его из себя! Сначала Иглогривка с ее никому не нужными розысками, теперь еще этот заботливый кот.

«Я знаю, какой ужас пережила Голубка, когда на ее глазах орел унес Атаку, - устало подумал он. - Но что случилось, то случилось, теперь Голубка должна набраться сил и жить дальше».

- А ты откуда об этом узнал? - спросил Воробей у Шмеля.

- Наша воинская палатка протекает, а самая большая дырка расположена как раз над моей подстилкой, - объяснил молодой воитель. - К тому же, там у нас все равно такая теснота, что меня на время отселили в палатку оруженосцев, где пока спят Голубка и Искра. И каждую ночь Голубка мечется и стонет во сне. Ты не мог бы дать ей каких-нибудь трав?

Воробей почувствовал жаркие волны тревоги, исходившие от шерсти Шмеля.

- Не существует трав от тяжких воспоминаний, - сурово сказал целитель. - С ними приходится жить, другого пути нет.

«Как все мы живем», - горько добавил он про себя.

- Но… - начал было Шмель.

Громкий голос глашатая Ежевики не дал ему закончить и спас Воробья от дальнейших объяснений.

- Вот ты где, Шмель! - пробасил глашатай. - А я тебя обыскался! Ты идешь на охоту, торопись, а то Медуница заждалась.

- Бегу! - взвизгнул Шмель, со всех лап бросаясь к выходу. - Пока, Воробей!

Недовольно фыркнув, Воробей направился к палатке оруженосцев, где временно спали Голубка и Искра. Он так глубоко ушел в свои мысли, что не сразу заметил, что Ежевика идет рядом с ним.

- Эй, Голубка, Искра, живо вставайте! - рявкнул глашатай, просунув голову в палатку. - Опять вы проспали!

Изнутри донеслись протестующие стоны, но через несколько мгновений обе кошки выбрались наружу.

- Выглядите просто отвратительно! - с нескрываемым раздражением заметил Ежевика. - Вы что, всю ночь по оврагам бродили? Взгляните на себя, шерсть дыбом, хвосты растрепаны!

Слепой целитель не мог видеть обеих сестер, однако чувствовал запах пропыленной и взъерошенной шерсти, не говоря уже о едких волнах страха, исходивших от обеих кошек. Он знал, что обе провели ужасную ночь и не выспались. Шмель рассказал ему о кошмарах, терзавших Голубку, что же касается Искры, то Воробей прекрасно знал, где она проводит каждую ночь и чем занимается в Сумрачном лесу.

«Жаль, что она так мало рассказывает нам об этом, - недовольно подумал он. - Сколько раз я ее просил, но она только повторяет, что пока говорить не о чем, но она непременно нас предупредит, если узнает что-нибудь важное».

- Ежевика, я бы хотел поговорить с ними в своей палатке, - сказал Воробей, надеясь улучить момент, чтобы потолковать с обеими сестрами наедине. - Возможно, у них есть…

Он замолчал, почувствовав, что его никто не слушает.

Раздался быстрый шорох кошачьих лап, и к палатке подбежала Белолапа.

- Ежевика, не ругай их! - воскликнула она. - Сам знаешь, сейчас в племени нет ни одного оруженосца, мои дочки с лап сбиваются, выполняя все обязанности! - Она помолчала, потом добавила. - Пожалуй, сегодня я сама им помогу!

- Я собирался послать тебя в пограничное патрулирование, - сказал Ежевика.

- А мне нужно побыть с дочерьми! - огрызнулась Белолапа. - Пусть вместо меня в патруль сходит кто-нибудь другой!

Ежевика недовольно покачал головой, но не стал спорить.

- Хорошо, - бросил он и удалился.

- Немедленно приведите себя в порядок! - воскликнула Белолапа, пройдясь языком по пушистому уху Искры.

- Отстань! - взвизгнула та. - Я тебе не котенок, не лезь ко мне!

- Ты всегда будешь моим котенком, - ничуть не смутившись, ответила Белолапа и повернулась к Голубке, но та заблаговременно отскочила в сторону.