— Ох, Лэйни, — восторженно воскликнула Райли Коул, — это просто класс!

Темноволосая малышка так стремительно выхватила из коробки голубые простыни, украшенные изображением Барби, что наволочка и белый конвертик посыпались на пол.

— Класс? Что именно?

Лэйни Вульф положила наволочку на место, а конвертик с улыбкой протянула Райли. Девочка нетерпеливо вскрыла его и подняла на Лэйни сияющие глаза.

— Это я, я! — Она помахала рисунком Барби, такой же миниатюрной и темноволосой, как она сама. — Но почему на ее платьице буква «Р»? Должно же быть «Б» — от «Барби»!

Лэйни наклонилась и притянула девочку к себе.

— Вовсе нет, глупышка. «Р» здесь от «Райли Коул» — самого потрясающего ребенка во всем Коннектикуте… после Тимоти Коула, конечно.

Она повернулась к белокурому старшему брату Райли, уткнувшемуся в спортивный журнал и старательно изображавшему равнодушие к происходящему. Мальчик принял коробку и начал не спеша разворачивать яркую рождественскую обертку. Лэйни подавила улыбку, оценив усилия, которых стоила девятилетнему ребенку наигранная невозмутимость. Но, заглянув под крышку, Тимоти не смог сдержать возглас изумления.

— Как тебе удалось заполучить это? Ты настоящая волшебница!

Он с триумфом направился к матери — показывать подарки. Фэрил Коул, улыбаясь, наблюдала за ними с дивана. Какая милая сценка — настоящее выражение дружбы между детьми и ее подругой.

— Ты только глянь, мама! Мяч с подписью самого Патрика Ивинга! И два билета на воскресный баскетбольный матч, где будет играть «Никс»!

— Второй билет, конечно, для меня? — спросила Райли.

Она успела расстелить новые простыни рядом с громадной, искусно украшенной елкой, устроилась на них в позе сладкого сна и прикрыла глаза. Лэйни легонько пощекотала ей пятку.

— Нет, милая, второй билет для меня.

Райли тут же надулась. Фэрил подхватила ее на руки прямо в коконе из простыней.

— Мы с папой и для тебя кое-что придумали, тыквочка, — утешила она, ставя девочку на нижнюю ступеньку лестницы, как гнома в голубой накидке. — Иди-ка наверх и надень что-нибудь поприличнее. Так ты постепенно заслужишь приз к тому моменту, когда брат отправится на матч с тетей Лэйни.

— Она нам не тетя, вот так-то.

Поднявшись ступеньки на три, девочка уселась поудобнее, вопросительно глядя на мать. Фэрил сделала вид, что напряженно раздумывает.

— Ну, если не тетя… тогда, значит, она вам дядя. Дядя Лэйни.

— Она не может быть дядей, мамочка, — обиженно возразила Райли, всем видом показывая, что не позволит себя дурачить.

— Тебе-то откуда знать! — фыркнул Тим, ловко посылая мяч прямо в коленки сестры.

Райли ухитрилась поймать мяч и сделала неплохой ответный бросок. Тим легко увернулся — и вдруг, что-то вспомнив, бросился к своей коробке. В ней тоже лежал дружеский шарж Лэйни.

По давней традиции она дарила детям к Рождеству и дням рождения по забавной картинке. Самый первый рисунок Тиму изображал аиста, пересекающего границу штата с младенцем в клюве, а внизу замерла шеренга машин, пассажиры которых аплодировали, высунувшись в окна. И этот, и другие рисунки Тим хранил в верхнем ящике своего стола. Сегодня его коллекция пополнилась еще одним. Тим улыбался во весь рот, разглядывая мальчика с прямыми светлыми волосами, в высоком прыжке опускающего мяч в корзину. Вдоль поля сидели в инвалидных креслах дряхлые игроки. «Похоже, мы правильно сделали, отправившись в дом престарелых», — говорила подпись.

— Это кто такие? — Райли выхватила рисунок и ткнула пальцем в кресла с игроками.

Тим поспешно вытянул новообретенную драгоценность из рук сестры.

— Это же ясно! Ларри Берд, Майкл Джордан и Исайя Томас.

— Это же ясно! Грабли Берд, Квакл Джордан и Кисайя Томас! — передразнила девочка, топая ногами по ступеням.

— Ну-ну, потише, вы оба! — крикнул вошедший Джон Коул. Он был буквально увешан пакетами орешков, крекеров и чипсов, а к груди прижимал упаковку содовой. — Гости повернут назад, если услышат весь этот гвалт. Кстати, они будут здесь минут через двадцать пять.

Он многозначительно глянул на жену. Фэрил подтолкнула детей к лестнице.

— Слышали, что сказал папа? Я пойду с вами.

Джон со вздохом облегчения опустил свою ношу на пол и понес бутылки содовой на стол в углу, предназначенный на роль бара.

— Слава Богу, хоть кто-то в этом доме готов к вечеринке.

Прищурившись, он поглядел на Лэйни, на которой было длинное, облегающее трикотажное платье. Вместе с массивными черными кожаными ботинками эффект получался потрясающий.

— Не пойму только, почему современные женщины предпочитают армейскую обувь?

— У Версаччи не продают таких платьев, если не можешь предъявить соответствующих ботинок, — засмеялась Лэйни. — К тому же такая обувь гораздо удобнее, чем высоченные шпильки, которые обожает большинство мужчин.

— Это верно, — со вздохом согласился Джон, — но где же загадка, тайна?

— Загадка в том, как мы ухитряемся держаться на ногах вечерами, после целого дня беготни. Ладно, мне пора немного себя приукрасить. — Послав Джону воздушный поцелуй, Лэйни взялась за перила. — Я постараюсь, чтобы загадка и тайна остались если не в обуви, то в лице.

Она не обернулась, и без того зная, какое выражение сейчас на лице Джона. Беспокойство и неодобрение, постепенно сменяющееся нежностью. Именно так он относился к ней все пятнадцать лет с того дня, как женился на ее лучшей подруге.

Ладонь легко скользила по гладким темным перилам. Должно быть, их сегодня отполировали, как и столик розового дерева, украшавший промежуточную площадку. В большой фарфоровой вазе стояли свежие цветы. Лэйни приостановилась, слушая приглушенную возню детей, вдыхая своеобразную смесь запахов, поднимающихся из кухни: благоухание зелени, и «мяса по-бургундски», и еще чего-то… должно быть, персиков в красном вине. От камина в гостиной донесся запах горящего дерева, на миг заглушив остальные ароматы.

«Вот то, ради чего стоит жить», — подумала Лэйни, внезапно охваченная чувством одиночества. Она не завидовала счастью Фэрил, но сегодня полнота ее жизни особенно бросалась в глаза. Один из красивейших особняков одного из лучших городов Коннектикута — он принадлежал Фэрил, как и его обитатели: любящий муж, чудесные дети и трудолюбивая экономка. Ах да, еще у Фэрил была роскошная фигура и множество друзей.

В это время открылась дверь спальни, и Фэрил ступила в коридор как прекрасное видение: легкое светлое платье, черный шелк волос, совсем немного косметики — только чтобы подчеркнуть нежные краски лица, — изящные жемчужные подвески (единственное дорогое украшение, не считая обручального кольца с бриллиантом). Пока Лэйни наблюдала за подругой, та вдруг схватилась за грудь, учащенно дыша. Казалось, она задыхается.

— Фэрил, тебе плохо?

Та поспешно обернулась, спрятав руку за спину.

— Вовсе нет, с чего ты взяла? И что ты здесь делаешь?

— Вообще-то я собиралась довести макияж до совершенства, но остановилась немного пожалеть себя.

— Пожалеть себя? Чего ради? — изумилась Фэрил. — Да ты живешь самой потрясающей жизнью, какая только возможна!

— И что же в моей жизни потрясающего? — Лэйни тяжело вздохнула. — Может, каморка в Манхэттене? Или унылая работа в «Карпатии Эмпайр»? Или…

— Перестань! — возмутилась Фэрил. — У тебя не работа, а подарок. В конце концов, ты же опытный и талантливый дизайнер!

— Талантливый дизайнер, который переводит персонажи мультяшек на детские чашки и почтовые марки… и которого бьют по рукам за любую самодеятельность.

— Тем не менее ты каждый день окунаешься в сказку, общаешься с интересными, творческими людьми да еще и получаешь за это жалованье!

— Не забудь упомянуть, что еще я каждый вечер наблюдаю, как мой любимый человек отправляется домой, к жене.