Роман кончается тем, что Стоенеску-Стоян подходит к трехстворчатому зеркалу, подаренному ему женой, и видит «три своих подобия, слившиеся воедино: великан, лилипут и обычный человек. У всех троих было безобразное лицо, изъеденное таинственной болезнью: проказой, гнойниками и язвами, болезнью, которая призывала проклятия древних часословов, болезнью, которая въелась в плоть и кровь патриархального города и не отпустит его до самой смерти».
Роман подошел к концу, но история героя только часть той истории, которую рассказывает писатель. «Патриархальный город» назван виновником болезни героя не случайно. Ибо этот город тоже фикция, тоже мнимость, в нем нет того, что несет в себе историческое понятие «город» — нет культуры, нет традиций городского самоуправления, нет гражданственности, нет сложившихся семейных устоев. За многие века существования города не накоплено никаких духовных ценностей, его патриархальность такой же миф, как и историческая эпопея Тудора Стоенеску-Стояна. Причины этого излагает в своей лекции учитель истории на пенсии Иордэкел Пэун и называет румынскую историю «трагедией городов». В городе нет устоев, нравственности, патриархальности, как нет их у Тудора Стоенеску-Стояна и как Тудор Стоенеску-Стоян город беззащитен перед Эмилом Савой, который и сам лишь звено цепочки, теряющейся далеко за пределами страны и чей конец в руках безымянных воротил и магнатов, качающих прибыли из страны, которую «не могли бы даже отыскать на карте».
Болезнь, разъедающая «патриархальный город» — это капиталистические отношения, это купля-продажа земли, леса, нефтеносных участков, человеческой совести, достоинства, способностей. Как символ разрушения всего, к чему прикасается капитализм с его чисто денежными интересами, высится над «патриархальным городом» холм Кэлимана. Когда-то он был символом национальной славы, ибо на этом месте гетман Митру Кэлиман разбил турецкое войско, грозившее порабощением и насилием. Из рода в род люди почитали этот холм и восхищались им, густо поросшим дубами и буками. Но вот явился некий Лаке Урсуляк, арендовал землю на холме и свел на нет вековые леса. Голый, изъеденный рытвинами и ямами, холм Кэлимана вновь становится «предметом купли-продажи», причиной политических и финансовых интриг, потому что в этом районе предполагаются залежи нефти.
В романе Ч. Петреску прослеживаются две линии: судьба Тудора Стоенеску-Стояна и судьба «патриархального города», линия социально-психологическая и историческая. История, как таковая, воссоздается в рассуждениях и раздумьях пенсионера Иордэкела Пэуна.
Бывший учитель истории и географии, Пэун собирает разного рода старинные документы, расшифровывает их, сопоставляет, размышляет не только над историей родного города и вообще румынских городов, но и старается представить себе историю широко, как судьбу народа. Наивно веря, что Стоенеску-Стоян действительно работает над историческим романом, старик хочет поделиться с мнимым литератором накопленными знаниями, материалами, своим пониманием истории. Пытаясь привлечь на свою сторону будущее «литературное светило», Иордэкел Пэун торжественно провозглашает свое кредо: «Историю творят не императоры, не князья, не генералы, не действительные тайные советники, не послы. Историю творит, ее творил и в давние времена, великий безымянный народ». Исходя из этого твердого убеждения, он позволяет себе заглянуть в будущее, предположить дальнейший ход истории. «У рабочих пчел, — говорит он, — есть обычай выгонять из улья трутней, чтобы избавиться от их бесполезных ртов, чтобы они погибли. Возможно, что это и произойдет в какие-нибудь времена, которых я уже не застану, когда холм Кэлимана станет нефтяным центром, когда рабочие на вышках и нефтеочистительных заводах перевернут новую страницу истории… Что мы знаем? Логически, исторически должно быть так. Причины и следствия…»
Так в романе возникает исторический фон с совершенно определенной перспективой. На этом фоне весьма комически выглядит продолжающееся соперничество двух боярских родов в лице отживших свой век старух, Кристины Мадольской и Султаны Кэлиман. Эта перспектива делает анархиста-террориста Иона Янковича таким же «проходным персонажем» в истории, каким он является и в романе. В этой перспективе представляются тщетными «новые» методы хозяйствования таких «прогрессивных помещиков», как Октав Диамандеску, и финансово-политические «успехи» уездного сатрапа Савы.
«Патриархальный город» можно назвать «ключевым» произведением в творчестве Ч. Петреску, ибо в нем вся «румынская хроника XX века» приобретает динамику исторического движения. Писатель как бы обозревает с холма Кэлимана окружающую его социальную действительность и, верша над нею свой моральный суд, выносит ей исторический приговор.
До того, как этот приговор был приведен в исполнение румынскими рабочими и крестьянами, до того, как трудовой народ, взяв в свои руки власть, изгнал всяческих «трутней», оставалось еще целых пятнадцать лет. Но необходимо воздать должное писателю, который предвидел этот день и своим творчеством способствовал его приближению.
Творческий путь писателя завершается уже в годы народной власти. В «румынскую хронику XX века», в которой сам народ перевернул решающую страницу, Ч. Петреску, осмысляя ход истории уже с высоты восторжествовавшей социальной справедливости, внес и свой вклад новыми произведениями, последнее из которых носит обобщающее и итоговое название — «Люди вчерашнего, сегодняшнего и завтрашнего дня». Но и роман «Патриархальный город» не утратил своего значения, ибо еще в годы самой черной реакции он явился «окном, распахнутым в будущее».
Ю. Кожевников