Было видно, как всю эту бескрайнюю шумящую и переливающуюся как море толпу по периметру охраняют церэушники и исламские фундаменталисты.

   20

   - Кто был последним великим поэтом? - спросил Лев Толстой.

   - Пабло Неруда, - ответил Су Ши.

   - Они знают об этом? Они знают это имя?

   - Нет. Это же толпа, это стадо. Но каждый из них считает что может управлять государством и судить о нем, и что его мнение имеет большое значение. Вот, смотрите, каждый безмозглый убежден в этом. Сейчас все они встанут на колени и пойдут за Наполеоном умирать в Россию, или соберутся толпой и понесут плакат "Смерть врагам народа!" Порядочность и честность простого и глупого человека это преступление. Ради этой своей порядочности и правды они умирали за коммунизм, стояли в охранных цепях лагерей НКВД, служили в ЦРУ, ходили как стадо, толпой, на "демократические" сборища и митинги, и совершали массу других преступлений. Смотрите, смотрите! - они все уже с рождения стоят на коленях. Они все хотят достичь счастья через социальное благополучие, через деньги.

   - Но ведь за деньги ничего нельзя купить! - закричал Лев Толстой, - Главное, прогресс, это развитие человека, развитие психики! Какое счастье, если вы родились от здоровой матери, и видите красоту мира! Что может быть выше этого, какие вообще ценности можно купить за деньги? Мне это непонятно. Единственная ценность, это человеческая жизнь и светлый ум хорошего ребенка, вот единственное счастье на земле!.. Почему, вместо того, чтобы просто переходить улицу в положенном месте, эти люди постоянно возбуждаются, и пытаются немедленно улучшить жизнь и ухватить кусок хлеба, - благодаря чему и пребывают всегда в вечном хаосе?

   - Потому что они не понимают, что означает общество и государство, - ответил с улыбкой Конфуций, - Вся окружающая нас культура создана 1% людей, и они не имеют к ней никакого отношения. Как их не учи, все бесполезно. Они не понимают, что там написано, в наших книгах. Вместо того, чтобы переходить улицу в положенном месте и соблюдать законы государства, они плодят хаос.

   - И каковы же эти законы?

   - Тут нет ничего нового, и ничего сложного нет, - сказал Ярослав Мудрый, - посмотрите, как был устойчив древний Египет. Тысячи лет. Хотя и там происходили конфликты. Но возникали они только тогда, когда египтяне сами нарушали свои законы. Государство не может принадлежать частным лицам, оно должно управляться не частными лицами, а законами. Закон - это и есть государство. Если государственная цензура мешает Вам писать великие произведения искусства, как Владимиру Маяковскому, значит Вы дурак, и когда-нибудь Вы окажетесь в громадном концлагере. Гете, Толстому и Шостаковичу цензура не помешала написать их произведения.

   - Тут все дело в том, - засмеявшись и полуобернувшись, сказал Джек Лондон, - что если у вас нет мозгов, то и писать нечем.

   Это был великий писатель, как и Александр Блок. Это был тот низкий уровень, с которого начинается великая литература. Джек Лондон принадлежал к немногочисленной группе людей с абсолютно развитой и живой психикой. Поэтому он был гений. Поэтому тот мальчик, которого родит через 100, или через 150, или через 300 лет здоровая мать, обернувшись, увидит этого единственного гиганта, стоящего на краю Североамериканского континента. Поэтому любой мальчик, у которого есть хоть немножко гения и света в голове, всегда будет любить и ценить его как родного, близкого и понятного ему человека.

   Поэтому, сидя вечером у раскрытого окна, под звездным небом, на краю или окраине громадной Вселенной, такой мальчик, прочтя его книжку, всегда улыбнется и скажет, как когда-то говорил Пушкин, написав гениальные стихи:

   - Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!

   И такой мальчик скажет:

   - Ай да Джек Лондон!

   Ду Фу повернулся к Льву Толстому:

   - Представляете, эти люди даже считают примитивного писателя стилиста Хеменгуэя выше Джека Лондона, и даже не знают этого имени!

   - Не может быть!

   - Может быть, - сказал Кант, - Посмотрите на них.

   Перед ними колыхалось, шевелилось заполненное человеческими телами огромное человеческое море. Эти люди сами не знали, куда они идут, но твердо знали, что им нужно. Всем им нужно было кусок лишнего хлеба, хотя никто из них не умирал с голоду. Многие из них испытывали зависть и злобу, видя перед собой более развитого и успешного человека. Все они хотели того же, и немедленно. Яйцеголовые обещали им социальное равноправие, на деле же деньги всегда прилипали к их рукам. Они все излагали истину в последней инстанции, или истину, лежащую посередине, но она всегда была сверху, а потому для них недоступна.

   - Они даже яйцеголового Александра Сахарова сделали всемирной знаменитостью и мировым гуманистом!

   - Не может быть!

   - Почитали бы Вы проект его "Конституции", - сказал Карл Великий, - Ну и кретин! Малограмотный человек. Если бы он стал президентом, это был бы второй Сталин, Ельцин, Мао, или Индира Ганди, или Берия! Он никак не смог бы контролировать государство и управлять им. Это был дурачек.

   - Если у него есть время заниматься этим, значит, что ему некогда заниматься наукой, - сказал физик Петр Капица, - Наверное, он таким способом удовлетворяет свою амбицию.

   - Они даже пытаются поэта-кретина Гумилева сделать классиком русской, а значит и мировой поэзии!

   - Не может быть!

   - Они создали госбезопасность и установили надзор за каждым человеком, что превосходит их в умственном отношении, и устанавливают за ним слежку и такие люди в итоге не могут организовать этих идиотов; они создают и уже создали законы, защищающие их кретинизм! Над каждым подъездом над дверью таких слишком умных и несогласных с ними людей всегда стоит глазок камеры видео наблюдения и скоро они создадут общество всеобщего электронного надзора, якобы в целях борьбы с преступностью и терроризмом, где будет место только кретинам.

   - Не может быть! - закричал Кант.

   - Идиотов становится все больше. За последние 80 лет в России не появилось ни одного великого поэта, художника или музыканта. Они уничтожили классовое общество, а значит и культуру! И это в России!

   - Не может быть! - закричал Кант.

   - Скоро все они встанут на карачки, и тогда уже больше не будет выхода.

   Толпа колыхалась, приближалась, качаясь в мареве, оттуда неслись крики, стуки барабанов и трещоток, звучала музыка, они несли хоругви, знамена и портреты. Многие шли в цепях, другие в смокингах, но большинство было простого народу. Каждый из них кричал:

   - Я идиот! Сделайте меня счастливым!

   Но Коля спал, прижавшись к стене одиночной камеры и ничего на слышал, и придурки его пока не достали. Назавтра ему предстоял допрос.