А на пути от Вышгорода до града Владимира многие знамения были. Случилось раз, что послал князь Андрей слугу своего искать брод во встречной речке. А слуга-то попал на глубокое место да тонуть начал. И совсем уж он под водой пропал, как помолился огорченный князь перед чудесным образом -- и всплыл слуга наверх цел и невредим, хоть и плавать-то он не умел. Много-много иных чудес творила Царица Небесная через образ Свой. А особливо чудесно указала Она князю Андрею Юрьевичу, где угодно было остановиться Ей. Недалече уж они от града Владимира были; перед ними Клязьма-река предстала. А святую икону на особой колеснице везли; кони княжеские добрые под колесницей были. И остановились вдруг добрые кони как вкопанные, никак их сдвинуть с места не могли. Изумился князь Андрей, изумились и спутники его, но других коней перепрягли и усердно погонять их стали. Одначе и эти кони не пошли. Пробовали сдвинуть колесницу руками -- колеса точно пристыли к земле! Так и попустились они, ничего не сделавши... И уразумел тут князь Андрей, что Владычице Небесной не угодно шествовать далее. И повелел он раскинуть шатры на этом месте, Боголюбовом его назвал, ибо возлюбила его Матерь Божия, молебствие заказал отслужить, обет дал храм и обитель тут воздвигнуть и уж на свободе поехал далее, во Владимир-град, а после того вскорости же обет свой исполнил и даже в Боголюбовом совсем поселился. Так вот чего ради и нарицают князя Андрея Юрьевича Боголюбовым..."

   Много-много других рассказов слышалось о чудотворной иконе Божией Матери. Некоторые повествовали и о том, как помогла Небесная Владычица тому же князю Андрею в борьбе с булгарами, на коих он ходил совместно с князем Юрием Ярославичем Муромским. Булгары встретили русских на берегах реки Камы, неподалеку от главного своего города Бряхилова, и стали уже одолевать их, как набожный князь Андрей повелел нести святой образ в самую средину побоища -- и враги обратились в бегство, объятые непобедимым страхом...

   А вон в других кучках людей, валивших за крестным ходом, слышались сдержанные восклицания:

   -- Милостива Царица Небесная! Оборонит нас от хана Тимура!.. А на воинство наше уповать нельзя...

   -- А Тимур уж в пределах рязанских, -- робко шептались некоторые. -- Говорят, Елец-город взял, к Рязани идет... Что-то будет? Что будет? Помоги нам, Мати Царица Небесная! Не оставь нас в беде-напасти!..

   И вот вышел крестный ход на Кучково поле. Впереди заблестело что-то -- сначала далеко и неясно, а потом ближе и ярче. Появилась светлая точка на дороге... В народе пронеслись слова:

   -- Пречистая грядет! Пречистая!.. Видишь, далече светится!.. О, Господи, Господи! О, Мати Царица Небесная! Призри на наше моление! Даруй нам мир и благодать!..

   И заволновался православный люд, закрестился, зашептал молитвы, увидав предмет своих благочестивых ожиданий. Дрогнули сердца христианские; благоговейное чувство втеснилось в грудь. Каждый человек сознавал в эти минуты, что решается судьба Руси. Помилует ли Господь русских людей? Предстанет ли Царица Небесная перед Божиим престолом с мольбою об избавлении от зла и страданий рабов Своих?..

   И священный трепет охватил всех. Всем как-то страшно было и вместе с тем сладостно взирать на приближающийся чудотворный образ Пресвятой Девы Марии, -- тот образ, о котором ходило столько чудесных рассказов. Заслужили ли они небесное заступничество?.. И с потупленными взорами подвигались вперед люди московские, следуя за крестным ходом, встречавшим славную икону Владимирскую.

   -- Милосердия двери отверзи нам, благословенная Богородица, -- вел митрополит с епископами и игуменами, и клир дружно подхватил:

   -- Надеющиеся на Тя да не погибнем, но да избавимся Тобою от бед: Ты бо еси спасение рода христианского.

   -- Надеющиеся на Тя да не погибнем, но да избавимся Тобою от бед!.. -- слышались вздохи в толпе, и руки истово творили крестное знамение, а глаза наполнялись слезами.

   А гостья -- святая икона -- была уже близко. Несомая престарелыми иереями, сменявшимися на каждом переходе, в десять дней достигла она до стольного града и вызывала теперь живейшую радость у встречавших, возлагавших на нее все свое упование.

   За иконою шло много духовенства, примкнувшего к шествию из придорожных городов и селений. Все были в священных облачениях, с крестами и иконами в руках. За духовенством валили толпы народа, среди которого было немало и владимирцев, провожавших свою Госпожу и Владычицу... И вот два крестных хода -- один от Москвы, другой с владимирской дороги -- стали сходиться...

   -- А гляньте-ка, гляньте, братцы, какой это человек копошится тут? -- зашептались в передних рядах, и удивленные москвичи воззрились по указанному направлению, выглядывая через головы друг друга.

   На средине Кучкова поля, как раз между сходившимися крестными ходами, возвышался какой-то помост, сложенный из бревен и досок, а вокруг помоста суетился низенький седенький старичок, накладывающий новые доски так, чтобы образовалось подобие ступенек, по которым бы можно было взобраться наверх...

   -- А кто там осмелился вперед залезать? Убрать его оттолева! -- подняли было голос тиуны великокняжеские, наблюдавшие за порядком, но митрополит шепнул два слова одному из архимандритов, и тот махнул рукою на блюстителей порядка:

   -- Не замай его! Владыка не велел...

   -- Да это юродивый наш! Федор-торжичанин! -- заговорили москвичи, узнавая "блаженненького". -- Вот трудился он для чего! Вот место почетное для кого уготовлял! И воистину приходит Гостья великая, знаменитая, мир и спасение Она несет! Не на ветер были речи его...

   -- А место здесь грязное, сырое, -- толковали другие, -- не лишним будет помост такой. Есть где образ честной поставить, когда учнут молебен да величание петь...

   -- А нам, грешным людям, неведомо было, где встреча случится. И мы бы построили помост, но не знали, в коем месте...

   -- А где ж он пропадал по сей день? -- интересовались некоторые, не видавшие Федора уже давно, тогда как раньше он всегда был на глазах. -- Не во Владимир ли град ходил?

   -- В Симоновом, кажись, он обретался, недужен был, -- поясняли сведущие. -- Немочь какая-то приключилась... от лихих людей...

   -- Кто же обидел его? Какой лихой человек?

   -- А об этом на ушко говорят. Да и не время о сем рассуждать теперича... не такой час. Бог с ними и с лихими людьми. Не гневается на него сам Федор, значит, и нам толковать нечего!..

   Шествие чудотворной иконы приближалось. Точно жар, горела на ней драгоценная риза, в которой, по преданию, одного золота было до пятнадцати фунтов, кроме серебра, жемчуга и камней самоцветных. Лучи солнца падали прямо на лик Богоматери строгого греческого письма, и десятки тысяч глаз устремились на чудесный образ, славный со времен Андрея Боголюбского... Народ остановился и затих: крестные ходы сошлись. Святая икона была внесена на помост Федора-торжичанина и поставлена на верхних досках, поддерживаемая седовласыми иереями. Юродивый упал ниц перед Небесною Гостьею и залился слезами...

   -- Мати Божия, спаси землю Русскую! -- воскликнул он прерывающимся голосом и зарыдал еще сильнее, положительно захлебываясь слезами.

   В народе произошло движение. Точно огонь какой проник в сердца православных. В воображении всех представились грозные полчища хана Тимура, еще никем не виданные здесь, но страшные уже одною своею таинственностью. Картины вражеского нашествия развернулись перед мысленными взорами всех с такой поразительной отчетливостью, что ужас обуял собравшихся и все, как один человек, упали на колени, крестясь и всхлипывая и простирая к иконе руки.

   -- Мати Божия, спаси землю Русскую! -- вырвался вопль из тысячи русских грудей, и громкие рыдания потрясли воздух, заглушив пение церковного клира и молитвенные возгласы иереев и дьяконов.

   -- Под Твое благоутробие прибегаем, Богородица, моления наши не презри во обстоянии: но от бед избави ны, едина чистая, едина благословенная! -- неслось пение, и, повторяя слова молитвы, народ проливал слезы умиления, исполняясь какого-то неясного предчувствия.