Глава III УЖИН В СЕМЬЕ
Несмотря на случай с гиеной и ребенком, пещерная семья была довольна приходившим к концу днем. Конечно, не подоспей во время женщина к ложбинке, где был оставлен ребенок, произошла бы трагическая гибель этого маленького и многообещающего пещерного ребенка, и родители тосковали бы, как тоскуют о потере детенышей даже дикие звери. Но в умах пещерных людей слабо хранились воспоминания о прошедших, хотя бы и угрожавших гибелью опасностях, и наша чета не создавала себе лишнего беспокойства, рисуя страшные картины возможного несчастья. Мать встретила дома изобилие пищи, а отец чувствовал себя обладателем королевского богатства. Он столкнул кусок скалы в пропасть до пятнадцати сажен глубины на проходивший внизу табун маленьких диких лошадей и, по счастливой случайности, одна лошадь была убита. Теперь в пещере настал праздник; и муж, и жена были в полном довольстве и чувствовали прекрасный аппетит.
Набранные женщиной орехи кучкой были насыпаны в горячую золу, и на них были положены раскаленные угли; потрескивание лопавшейся скорлупы указывало, какие из орехов достаточно испеклись. Крепкая жердь, около сажени длиной, заостренная с одного конца, была приспособлена для жарения куска мяса, отрезанного от задней ноги дикой лошади, и к аппетитному запаху жареного, наполнившему всю пещеру, примешивался нежный запах печеных орехов.
К сожалению, у нас нет точных данных о вкусе бифштекса из дикой лошади, а кулинары нашего времени не помогут нам судить об этом предмете; но позволительно думать, что это блюдо обладало удивительным вкусом. Среди цивилизованных земледельческих народов создалось правило употреблять в пищу только животных, «отрыгающих жвачку и с раздвоенным копытом». Лошадь нашего времени принадлежит, как это всем известно, к отделу однокопытных животных, но во времена пещерного человека она была годна в пищу даже с точки зрения новейшего времени, потому что имела раздвоенное копыто и утратила его позднее описываемой эпохи.
Со времени медового месяца отца и матери Аба прошло не более двух лет. Они были очень рады, конечно, по-своему, что их союз был счастлив, и что крепкий мальчик, лепеча языком, покрикивая и воркуя, перекатывался по земляному полу их пещеры. Они кормились тем, что было под рукой, живя изо дня в день, не заглядывая вперед; а этот день был из удачных. Вся семья была в сборе, и отец, и мать, и дитя, сытые и в тепле. Вход в пещеру был так загражден, что ни одно чудовище той эпохи не могло забраться внутрь. Они могли вдоволь есть, уверенные в совершенстве своего пищеварения, что было следствием их образа жизни, и спать в безопасности. Даже дитя весело бормотало по поводу чудесного вкуса мяса маленькой лошади. По окончании еды оба родителя растянулись на массе листьев, служивших им постелью, а вблизи, на расстоянии протянутой руки, лежало, свернувшись клубочком, в тепле их дитя. Аристократия того времени отходила ко сну.
В пещере господствовала тишина, но снаружи, во внешнем мире, не было так тихо. Четвероногие животные, особенно беззащитные, чувствовали себя свободнее, потому что в эту пору не появлялось, крадучись, коварное двуногое существо с палицей или копьем наготове. Травоядные животные выходили из леса на поляны и на заливные луга вдоль речного берега, и хищники вновь начинали свою охоту. То было время дикой жизни и лютой смерти, так как изобилие животного мира влекло за собой и много жертв; кругом разыгрывались ночные трагедии, и хищные животные были так же прожорливы, как и пасшиеся на мягких лугах зубр и лось. Разница существовала только в роде пищи и способе ее добывания. В отсутствие этого странного существа — человека, все животные, предоставленные самим себе и своей борьбе, чувствовали себя счастливее. Они не понимали и не любили человека, хотя обладавшие сильными когтями и острыми зубами хищники чувствовали огромное желание его пожрать. Он был беспокойным элементом среди населения лесов и лугов.
И в то время, как эта драма жизни и смерти разыгрывалась в окружающей природе, в пещере жители ее, мужчина, женщина и ребенок, спали крепким сном спокойной совести; они были сыты, в тепле и безопасности. Ни одно животное крупнее отощавшего волка или дикой кошки не могло бы проникнуть в пещеру через отверстие, оставшееся между приваленными камнями, да, кроме того, ни одно животное не осмелилось бы встретить огонь, преграждавший узкий проход. При самом входе всю ночь дымил, вспыхивал, курился, тлел и снова вспыхивал костер из корней и самого твердого дерева, охраняя в безопасности вход. Ни одно из когда-либо существовавших животных, кроме человека, не отваживалось коснуться огня: он был стражем человека.