–Знаешь, обмен мне нравится. Твоя мягче, – подкладывая мою подушку под голову, протянул Александр и ехидно улыбнулся. Я знала, что сделал он это специально, чтобы позлить меня или покрасоваться перед Ликой.

– Эй! А ну верни! Я не разрешала тебе на ней лежать! – я спрыгнула с кровати и бросилась отнимать свою подушку. Это оказалось довольно не просто. Все же парень был существенно сильнее меня и, когда я уже сдалась и выпустила добычу из рук, он перекинул ее Глебу. Тот ловко поймал ее и положил себе за спину. Я быстро пересекла комнату и оказалась у Глеба.

– Отдай! – я просительно протянула руку. Мальчишка ухмыльнулся и пожал протянутую руку.

– Как на счет поцелуя? – парень смешно вытянул губы трубочкой, окончательно смущая меня.

– Да ну тебя! – отмахнулась я, вновь пытаясь отнять подушку, которая незамедлительно полетела к Лике. Девушка ловко подхватила подушку и стала ждать, когда я к ней подойду. А я не могла тут же к ней направиться: потеряв равновесие, я упала Глебу на кровать. Тут же попыталась встать с кровати, но Глеб схватил меня за руку и дернул назад. В этот раз я упала на парня. Оп! И я оказалась в цепких горячих руках Глеба. С хохотом выкрутившись, вновь кинулась к девушке отнимать подушку. Она тут же перекинула ее Глебу, тот в свою очередь кинул Саше. Так моя бедная подушка летала от одной кровати к другой, пока в комнату не вошел Ян. Подушка угодила Лазуриту прямо в лицо.

– Спасибо. Я очень благодарен за такой теплый прием, – безэмоциональным голосом проворчал Лазурит. Наверное, это был сарказм, но его голос настолько звучал нейтрально, что фразу можно было понять двояко. Я пришла к выводу, что это все-таки сарказм. Ян поднял подушку с пола и так же тихо поинтересовался. – Чья?

– Моя, – застыв посредине комнаты, прошептала я. Подушка полетела мне прямо в моську. Я удивилась, потому что даже не успела увидеть, как Ян замахнулся. Он действовал очень быстро, хотя по его виду и не скажешь. Мои представления об этом Лазурите менялись с каждым днем.

– Я пришел сообщить вам, что через полчаса ужин. А ты кто? – только заметив Лику, удивленно поднял брови Лазурит.

– Лика, – пискнула испуганно девушка и затравленно оглянулась.

– Ты разве здесь живешь? – Ян попытался вспомнить такую подопечную, но пришел к выводу, что она не его.

– Нет, – все так же тихо пробормотала Лика.

– Ну, тогда брысь отсюда, – фыркнул Лазурит и отошел в сторону, освобождая проход.

Лика уже поднялась с кровати, собираясь послушать Яна и выйти из комнаты, но я придержала ее за руку.

– Никуда она не пойдет, – негромко сказала я, хотя раньше взрослым никогда не грубила и старалась с ними не конфликтовать, но здесь все изменилось. Здесь я начала меняться. – Нет таких правил, запрещающих находиться в чужих комнатах.

Ян недовольно нахмурился, словно вспоминая все правила. Видимо, ничего похожего на данную ситуацию у него не нашлось, и Лазурит согласно пробурчал.

– Пусть остается, – мужчина вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь.

Я плюхнулась на кровать и подложила под голову, отвоеванную наконец-то, подушку.

– И где Лика теперь сядет? – возмущенно поинтересовался Саша. – Развалилась тут. Эй, Лика, иди ко мне!

Парень подвинул ноги, освобождая место для девушки.

– У нас еще три кровати свободных, и ты уверен, что она сядет именно рядом с твоими ногами? – усмехнулась я. Лика отреагировала совершенно иначе.

– Наверное, я сама могу решить уходить мне или оставаться, и где сидеть, тоже выбирать мне, – я удивленно захлопала глазами. Это пока был первый раз, когда Лика выказала раздражение.

Девушка не успела выбрать себе место, как в комнату зашли Агния и Прасковья.

– О, а это кто? – пренебрежительным тоном, ни к кому конкретно не обращаясь, спросила Агния.

– Я Лика, – девушка доброжелательно улыбнулась, протягивая руку для рукопожатия, Агния и Прасковья это проигнорировали, и каждая буркнула свое имя. Лика опустила руку, стараясь скрыть неловкую ситуацию.

– Заглядывайте к нам в комнату, она тут рядом. Номер сорок три, – все еще стараясь быть дружелюбной, сказала Лика.

– Ага, обязательно, – бросила Агния, слова так и сочились сарказмом. Через несколько секунд девушка решила смягчить тон и поинтересовалась. – А мальчики с тобой в комнате живут?

– Да, – радостно ответила девушка, ощущая наконец-то интерес к себе.

– Тогда мы заглянем как-нибудь, – подмигнула Прасковья.

– Думаю, мне уже пора. А то скоро Ред придет, будет еще ругаться, – протянула Лика, но когда на нее недоуменно все посмотрели, добавила. – Это наш Лазурит. Так он просто замечательный, но как что не по его, можешь и медузу у себя в кровати обнаружить и зубы чем-то синим почистить…

– Шутник, значит, – усмехнулся Глеб.

– Нам как-то не очень смешно от его шуток, – девушка вышла за дверь.

Мы переглянулись. Лика казалась очень милой и спокойной, вот только, иногда, совсем на несколько секунд, маска словно падала, и девушка показывала свое настоящее «я».

***

Подходила к концу пятая неделя моего пребывания в Академии. В отношениях с ребятами почти ничего не изменилось. Только с Ликой мы стали больше общаться. Нас даже можно было назвать подругами, хотя иногда мне казалось, что мы ими не являемся. Лика оказалась скрытной и почти ничего не рассказывала. А разговаривать, кроме как о жизни в Академии и тренировках, было довольно скучно, и это быстро надоедало.

Продолжительность тренировок заметно увеличилась. Мы тренировались каждый день в новых залах. Преподаватели тоже были разными, и запомнился мне только Аристарх Никифорович, который был на первом занятии. Так получалось, что под его руководством я тренировалась больше раз, чем с другими Аспидами. И именно Кифирыча я не любила больше всего. Мне очень не нравилась методика его преподавания: требовать невозможного, доводить до изнеможения. Остальные физруки относились к нам как-то более лояльно. Они понимали, что перед ними дети, а не солдаты, беспрекословно выполняющие приказы.

На одной из тренировок Никифоровича мой организм не выдержал перегрузки, и я упала в обморок. Было это пару недель назад. Со мной тогда в группу попал Саша. Хотя, не только Саша. В тот раз вся наша комната оказалась в одном зале.

– Ну, же! Скорее! – громко прокричал Кифирыч и звонко хлопнул в ладоши, как будто кнутом ударил по полу. И мы, как испуганные кони, начали еще быстрее бежать по кругу. Каждый раз крик отдавался в голове, хлопок эхом разносился под потолком. Неподготовленная к таким высоким нагрузкам, я очень быстро уставала.

Каждый новый круг сопровождался то колющим боком, то стучащим уже в горле сердцем, то судорогой в ногах.

Я запуталась в собственных ногах и упала, больно ударившись руками и коленями. Была бы моя воля, так бы и осталась лежать на прорезиненном полу.

– Вставай, тряпка, или тебе не выбраться отсюда живой! – Аристарх вздернул меня на ноги и подтолкнул, приказывая бежать еще быстрее.

Кросс по спортивному залу. С каждым кругом нужно было увеличивать темп. Я не могла. Я задыхалась. Мне было плохо. Язык на ощупь казался наждачной бумагой, легкие горели, ног я вообще не чувствовала. В глазах чернело.

Я опять упала, распластавшись на полу. Попыталась откатиться в сторону, чтобы меня не затоптали бегущие, но сил не хватило. Раз – мне наступили на руку. Два – сильный удар по ноге. Три – пинок тяжелым ботинком по ребрам. Четыре – кто-то решил сократить путь и пробежаться по моей спине. Кости жалобно хрустнули, я застонала. Почему они не могут оббежать?

Я вновь услышала топот ног и приготовилась к очередному удару, но он не произошел. Два пальца приложили к вене на шее, проверяя пульс.

– Живая, – тихо выдохнул кто-то. Я застонала, пытаясь сказать, что еще и в сознании. – Встать можешь?

Я попыталась опереться на руку, но она лишь слаба дернулась.

– Ясно.

Какой-то парень, я не видела его лица и из-за шепота не могла разобрать голоса, перекинул мою руку себе на плечи, обхватил талию и помог встать. Когда он понял, что я не могу даже держаться на ногах, подхватил на руки. Уже третий раз я оказывалась на руках у парня, пора было бы уже стать более сильной и не казаться всем девочкой, которую нужно носить. От своей собственной слабости мне стало противно до горечи во рту. Девчонка, слабачка. Правильно говорил Аристарх – тряпка. Вот только я не могла сейчас даже шевельнуть ногой, не то, чтобы идти куда-то.