– Свалка, – покачала головой и присела. Открыла первую попавшуюся коробку.

Там находились мамины вещи. Одежда, фото, фигурки мишек (она собирала небольшие статуэтки). Вытащила лохматого жителя леса, покрутила в руках. Мама так ругала, когда я брала их. В последний раз она убрала их на шкаф, но и там я достала любимых героев.

Сглотнула. Положила мишку в коробку, закрыла и сдвинула к окну. Потом подвинула следующую. Они были не тяжелые, я без труда передвигала их в одну сторону, освобождая пространство. Подойдя к очередной коробке, наклонилась и попыталась поднять. Эта оказалась тяжелой. И вторая попытка, не принесла успеха.

– Что же там такое? – возмутилась и рывком подняла. Отсыревшее дно не выдержало. Я услышала треск, и на ноги что-то упало. – Ай! – скривилась и прижала пустую коробку к себе. Потом откинула в сторону рваный бумажный ящик и посмотрела вниз. – Не может быть! – Присела, осматривая листки бумаги, что вывалились мне на ноги.

Дыхание перехватило. В горле заскребло, словно я подавилась рыбьей косточкой. Захотелось прокашляться. Сглотнув, протянула руку, чтобы взять листок. Подняла его на уровне глаз. Синим карандашом на бумаге была изображена девушка в сидячем положении. На лицо падали волосы. Взяла другой листок – на нем девушка без лица бежала куда-то. Бросила взгляд на другой рисунок. На всех была изображена безликая девушка. Она танцевала, стояла, спала (это я поняла по положению тела). Ни на одном из рисунков не было лица, ни единого штриха.

Я хватала листок за листком, разгребала руками рисунки, пытаясь найти хоть что-то другое. Но все рисунки были однотипные. Схватившись за голову, встала. Сделала несколько шагов по сараю, разбрасывая ногами листы в разные стороны. Потом наклонилась, схватив несколько листков, побежала в дом. Я неслась, как сумасшедшая. Вбежав, кинулась на кухню, отец находился все еще там.

– Что это?! – положила на стол рисунки и стукнула по ним ладонью.

Родитель вытянул голову, присматриваясь к принесенному материалу, и выдал:

– А... твои художества.

– Их там целая коробка... – указала я в сторону сарая.

– Целая коробка, – передразнил отец. – Я еще штук пять таких коробок спалил, – усмехнулся он.

Я осунулась. Родитель говорил все так спокойно. Словно это нормально, когда ребенок рисует безликих девушек.

– Но... как...

– Отстань от меня! – закричал отец. – Приехала, разумничалась. – Он бросил гневный взгляд на меня. – Это все из-за тебя! – Указал пальцем в мою сторону. – ВСЕ!

Я растерялась. Такого не ожидала. Не знала, как оправдаться и что спросить.

– И выгнать тебя не могу, – процедил отец. – Дом на тебя сделан, ты хозяйка. – Он схватил недопитую бутылку и вышел.

А я так и осталась стоять с открытым ртом.

Увиденное поразило, ошарашило, ввело в ступор.

Я стояла, как каменная.

Что теперь делать? Как быть?

Подошла к столу, забрала листки и направилась в свою комнату. Я приколола их кнопкой к стене и легла на кровать.

– Почему я рисую эту девушку? – смотря на рисунки, спросила пустоту. – Почему?

Перевернулась на спину и сложила руки на груди.

Отец сказала, что я нарисовала множество таких рисунков, но почему же не помню ни единого? Словно и не брала в руки карандаш. В памяти нет ничего. Там пусто. Я закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Нужно вспомнить. Глубоко вдохнула.

– Комната... я маленькая... сижу...

Воспоминания вернули меня в детство.

Я глубоко дышала, чтобы ощутить каждую клеточку тела. Мне казалось, что спокойствие и умиротворенность окутали меня. Шаги... такают часы... но в моей комнате нет часов. Где я? Озираюсь по сторонам.

– Все хорошо, Наташа, не бойся, – голос чужой. Я не знаю этого мужчину.

Стены, белые стены. Не понимаю, где я. Что происходит? Кто говорит? Я никого не вижу.

Тяжело дышу.

– Тебе нечего бояться, – успокаивает голос. – Я доктор. Я вылечу тебя.

А чем я больна? Что со мной?

Мне страшно. Хочу закричать, но не получается. Тело словно ватное и не подчиняется мне.

– Опиши, где ты находишься? – интересуется голос.

Беспрекословно подчиняюсь.

– Белая пустая комната...

– Нет, – отрицает голос. – Ты дома. – Теплое прикосновение пальцев. – Ты лежишь на своей кровати, вокруг игрушки, письменный стол. Вы с мамой недавно поклеили розовые обои...

Моргаю, комната начинает меняться. Стены приобретают цвет. Медленно из пола вырастают стол, игрушки. На стене появилась маленькая светящаяся точка, она увеличилась и прекратилась в окно. Занавески непонятно откуда повисли на гардинах. В углу портфель.

– А как же больница? – спрашиваю я.

– Не было больницы, забудь все. Ты была дома, – утверждает голос. – Ты же сейчас дома?

– Да, – отвечаю и осматриваю комнату. За дверью проскочила тень. – Мама!

– Ты кого-то увидела?

– Да.

– Как она выглядит? – голос напрягся.

– Я не обратила внимание. Это была тень, – проговорила и встала. Не покидало странное ощущение, что это не мое тело. Как будто я сплю, а тело бродит само по себе. Направляюсь к двери. В коридоре кто-то есть, я вижу длинную тень, что падает на пол. – Мама?

– Это не мама, – говорит голос. – Не иди к ней.

Но я не слушаюсь, тень словно манит к себе. Она притягивает и ее действие сильней, чем влияние голоса. Открываю дверь и смотрю. Образ девушки размыт, силуэт дрожит, как будто я смотрю в озеро.

– На-та-ша... – девушка протягивает руку. – Иди ко мне-е...

– Ма-ма... – выдыхаю и делаю шаг.

– Наташа, это не мама, – голос беспокоится. – Наташа! Наташа!

Открываю глаза и смотрю на потолок. Сердце стучит, словно я пробежала кросс.

– Что это было?! – принимаю сидячее положение, бросаю быстрый взгляд по сторонам. Я дома, но где же была до этого? – Это не сон. Воспоминания. Надо мной работали. Я должна была все забыть...

Подскакиваю и бегу искать отца. Где он может быть? Он пошел на улицу. Выбегаю во двор – никого.

– Папа! – рвусь до калитки. Мне нужно его найти. Мне нужно спросить его, узнать правду. Я больше не могу жить так. – Папа!

Взглядом ищу знакомую фигуру. Уже настал вечер, и серость окутала округу. Людей практически нет. Через дорогу переходит молодая пара. По другой стороне плетется старик. Выхожу на тротуар и смотрю по сторонам. Отца нет. Куда он мог пойти? Провожу ладонью по волосам. Я же не знаю ни одного человека, с кем он общается.

Стою у калитки, рассуждая, что теперь делать. Единственно верным нахожу ожидание. Нужно вернуться и подождать: он вернется. Обязательно вернется.

Возвращаюсь в дом. Иду на кухню. Нужно что-то приготовить, но из чего?

– Схожу в магазин, – вздыхаю и, зайдя в комнату за кошельком, направляюсь снова на улицу.

В какую сторону идти знаю. По пути сюда видела два больших супермаркета. Денег с собой не так много, поэтому нужно взять необходимое: макароны, хлеб, яйца, майонез...

В голове набрасываю список покупок.

Уличные фонари уже зажглись, освещая узкие улочки. Теплый желтый свет лился на асфальт, искажая действительность. Цвета становились тусклыми и мутными.

Я не спеша плелась, смотря под ноги. Торопиться было некуда, от увиденного есть не хотелось, но я знала, что завтра проснусь ужасно голодная, а утром переться в магазин будет лень.

На другой стороне уже показался двухэтажный супермаркет. Взглянув на него, перевожу взгляд на темную тень, что упала под ноги. Я только что прошла фонарь, наблюдая, как тень протягивается дальше вдоль тротуара. Бросаю взгляд на источник и вздрагиваю. Около следующего фонаря стоит высокая девушка, в полуразмытом виде, словно мутное стекло мешает рассмотреть ее образ. Лица не видно, но я знаю, кто это. Руки задрожали и, не глядя на дорогу, бросаюсь к супермаркету. Сигнал клаксона. Прищуриваюсь от света фар, бегу быстро: не по тому, что нахожусь на дороге, а лишь для того, чтобы меня не догнала та девушка. Снова сигналят, и я ускоряюсь. Все время оборачиваюсь, растерянно бросая взгляд по сторонам. Мне страшно, что она может догнать. Страшно, что окажется близко, и я увижу ее лицо. Страшно от того, что она появилась.