Свадьба была в самом разгаре. Оккупировав «Пряное яблоко», толпа гостей и родственников налегала на яблочный сидр. Топая копытами, пони подбадривали танцоров, временами даже заглушая музыку. Понифаций не мог налюбоваться на свою невесту. До сих пор не верилось, что Ракуна после полутора лет ухаживаний, наконец, согласилась на его предложение. Официантка принесла новую порцию угощения, и копыто рыжего пони привычным жестом потянулось похлопать ее по крупу. Чувствительным тычком Куна прервала его жест и, наклонившись ближе прошептала: «Даже не думай, уши откушу!» «И правда, уж не пристало женатому пони приставать к официанткам!» — подумал Понифаций, кивая своей любимой.

Как на любой свадьбе пони, настал определенный момент, когда, подчиняясь странному предчувствию, разговоры замолкли, танцоры остановились, музыка стихла, и в радостном ожидании все обернулись к входу. Спустя полминуты, в зал вошла принцесса Селестия, и все преклонили передние ноги. Пройдя прямо к молодоженам, она благословила союз двух пони, коснувшись поочередно рогом головы невесты и жениха, и зал взорвался радостными криками. Пони, надрывая глотки, поздравляли Понифация и Ракуну, ставшими с этого момента мужем и женой. «Я приготовила вам особый подарок», — сказала Селестия, и летящий следом за ней сверток приземлился на стол. Понифаций снял мешковину и в ужасе воззрился на статуэтку черного аликорна. Он бы сделал попытку сбежать, если бы не был парализован страхом.

— Ой, какая красота! — воскликнула Куна. — А кто это?

— Насколько я знаю, это поэтесса Кэрол, — ответила принцесса, подмигнув Понифацию. — Только автор решил, что поэтессе не хватает крыльев, и сделал ее крылатой.

Из-под стола выбрался красногривый жеребенок с синей шкурой и недвусмысленным намеком стал тыкаться в животик Куны.

— Простите, матушка Тия, нам надо уединиться, — сказала синяя земнопони и увела жеребенка в заднюю комнату.

— Вы все знаете? — прошептал Фаций.

— Ну, я далеко не всеведуща, но я провела определенное расследование.

— Тогда почему я еще не в темнице?

— Ты же не собираешься больше меня взрывать? — улыбнулась Селестия, а земнопони истово замотал головой. — Поэтому не вижу в этом смысла.

Принцесса удалилась, и веселье грянуло с новой силой.

Связь прервалась, и длинное щупальце, вернувшись к владелице, больно шлепнуло Найтмер. Все когда-то кончается, но она не особо и сожалела. Ни секунды не сомневаясь, что возня заговорщиков кончится пшиком, Найтмер раз за разом выкачивала силу их душ и становилась мощнее. Скоро закончится тысячелетнее заточение, но приближение срока уже не пугало. Найтмер была готова встретить Селестию.

Принцесса Луна спала, но микроскопическая часть ее души продолжала следить за ментальным паразитом. Отметив, что Найтмер потеряла связь с Эквестрией, она успокоилась и прекратила попытки предупредить сестру об опасности. Возможно, впервые за много лет Селестия этой ночью спала спокойно. Ее сон не прервался кошмаром про взрывы и крадущуюся тьму.

Забытую карту Миссис Кейк отдала Дитзи сразу после ее переезда. Пегасочка собиралась отправить ее Беатрис, но занятая обустройством на новом месте, рождением дочки и прочими хлопотами, совершенно о карте забыла. Она так и осталась лежать в нижнем ящике комода. Спустя несколько лет карту обнаружила Динки и обменяла ее на конфеты двум приятелям — единорогам Снипу и Снейлзу. Играя в разведчиков Вечносвободного леса, они берегли карту, как самое ценное сокровище, пока однажды пробуждающаяся в молодых единорогах магия не проявила скрытые в карте магические знаки.

Сладкий сон Кара был прерван громким воплем. Завозившись в сене, он недовольно глянул на брата. Красногривый единорог, тяжело дыша, смотрел куда-то вдаль.

— Рейст, опять кошмары? — спросил желтый пони.

— Да, жуть какая-то. Я падал с огромной высоты, а рядом был ты. И мы держались за какой-то ящик.

— Что за ящик?

— Просто ящик, но мне он почему-то показался жутко страшным. Так я и кричу тебе: «Бросай его», — а ты не бросаешь. Тогда я хватаю тебя и пинаю ящик, и он улетает. А потом открывается крышка, и из него лезет страшная тьма и тянет к нам свои щупальца.

— Ты бы поменьше читал на ночь, — засмеялся Кар. — А то совсем сбрендишь.

Выбравшись с сеновала, братья вышли во двор. Мама Олдмейд уже варила кашу, и пони уселись за стол в ожидании завтрака. Олдмейд была пожилой рыжей земнопони с седой гривой, собранной в старомодный пучок.

— Мам, а расскажи, как мы появились? — попросил Рейст.

— Я же тыщу раз уже говорила, — засмеялась земнопони.

— Ну, мам!

— Хорошо, расскажу, — сказала Олдмейд, мешая половником содержимое кастрюли. — Жила я тут одна одинешенька много-много лет, и не было у меня жеребят. Грустно мне стало на старости лет одной помирать, да и ферму с пасекой надо ж кому-то передать. Так и взмолилась я Небесной Госпоже, чтобы дала мне наследников. Услыхала меня Небесная Госпожа. Выхожу я как-то из дому и вижу: спускаетесь вы прямо с неба все в сиянии чудесном и прям ко мне в огород. Так вы и появились — телом как взрослые, а умом, словно жеребята новорожденны. Поняла я мудрость Небесной Госпожи: маленьких-то мне уже не вырастить, а вас говорить научила, грамоту объяснила, так сразу и помощниками стали. И назвала вас в честь знаменитых братьев Маджере.

— А почему у нас кьютимарок нет, если мы уже большие?

— Так вы только телом большие, а умом-то еще жеребятки. Ума наберетесь, так и получите кьютимарки свои.

— А расскажи про Небесную Госпожу.

— Небесная Госпожа — самая добрая и могущественная пони на свете. Живет она в стольном граде Кантерлоте, а дворец ее из белого мрамора на самой вершине горы. Оттуда смотрит она за всеми пони и всегда помогает в случае нужды.

— А ты бывала в Кантерлоте?

— Да что ты, туда тыщу верст ехать. И не побываю уж никогда. Вы, может, еще побываете...

Октябрь 2011.