— Посмотрите, пожалуйста, адрес пони-пегаса по имени Эрин.

«Эрин... Эрин...» — бормотала голубая пони, перебирая картотеку. Наконец, она вытащила карточку и протянула Понифацию.

— Эрин Флип, ферма «Бигтурнип», южный тракт, — прочитал он, покачав от досады головой. — Это же прямо под Кантерлотом! Придется обратно тащиться...

— Эмм... господа, — нерешительно заговорила библиотекарша. — Если Вы собираетесь к мисс Флип, не могли бы Вы ей передать, чтобы вернула книги? А то она взяла почти десяток и еще ни одной не отдала.

— Конечно, мисс, я передам, — ответил Фаций.

— Вот, я сейчас список составлю, — обрадовалась кобылка. — Если не сможет прилететь, пусть хотя бы почтой вышлет!

Понифаций записал адрес в блокнот и вложил в него список библиотекарши. Пожелав ей всего хорошего, земной пони и единорог вышли на площадь.

— К вечеру еще успеем в Кантерлот, — сказал Фаций. — Давай, ты за вещами, а я в дилижансе место займу.

— Сэр... — замялся лейтенант.

— Ах, да, звезда, — хмыкнул земнопони. — Ну, пошли вместе.

Селестия торопилась в госпиталь. Спустя несколько часов, полных важных дел, встреч и решений, настало время проведать свою подругу. Саншайн сидела у окна, грея в лучах солнца приоткрытые крылья. «Тия!» — обрадовалась она при виде принцессы и, пойдя навстречу, ткнулась носиком в шею аликорна.

— Здравствуй, Санни. Прости, я поссорилась с твоей мамой и она уезжает.

— Ох, — вздохнула пегасочка, — она у меня хорошая, но совершенно не в состоянии воспринять точку зрения, отличную от ее собственной.

— Понимаешь, когда она стала говорить про книгу Ихувса...

— Что?! — воскликнула Саншайн, рассмеявшись. — Она тебя учила, как правильно поклоняться... эээ... тебе?

— Да, но я просто случайно... Я даже не думала...

— Вообще у нас с ней все так всегда и кончается. Я начинаю ей возражать, а она обижается и уезжает. Не кори себя, через месяцок она соскучится по внучкам и вернется, — успокоила Селестию Санни. — Лучше расскажи про дом.

— Все в порядке, нужную сумму Энди собрал. Надеюсь, никаких неожиданностей не приключится.

— Где он взял столько денег?

— Одолжил у родителей, взял ссуду на работе... — помедлив, Тия добавила: — ну и ты взяла ссуду.

— Я?! — пегасочка потрясенно уставилась на принцессу.

Селестия, улыбнувшись, утвердительно покивала.

— Я никогда не посмела бы обратиться...

— Посмела, обратилась и получила, — сообщила ей Тия. — Думаешь, было бы хорошо, если бы из-за твоей нерешительности близняшки остались без того блистательного будущего, что ты мне вчера описала?

— А что сказал Энди?

— Я ему объяснила, что принцессу Селестию нисколько не огорчит эта маленькая просьба, — принцесса весело фыркнула. — А еще я узнала, на какой должности ты числишься.

— Актриса, — вздохнула Санни. — Но меня это вполне устраивает.

— Зато не устраивает меня.

— Тия! — испуганно прошептала пегасочка.

— Не устраивает, как правительницу Эквестрии, а не как твою подругу, — уточнила Повелительница. — Я последовала твоему совету не смешивать личное отношение с работой, поэтому поручила решение вопроса кадровому департаменту. А там уж как они решат...

— Благодарю Вас, Ваше Величество, — сказала Саншайн, и Селестия подозрительно на нее взглянула, но все было правильно — благодарность адресовалась правительнице Эквестрии, а не подружке.

— Знаешь, странно получается, я видела тебя почти каждый день на протяжении нескольких лет, я постоянно читала твои мысли, но, как оказалось, я так мало о тебе узнала... Ты помнишь день, когда мы познакомились? Ты вышла на сцену, и мне на миг показалось, что это я сама там стою...

— Конечно, Тия, сложно забыть день, в который рухнула моя карьера в театре...

— Я не понимаю... расскажешь?

Санни с жеребячьего возраста была просто помешана на принцессе. Конечно, все юные кобылки мечтали быть на нее похожей, но мало кто знал о ней столько подробностей, сколько знала Саншайн. В ее коллекции были картинки с принцессой, книги о ней и камни, по которым она якобы ступала. Самый ценный экспонат — перо из крыла Селестии, она купила на собранные за три месяца карманные деньги у бродячего торговца. Повзрослев, она, конечно же, поняла, что перо фальшивое.

Родители мечтали вырастить из нее знаменитую пианистку, но музыка давалась Саншайн с огромным трудом. Только обещание матери свозить ее в Кантерлот на церемонию поднятия солнца заставило дочку стиснуть зубы и часами просиживать за ненавистным инструментом. Сыграв свою последнюю мелодию на выпускном экзамене, она опустила крышку пианино, чтобы больше никогда в жизни ее не поднимать. Диплом Саншайн отдала родителям со словами «Вам он был нужен, вот и забирайте».

Истинное призвание пегасочки мама с отцом разглядеть так и не смогли. Ее страсть считалась чем-то детским и временным, и они все ждали, когда же дочка бросит свои глупые мечты и займется чем-нибудь серьезным.

Сама Саншайн осознала свое предназначение после одного из школьных спектаклей. В тот раз ставилась классическая пьеса «Небесный Воздыхатель» — это произведение древнего писателя Кольтера играли в школе почти каждый год. Санни путем долгих уговоров удалось выпросить себе роль принцессы. Стоило ей появиться на сцене, пройтись, глянуть в зал, у многих зрителей по спине пробежал холодок. Глаза видели деревянный рог, гриву из разноцветной бумаги, тиару из крашеной жести, но присутствующие внезапно поверили, что на сцене стоит сама Селестия. В тот день Саншайн вернулась домой уже с кьютимаркой.

Быть принцессой Селестией — одно из самых бесполезных призваний, какое только можно придумать. Единственное место, где его можно использовать — театр, но кто даст такую важную роль молодой неизвестной актрисе? Выбора все равно не было. После школы Саншайн окончила курсы актерского мастерства и уехала в Кантерлот продолжать обучение в театральном колледже. Актриса из нее была неважной, и несколько лет пегасочка довольствовалась лишь ролями в массовке, пока не настал ее звездный час.

Примадонна — белая единорожка по имени Гортензия, играющая роль принцессы, внезапно не явилась на спектакль, прислав записку, что заболела. Главный режиссер Куртайн бегал по театру и рвал из гривы волосы — премьеру новой постановки «Изгнания Хаоса» собиралась посетить сама Повелительница. «Кто знает слова?!» — в исступлении вопрошал режиссер у всех встречных. Саншайн знала. Она знала все слова Селестии во всех пьесах из репертуара театра. По многу часов в своей комнатенке она читала роли, читала просто ради удовольствия, пегасочке не надо было репетировать, чтобы становиться Селестией. Прослушав, как она читает, Куртайн быстро поволок Саншайн в гримерку.

В Королевском театре реквизит был высочайшего качества. Рог принцессы — точная копия, тиара, хоть и не золотая, но отличить ее можно только повертев в своих копытах, а мерцающая грива — результат работы двух магов-иллюзионистов. Когда Саншайн вышла на сцену, по залу пронесся вздох удивления. Кто-то из зрителей сразу опустился на колени, а остальные в недоумении обернулись к королевской ложе, где точно так же удивленно замерла принцесса. Селестия завороженно смотрела на сцену, по которой ходила она сама. Актриса может загримироваться, может выучить слова, манеру речи, походку, но никакое актерское мастерство не позволит ей излучать эту ауру величия, мудрости и силы, что исходила от пони на сцене. Задумавшись, Повелительница покинула свою ложу, не дождавшись конца представления. У нее начала зарождаться идея, как можно использовать талант актрисы в интересах страны.

Мечта Саншайн осуществилась, она сыграла принцессу на главной сцене Эквестрии, но ее взлет обернулся падением. «Ты разгневала Ее Величество! — шипел на нее Куртайн, трясясь от страха. — Она ушла с середины пьесы и отнюдь не улыбалась! Тебе лучше покинуть Кантерлот на ближайшем дилижансе!» Вручив выходное пособие, режиссер быстро проводил пегасочку к выходу.