На перрон вынесли женщину. Та не подавала признаков жизни. Тот самый Василий все время требовал, чтобы люди немного отошли, но любопытные обступили их плотной стеной, высказывая различные предположения.

Моя рука скользнула в карман, пальцы обхватили зажигалку. Я покрутил ее в руках и с тоской посмотрел на закурившего неподалеку мужчину. Но сигарету просить не стал. Магия! Я саркастично хмыкнул: ну как бы Шайри смогла провернуть такое? Придумал, что она говорит заклятия... А ведь марийского не знаю, может, это просто ругательства или еще что. Собака могла наступить на сухую ветку и банально пораниться. Поезд по ужасной случайности не разъехался с товарняком.

После событий в доме Карла я стал видеть магию везде. На самом деле, так удобно спихнуть ответственность на нечто, не подвластное нам. И не я один видел во всем мистическую подоплеку: большинство людей списывало трагедию на ведьм, духов или гиблое место.

Из здания выскочила румяная тетка и невероятно громко, словно у нее внутри был рупор, закричала:

- Граждане пассажиры! Прошу внимания! Приехала скорая помощь. Пострадавшим просьба пройти на вокзал.

Поднялся невероятный гул, все чего-то спрашивали, многие пытались пробраться к зданию, крики все усиливались. Но тетка умудрилась перекрикивать весь этот гвалт.

- Прошу, успокойтесь! Утром придут автобусы! Все доедете до места назначения!

Я усмехнулся. Она права, можно под шумок втиснуться в какой-нибудь автобус, наврать про потерявшийся билет или родителей, уехавших на другом автобусе. Голова гудела от множества голосов. Невысокий мужик, пробираясь к тетке с вокзала, грубо толкнул меня. Я почти свалился в объятия сухонького старичка. Тот едва удержался, сидя на сером мешке с пожитками.

- О-хо-хоюшки, - покачал головой старичок. - Ну и безлепица!

Я молча пожал плечами, поднялся и отошел к старой покосившейся постройке и прислонился к пахнущей сеном стене.

Рядом возникла Шайри, личико выглядит заплаканным, но глаза сияют радостью:

- Нашла! Ты куда исчез? Я решила, что ты меня бросил.

Я серьезно посмотрел на нее:

- Извини, я было подумал, что это ты наколдовала. Сама виновата, нечего было пудрить мне мозги про ведьм и видения всякие...

Шайри стыдливо опустила глаза. Ее холодные пальцы коснулись моей руки. Девушка осторожно потянула меня:

- Пойдем.

- Куда еще? - с подозрением спросил я. - Ты слышала? Утром придут автобусы, поедем дальше.

- Не нужно никуда ехать, - Шайри медленно подняла лицо, черные глаза блестели в свете фонарей. - Мы дома...

- Дома мы будем в Костроме, - как можно мягче произнес я. Шайри и так несколько не в себе, а могла ведь при аварии еще и головой треснуться. - А здесь еще Шишма!

- Шекшема, - поправила Шайри. - Бабка моя здесь живет. Пойдем.

- Бабка? - удивился я. - Это та, которая чистокровная марийка?

Девушка кивнула и мечтательно улыбнулась. Потом брови ее нахмурились:

- Только ты молчи, ладно? Бабка и так ругаться будет, а ты можешь что-нибудь ляпнуть.

- Это я могу ляпнуть?! - неудержимо расхохотался я. - Кто бы говорил! Это твоя Сивка-Бурка поцеловала задницу товарника!

Шайри еще больше насупилась и, не оборачиваясь, потопала вперед. Я пожал плечами и двинулся следом. Денег у нас все равно нет. И спрятаться у старой бабульки в забытой деревушке неплохая идея.

Насчет деревушки я, конечно, погорячился, Шекшема даже в темноте ночи выглядела вполне сносно. Чистые улочки заасфальтированы, деревянные домики покрашены, раскидистые сады источают приятные ароматы спелости. После полуразвалившегося здания вокзала я ожидал увидеть три покосившиеся, вросшие в землю хаты. Но фонари освещали вполне аккуратный поселок.

У некоторых домов стояли встревоженные люди. Женщина в халате оживленно трещала по сотовому, руками при этом чертила в воздухе контуры поезда. Видимо, рассказывала знакомым о происшествии.

- Говорят, нужно разместить пострадавших по квартирам, - сварливо рокотала громовым голосом бабулька в платке и пушистых тапках. Она обращалась к забору. Похоже, бабка была не только глуховата, но и слепа, как крот. - Никого не пущу! Вот еще, вздумали!

Шайри вдруг встрепенулась и спряталась от нее за мою спину. Руки ее, вцепившиеся в мой пояс, дрожали. Я с недоумением остановился: чего это она?

А бабка вдруг замерла, медленно развернулась к нам. Я ощутил, как сердце забилось быстрее. Глаза старухи, словно подернутые голубой дымкой, вызвали у меня ужас, смешанный с отвращением. Она будто смотрела вглубь меня.

- Вот черт, - упавшим голосом проговорил я.

- Не черт! - дико захохотала старуха. - Овада! Овада вернулась! Люди, овада опять привела весса!

Она трижды сплюнула через плечо и весьма сноровисто поковыляла к дому. Я оторопело наблюдал, как люди, услышав громовой голос старухи, быстро расходятся, окна гаснут, двери хлопают. Тело Шайри била крупная дрожь. Она тянула меня изо всех сил:

- Бежим! Ну, бежим же! Быстрее!

Я побежал. Девушка тянула меня в сторону небольшой рощи. Шуршание кустов, треск покачивающегося забора, шум падения камней и палок. Что происходит? Я оглянулся, едва заметил нескольких мужчин, которые молча бежали за нами. Один пригнулся к земле и что-то схватил. Шайри с испуганным криком потянула меня вперед:

- Не стой же! Бежим, говорю!

Затылок пронзила боль, на землю упала палка.

- Блин! - взвыл я.

Шаги совсем рядом. Я запнулся за корень, покатился кубарем. Шайри снова вскрикнула, метнулась ко мне. В висок угодил здоровенный камень. Боль. Булыжник откатился, я оторопело проследил за ним. Перед глазами поплыли разноцветные круги. Недоуменно оглянулся на Шайри. Девушка решительно выпрямилась, личико ее знакомо исказилось, губы растянулись в зловещей ухмылке:

- Хо-рро!

И мир погрузился во тьму.

Москва 19-20янв.08г.

Вязкий, промозглый туман не желает меня отпускать. Где-то там, вдалеке, звучат голоса. Там жизнь, движение... свобода. Я же ощущаю себя пчелкой, запутавшейся в паутине. Липкие нити крепко стягивают тело, надежно отделяют меня от мира. Как же неприятно сознавать собственное бессилие! Я рвусь, дергаюсь, извиваюсь, пытаясь освободиться. Оболочка немного поддается, вот уже некоторые нити оборваны. Воодушевленный, я кручусь вокруг своей оси, пытаясь вывернуться из плотной оболочки, словно бабочка из кокона.

Голоса прорываются сквозь пелену. Сначала одиночные слова, потом их становится больше. И вот они уже звучат громко и назойливо, словно лягушачий хор на пруду. И я уже не понимаю, от чего я уворачиваюсь: от собственной немощи или от давящего на нервы гула.

- Может, у него эпилепсия? - настороженный мужской голос. - Еще откинется тут...

- Отойдите! Да разойдитесь же! - почти рык другого человека. В памяти всплыл образ Вована у входа в бар.

- Откуда я знаю? Я не врач, - ответил раздраженный девичий голос.

- Но бабка твоя... - попытался возразить первый.

- Вот к ней и обращайся! - отрезала девушка.

- Эх, не хотел бы я шумихи, но тут уж не отвертишься. Вова, вызови скорую, - устало попросил мужчина и вздохнул: - Заодно и девчонку с ожогом осмотрят.

Услышав про скорую, я вздрогнул. Больница, капельница, старуха...

- Мерцана, - прошептали мои губы. Я попытался осмотреться, но перед глазами пульсировало большое пятно света. Я болезненно зажмурился и повторил: - Мерцана!

- Мерцана, - строго произнес мужчина. - Наш эпилептик зовет тебя по имени. Значит, пришел он сюда по твою душу. А ты говоришь, что не знаешь его. Чуяло мое сердце! Не зря же он так к тебе рванул...

- Да мое имя знает каждый фрик в этом городе! - воскликнула девушка.

- А он не очень-то похож на фрика, - фыркнул ее собеседник. - Короче, Вова, скорая отменяется. Помоги Мерцане вытащить отсюда этого чудика да девок этих розовых гони взашей...

- Леня, ты не можешь так со мной поступить! - жалобным тоном протянула Мерцана. - Клянусь, не знаю я его...

- Могу-могу, - оборвал ее мужчина. - Чего я не могу, так это терпеть твои бесконечные выходки! Все, милая, последняя капля! Больше сюда не приходи. И, кстати, сегодняшнее выступление твой ухажер сорвал, так что денег не дам!

- Твою мать, Леня, - злобно прошипела Мерцана. - Я тебе еще это припомню!