XVI
Но минута, и в бессвязном
Он забылся полусне,
Предан грезам безобразным.
Снилось, будто на стене
Рога два, что там висели
Неизвестно для чего,
Были точно, в самом деле,
Не оленьи, а его.
Сняв со лба, рога кривые
Он повесил на места --
Так вот челюсти вставные
На ночь вынут изо рта.
Сон его был вероятным,
Ощущал на лбу он зуд,
Находя пренеприятным,
Что рога немного трут.
ХVII
Фальшь в рогах вредна едва ли!
Бредил он, -- ведь жизнь долга:
Расшатались и упали
Прежние мои рога.
Я искусственных взял пару...
Где, бишь, их я заказал? --
И, меняя грезы чару,
Видел он дантистки зал...
И дантистка эта -- Нина... -
Говорит... он в страхе нем...
"Да не бойтесь! Вы мужчина!
Ведь не больно же совсем!"
Ручки лоб ему нажали,
Давят... раз, два, три, -- и хлоп!
Нина рожки из эмали
Ловко вставила на лоб!
XVIII
-- Рожки щеткою зубною
Надо чистить, порошком,
И следить за чистотою!
С гигиеной я знаком! --
Бредил он, -- в рогах к обеду
Выйду завтра, буду мил...
Фу, нелепый сон! От бреду
Он очнулся и вскочил.
-- Нет! Традиции нахала
Уважать заставлю я!
Здесь семья! Здесь крови мало!
Имя, честь, жена моя!..
На барьер! -- И он в халате,
В туфлях, в белом колпаке
Отыскал оружье рати
И рапиру сжал в руке.
XIX
Терц и карт! И выпадая,
Раздвигая ноги врозь,
Он от края и до края
Пуховик проткнул насквозь.
Всюду сыпались удары,
Точно молнии и град.
Он пронзил тюфяк свой старый,
Одеял, подушек ряд.
"Finis!.." Пух летел... Весь бледный
Перевел он еле дух,
В позе став весьма победной, --
Глaдиaтop и петух.
-- Петр Ильич! Пора! Готовы? --
В дверь раздался легкий стук.
И, услышав зов суровый,
Меч он выронил из рук.
XX
-- А, войдите! -- Не одеты? --
Секундант явился в дверь.
Доктор ждет вас у кареты!
Поглядите -- свет теперь! --
На окне по занавескам
Луч скользил туманно-бел...
И при слове "доктор" резком
Петр Ильич вдруг оробел.
Всей опасности дуэли
Раньше не предвидел он,
А теперь в глаза глядели
Кровь, и смерть, и вечный сон.
Операции опасной
Страшный вспомнил он момент:
Перед ним вставали ясно
Нож, хирург и ассистент.
XXI
Но теперь страшнее было.
Не ланцет был -- жало шпаг,
Медицинское светило
Заменял убийца, враг!
Ассистент стал секундантом,
Шла не о здоровье речь...
Вивисекторским талантом
Обладал дуэльный меч!
Петр Ильич слыхал, как в тело
Сталь впилась... боль, кровь во рту...
Бледный весь, оторопело
На кровать он сел в поту.
-- Петр Ильич! Что с вами, милый?
Секундант вскричал, взглянув:
Или изменяют силы?
Доктора, воды вам? -- Уф!
XXII
-- Да отложимте! Ну скажем,
Что больны вы? Есть предлог! --
Петр Ильич вздохнул. Куражом
Он похвастаться не мог.
Все же овладев собою,
"Долг священен!" - он сказал
И готовиться ста к бою:
Рукомойник свой нажал,
Осмотрительно подтяжки
Пристегнул у серых брюк,
Вставил запонки рубашки
И, кряхтя, надел сюртук.
-- Я готов! - он величаво
Произнес и шляпу взял.
-- Вы совсем Онегин, право,
Хладнокровья идеал!
ХIII
-- Я сейчас! - и он в передней,
Встав на цыпочки, исчез.
Тихо в комнате соседней,
Над постелью - занавес...
Нина сон вкушает кроткий,
Дездемоны чистый сон.
Кружева и папильотки,
Щек румянец видит он,
Ножка свесилась нагая
На стоявший рядом пуф...
-- Спит, не ведая, не зная!
Петр Ильич грустит, всплакнув.
Но стряхнувши перл слезинок,
Вновь он тверд, неколебим,
Он спешит на поединок,
Секундант идет за ним.
ХХIV
Секунданту, -- ждет карета, --
Уделим один момент.
При профессоре был это
Вековечный ассистент.
Тень профессора, в науке
Шел он по его стопам.
Брал одно, другое в руки,
Что важней -- не знал он сам.
То юрист, то археолог,
Все науки перебрав,
Он в решениях был долог
И скептичен до забав.
Став критическим педантом,
Сомневался он во всем...
Он в науке был бы Кантом,
Если б только Кант был в нем.
XXV
По торцам оледенелым
Стук раздался колеса.
Пробудясь при утре белом,
Смотрят храмы в небеса.
Вот Казанского собора
В полукруге ряд колонн...
Пешеход проходит скоро,
На карету смотрит он.
И с Кутузовым чугунным
Смотрит доблестный Барклай...
Тих собор при утре юном,
Весь в снегу карнизов край.
Ряд домов, как полк гвардейский,
Протянулся без границ,
И уже адмиралтейский
Заблестел на солнце шпиц.
XXVI
Петербург зимой прекрасен,
Вся Нева из серебра,
И над нею гордо ясен
Образ скачущий Петра.
На скале с конем могучим,
Приподнятым на дыбы,
Он простер к бегущим тучам
Длань властительной судьбы.
И по воле великана,
Над Невой во все концы
Выступают из тумана
Башни, храмы и дворцы.
Город встал при блеске новом,
В ясной свежести утра,
Будто к жизни вызван словом
С уст великого Петра.
XXVII
Но забыв мосты и арки,
Мы за город поспешим,
Где Сварогов в дачном парке
Ждет врага, и Сольский с ним.
Верховых коней в сторонке
Держит под уздцы Мамут.
Гол кругом кустарник тонкий,
Ели, сосны там и тут.
Всюду снежные сугробы,
Ветер хлопья рвет с ветвей...
Сольский зябнет, полный злобы:
-- Хоть бы ехали скорей!
-- Да, мороз сегодня чертов!
Дмитрий бродит под кустом
И рассеянно с ботфортов
Снег сбивает он хлыстом.
ХХVIII
Прежде, в этом самом парке,
С Ниной он гулял не раз...
Поцелуй он вспомнил жаркий...
Вниз дорожка здесь вилась.
Ждали здесь они друг друга...
Где деревьев туалет?
Занесла все листья вьюга,
Все прошло, -- и следу нет!
На часы, в снегу шагая.
Смотрит Сольский, видом хмур.
-- Наконец-то зрю врага я! -