Дмитрий закурил сигару,
Дымное пустив кольцо:
-- Генерал, нельзя ль слов пару?
Зевс поворотил лицо:
-- Что? -- Скажи, какого мненья
Ты насчет москитов, а?
-- Я сейчас... счета именья...
Ведра... триста тридцать два!..
Если выразить в бочонке...
-- То опасны декольте.
Жала у москитов тонки,
Яд их вреден красоте!..
Генерал свел брови хмуро:
-- Восемь тысяч двести... плюс...
-- Хуже ведь bouton d'amour'a
Ядовитый их укус!
XXVII
-- Нет, ты нынче невозможен!
Рассмеялся генерал.
-- Наконец-то труд отложен!
Ты б вина дать приказал!
Это много, -- бочки, ведра!
Дай бутылку, demi-sec!
Выпьем и посмотрим бодро
На коммерческий наш век.
Кстати, что твоя Мадонна?
Генерал нажал звонок:
-- Да не слушает резона,
Убедить ее не мог!
-- Жаль! -- Всем женщинам на свете
Предназначен свой удел:
Созданы для счастья эти,
Та -- для милосердных дел!
XXVIII
-- Значит, есть шипы у розы?
-- Даже, тернья, милый мой!
-- Рассудительность Спинозы
И бесстрастья вид немой!
Понимаю!.. -- Что ж однако?
-- Ты утешился женой!
-- Я ведь не противник брака,
Но с поправкою одной:
Страсть капризна, и нередко
Нам скучна любовь жены.
Будит в нас порыв брюнетка,
Мы к блондинке холодны...
Увлеченье прихотливо!..
-- Ты - Назона ученик
И, Овидию на диво,
"Ars amandi" ты постиг!
XXIX
-- Как мой нектар? Пью в честь старой
Пассии твоей... должны
Мы о чарах вспомнить чарой!
-- Ба!.. "Стефан, герой страны!" -
Дмитрий затянул при тосте.
Вдруг, нарушив мир бесед,
В кабинет явились гости:
Грек, Будищева сосед,
И один профессор важный,
Знаменитый агроном,
Филоксеры враг отважный.
Он в именье жил своем
Близ Кастель - горы прелестной,
В "Уголке профессоров", --
Уголок весьма известный,
Рай алуштинских краев.
XXX
Агроном свои методы
К виноделью применил,
И вернейшие доходы
В веке будущем сулил.
Он науки примененье
Выставлял всегда на вид,
Но профессора именье
Приносило дефицит.
С ним беседовал лукаво
Сельский практик, хитрый грек,
Винодел из Балаклавы,
Экономный человек.
Лозы греку приносили
Барыши, хотя, как Ной,
По-библейски он в точили
Выжимал вино ногой.
XXXI
Генерал, дeлец-плантатор,
Был контрастом двух гостей,
Земства крымского оратор
И хозяин--Асмодей.
Он в громадные именья
Ввел практичных новшеств тьму,
И престиж землевладенья
Поднял в дремлющем Крыму.
Как администратор, правил
Он среди своих земель,
Был не чужд научных правил,
Но наметил трезво цель.
Миллион в конце итогов
Генерал подвел давно,
Крымский Крез... Ну, а Сварогов?.. -
Дмитрий просто пил вино.
XXXII
Сок румяный лоз цветущих,
Как Гафиз, он пил и пел,
Но понять вина не пьющих
Виноделов не умел.
Убежденность, разность взгляда,
Меж гостей рождали спор,
О культуре винограда
Был различен приговор.
Свод Удельного подвала,
Филоксерный комитет,
Хоть значительны немало,
Но поэзии в них нет.
В этих скучных разговорах
Медленно часы плелись,
Cвет луны блеснул на шторах,
Тень отбросил кипарис.
XXXIII
Но хорошенькая фея
Вдруг впорхнула в кабинет,
Флером платья тихо вея
И оправив туалет.
Прямо из садов душистых
Шла она, как сон, легка,
В волосах ее пушистых
Два горели светляка.
-- Добрый вечер! - фея пела,
На балконе чай готов! -
Реверанс, и улетела
От профессорских очков.
-- Дочь нам чай пить приказала,
Господа, прошу! - привстал,
Допивая из бокала,
Утомленный генерал.
XXXIV
Но Сварогов распростился
И ушел. Прибой морской
Бился в пене, и светился
Весь в огнях сад городской.
Перебросились гирлянды
Разноцветных фонарей...
Музыка слышна... с веранды
Доносился смех гостей.
Воздух ночи легким флером
Одевал дома и сад...
Где-то в море пели хором
Мелодично, мирно, в лад.
С Набережной в переулок
Дмитрий повернул с угла.
Жизни шум там не был гулок,
И кофейня там была.
XXXV
Здесь сидел, в дыму кальянов,
С чашкой кофе, видом хмур,
Вдоль узорчатых диванов
Молчаливый ряд фигур.
В облаках летучих дыма
Чубуки курили там
Турок, сотник из Солима*
В красной феске, софт, имам.
Был араб--монах из Мекки,
Чернолицый и в чалме,
Опустившей скромно веки
И сидевший в полутьме...
Из краев далеких гости.
Кое-где беседа шла,
И в кофейне, на помосте,
Совершал намаз мулла.
_______________
*) "Солим" по-турецки - "Иерусалим".
XXXVI
Чайник пел, очаг зажженный,
Тлели уголья во мгле...
Дмитрий сел, мечтая сонно,
И велел дать нергилэ*.
Сотник, исчезая в дыме
И крутя усов концы,
Говорил: "У нас в Солиме
Дорожают огурцы!"
Софт расспрашивал араба,
Труден ли в пустыне путь?
-- На верблюдах! -- К Эль Каабу
Доберусь когда-нибудь! --
И опять замолкли хмуро.
Дмитрий здесь бывал не раз
Слушал медный звон сантура,
Песнь шаиров и сааз.
____________
*) Нергилэ -- кальян.
XXXVII
Чубука обвит змеею,
Нергилэ горел пред ним,
И от угольев струею
Подымался синий дым.
Грезы были все туманней
И вились, неслись в дыму...
Тихо он мечтал об Анне,
И казалося ему,
Что она -- Шехерезада,
И что слушать он не прочь
Без конца -- конца не надо --
Сказки в тысячную ночь.
О, пленительные сказки!
Пестрый рой! Волшебный сон!
Пусть, сплетаясь без развязки
Ночь еще продлится он!
XXXVIII
Но боюсь, -- в моей поэме
Вы заблудитесь со мной,
Как в таинственном гареме,
Светит лампою цветной,
Нас ведет Шехерезада,
И уходят строфы вдаль,
Точно комнат анфилада,
Фантастический сераль!