Она вошла через довольно тугие двери, очень приветливый сержант проверил документы и приглашение, спросил про оружие, сказала, что сдала своему охраннику. Он провел по одежде круглым небольшим металлоискателем и нажал на кнопку на столе. Появился ещё один командир в новенькой форме НКВД. «Пройдёмте» и провёл меня в гардероб, пришлось сдать сумочку, но успела поправить причёску. «Поторопитесь, пожалуйста!» Мы прошли какими–то красивыми анфиладами и оказались в зале, где было расставлено несколько накрытых столов. На небольшом возвышении стояло ещё несколько столов. Лейтенант довел её до одного из них и показал на один из стульев: «Ваше место, товарищ Андреева! Погуляйте, пока, по залу. К столу вас пригласят вместе со всеми». На столе стояли небольшие таблички с фамилиями. Ждать пришлось минут 15–20 (Зачем меня торопили? Успела бы полностью привести себя в порядок!). Однако обнаружила, что она в зале не одна, ещё несколько женщин и один мужчина прогуливались между колонн. Маргарита подошла к одной из них и спросила, где можно найти зеркало? Она показала головой в один из углов зала. Там было просторное помещение, курительные и туалетные комнаты. Можно было бы привести себя в порядок. Вот только, без сумочки – это несколько тяжеловато. Поправила причёску, платье, прошла обратно в зал. Откуда–то из бокового входа показалась небольшая группа людей, в основном в штатском, несколько командиров НКВД и пограничных войск. Маргарита увидела Андрея и пошла ему навстречу. На груди у него матово блестел орден «Трудового Красного Знамени»: красное эмалевое знамя с золотыми буквами СССР, темное серебро с золотыми колосьями и красной звездой внизу, и висела маленькая круглая медаль с профилем Сталина и лавровой ветвью. В руках у него была какая–то бумага. Взгляд немного растерянный, чуточку смущённый. Увидев её, он заулыбался. Она подошла, он ей на ухо сообщил: «Господи, как неудобно! Всем вручали боевые ордена, одному мне «Трудовое знамя» и Сталинскую премию за разработки в области авиационной промышленности. Вот!» – и показал мне лист, который держал в руке. «И ещё вот» – он вытащил из кармана какие–то ключи. «Что это?» «Ключи от машины М–1. И всё это на закрытом от прессы мероприятии. Что люди подумали!» «Успокойся! Двух я видела у нас, это – чекисты! Они понимают, почему всё так!» «Ты меня успокаиваешь?» «Нет, я тобой горжусь!» – она потрогала рукой его орден. «У меня тоже событие!» «Какое?» «Я нашла в Гохране обручальное кольцо моей матери! В машине лежит! Ой, смотри! Калинин!» Все вокруг захлопали.

Кроме Калинина вошли Шверник, Микоян, Каганович, Берия и несколько незнакомых людей. Когда стихли аплодисменты, Всесоюзный Староста пригласил всех занять место за столами. Михаил Иванович сказал короткую благодарственную речь и провозгласил первый тост: «За Сталина, за СССР!» Затем слово взял Артем Иванович Микоян, который и вел весь праздничный ужин. Слово поочерёдно предоставлялось то одним, то другим участникам, но было заметно, что людям в штатском слова не предоставляли, и об их заслугах перед Родиной никто отдельно не говорит. Затем слово взял Берия. Кроме обычных поздравлений, которые уже звучали, он особо отметил воинов–чекистов, бойцов невидимого фронта, а также представителей технической интеллигенции, создающих новые образцы авиационной техники, то есть упомянул Андрея. Тостов было много, было интересно наблюдать за тем, что военная часть зала расслабилась и довольно крепко прошлась по имеющимся напиткам, их никто не ограничивал, а штатская часть участников оставалась трезвой и совсем не шумной. К нам, совершенно неожиданно, подошёл Лаврентий Павлович. Когда он встал из–за стола, мы не заметили.

— Как настроение, Андрей Дмитриевич?

— Немного не в своей тарелке, Лаврентий Павлович. Впервые на таком приёме, хорошо, что не очень много людей. Немного свободнее себя чувствуешь.

— Помещения смотрели?

— Нет, только переговорил с Зиновием Максимовичем. Он ставит ряд условий, которые пока невыполнимы.

— Интересно, какие же?

— Он хочет нас задействовать, как лекторов для слушателей!

— Он очень мудрый руководитель! А то, что немного гребёт под себя, так это ведь ради дела! А вы, Маргарита Николаевна?

— Я ещё более не в своей тарелке! А нам ещё надо…

— Вы не чувствуете радости от успехов мужа?

— Да, что вы, Лаврентий Павлович! Он у меня просто маленькое чудо! Просто был не самый простой день.

— С нашей с вами профессией, Маргарита Николаевна, почти каждый день такой. Но, я чувствую по всему, что вы оба устали. Давайте я вас провожу! Здесь ещё часа на два. Посидите немного.

Он подошёл к Микояну и что–то коротко сказал ему, приложив палец к губам. Прошёл за колоннами и сделал нам знак рукой, что по одному. Сначала Рита, а потом и я, использовав, как прикрытие, аплодисменты, отошли за колонну. Лаврентий Павлович сделал отстраняющий знак рукой, когда кто–то из персонала попытался к нам подойти.

— Мы только вчера вечером прилетели из Крыма, потом два совещания и подъём в половину шестого. Спали часа два! — сказал я.

— Не оправдывайтесь! Хотя я вам верю! Я сам не в восторге от того, что приходится бывать на таких мероприятиях. Но это я пропустить не мог. Здесь, в основном, наши товарищи, которые очень много сделали для страны.

Что касается того инцидента, который произошёл утром: я прочел рапорт Павла Анатольевича и план операции «Палец» по состоянию на сегодняшний день. Судоплатов совершенно обоснованно вывел вас обоих из первой части операции. Там, действительно, достаточно бумаг, подписанных вами, Маргарита Николаевна, и сосредоточил вас на основной операции. Причем, шаги продуманные, и не тривиальные. Я очень надеюсь, что при таком планировании, и некотором отступлении от правил… Если Андрей Андреевич узнает, во что мы его втянули, точнее кто–нибудь из его врагов узнает это, не думаю, что Андрей Андреевич будет мне особо благодарен! Но, я потерплю! Маргарита Николаевна и Андрей Дмитриевич! Я на вас надеюсь!

— Мы постараемся, Лаврентий Павлович! — Берия остановился, мы – тоже. Обеими руками прикоснулся к нашим плечам:

— Какая вы красивая пара! Я очень сожалею, что не смог присутствовать на вашей свадьбе! — мы вышли из Большого дворца и Лаврентий Павлович сделал кому–то знак подойти. Подбежал командир НКВД, немного похожий на ЛП. ЛП что–то ему сказал на незнакомом языке. — Подождите минуту!

Его помощник принес три рога, украшенных резьбой, две глиняных бутылки и довольно большую деревянную коробку. Лаврентий Павлович передал нам по кубку, помощник открыл одну из бутылок и передал её ЛП, тот разлил её содержимое по трем кубкам. — Это национальная гордость нашего народа: «Оджалеши», мой народ делает его 5000 лет. «Пусть ваш дом станет полной чашей, а чрево невесты даст сыновей! Ваше здоровье! Повесьте эти рога и этот кинжал в доме, и счастье его никогда не покинет!»

Мы поняли, что придётся пить до дна!

Утром мы были на Красной площади. К нам подошли Швецов и Поликарпов. В утренней «Правде» и в «Известиях» были опубликованы указы, подходили ещё люди, поздравления были со всех сторон. Не было только самых моих близких друзей–лётчиков. После прохождения колонны тяжелых трехбашенных танков, которые замыкали наземную часть парада, между башнями музея Ленина появился И–16. По звуку мотора было слышно, что работал М–62ФН. Он выполнил мертвую петлю и сбросил большой флаг СССР над центром площади. Я повернулся к Поликарпову:

— Уже сделали?

— Да! Две эскадрильи И–16 24 серии примут участие в параде! А к декабрю перейдём на 27–е: с металлическими крыльями. Утром привезли чертежи креплений для радиостанций. После праздников начнём! Небольшая задержка с винтами. Двухлопастной на новые моторы не совсем годится. Срочно делаем трехлопастной и новые синхронизаторы пулемётов и пушек.

После воздушного парада был парад физкультурников, затем бесконечные колонны москвичей. Прошёл и наш завод, и КБ. По окончанию я пригласил всех к нам, отметить награждение и Государственную премию.