Оба мусорщика выскочили из-за машины с оружием в руках. Дунски едва успел заметить их, как очередная вспышка ослепила его. Прозвучавший следом удар грома, словно электрический взрыв небывалой мощности, оглушил его. На какую-то секунду Дунски даже показалось, что молния угодила прямо в него. Перестрелка проходима настолько быстро, что у него просто не было времени для осознания опасности и страха. Зато удар молнии привел его в ужас. Словно под влиянием этой огромной энергии в нем пробудились и страхи и беспомощность, которые человек подспудно хранит в себе еще с тех времен, когда он обитал в пещерах, всматриваясь в небеса, где притаились разгневанные боги.

Воспользовавшись охватившим Дунски оцепенением. Кастор поднялся на четвереньки и, быстро шаря вокруг руками, нашел свой пистолет. Тот из мусорщиков, что находился ближе к нему, казалось, был парализован. Он не выстрелил в Кастора, пока тот представлял собой беспомощную мишень. Второй, тоже не сразу справившись от шока, вызванного молнией, наконец распрямился и занял позицию за автомобилем. Кастор однако уже успел найти свое оружие и рывком откатился в сторону; лучи, пущенные мусорщиками, превратили воду в соседних лужах в облачко пара. Дунски вскочил на ноги и помчался к машине. Кастор, продолжая перекатываться, все-таки сумел направить оружие на мусорщиков. Луч прорезал пластик автомобильного корпуса у правого заднего крыла и прошил ближнего к нему противника. Несчастный закричал и повалился на мостовую.

Второй мусорщик тоже нажал на спусковую кнопку, однако лучи в третий раз встретились. Кастор остановился, луч скользнул в сторону, метнулся обратно и прошелся прямо по глазам врага. Завопив, мужчина уронил пистолет, схватился руками за лицо и, шатаясь, заковылял не зная куда.

Кастор, что-то возбужденно вскрикивая, по-прежнему лежа на земле, направил оружие на бегущего Дунски. Дунски выстрелил — луч прошел рядом с плечом Кастора. Кастор завопил от ярости — батарея его оружия иссякла. Он, словно на трамплине, высоко подпрыгнул, и приземлившись, бросился бежать к автомобилю. Дунски проскочил мимо шатающегося мусорщика, ослепленного выстрелом Кастора, и еще раз из-за его плеча выстрелил. Луч однако отсек угол правой двери машины. Кастор уже добежал до машины и спрятался за ней.

Дунски, тяжело дыша, резко свернул, отлично понимая, что ему необходимо добежать раньше, чем Кастор сумеет поднять пистолет первого мусорщика. Он оказался рядом с машиной как раз в тот миг, когда Кастор, пригнувшись, выскочил из-за прикрытия заднего колеса и, схватив пистолет, хотел подняться на ноги. Дунски всем телом обрушился на него, повалив Кастора на спину.

Под тяжестью Дунски воздух со свистом вырвался из груди Кастора. Где-то неподалеку молния еще раз ударила в мостовую. Кастор ухватил Дунски за запястье и свирепо вывернул его — пистолет выпал, однако Джеймс не попытался снова овладеть им. Вместо этого, издав трубный крик, он ухватил Кастора за горло.

— Теперь ты в моей власти! — завопил Кастор. — Тебе не удастся отринуть Бога!

Кастор начал задыхаться, но несмотря на это все же успел вцепиться Дунски в горло, сомкнув вокруг него свои руки. Дунски выпустил глотку Кастора, и, резко оттолкнувшись от него, отскочил в сторону. Оказавшись на ногах раньше врага, он бросился на него еще раз, свалив Кастора с ног. Приподняв его за шиворот, он потряс его, а затем изо всех сил бросил спиной на автомобиль. Кастор обмяк и медленно сполз на землю. Дунски, ухватившись за него одной рукой, начал в исступлении наносить ему удары в подбородок. Затылок сумасшедшего при каждом новом ударе откидывался, с шумом шлепая по корпусу автомобиля. Так продолжалось, пока руна Дунски не устала настолько, что он уже просто не мог пошевелить ею.

Наконец глубоко вздохнув, — будто весь воздух, окружающий Землю, вдруг одним разом переместился в его легкие, — Дунски бросил Кастора на мостовую.

Бог был мертв.

Дунски не мог совладать с охватившей все его тело дрожью. С каким удовольствием он улегся бы на мостовую, позволив потокам дождя и ударам молнии поступать с ним по своему усмотрению. Сейчас это была бы для него лучшая в мире постель, самая желанная и в высшей мере необходимая. Но… всегда отыщется какое-нибудь но… он не мог сейчас поступить так, как ему больше всего хотелось.

Из соседнего здания выходили и приближались к нему люди. Их не останавливал даже неутихающий ливень и несмолкаемые раскаты грома, сопровождавшие немилосердные стрелы молний — гроза гремела прямо над головами. Наверняка уже и органиков вызвали. Надо уходить.

Шатаясь, Дунски обошел вокруг автомобиля, остановился около водительского сидения, повернулся, проковылял обратно, чтобы подобрать оружие, двинулся, потом еще раз вернулся, на сей раз, чтобы захватить забытую сумку, которая свалилась с плеча, когда он бросился из-за машины на Кастора. Подняв пистолет мусорщика, он установил регулятор на отметку «выжигание» и методично сжег кожу на шее Кастора, сохранившую отпечатки его пальцев. Затем закрыл задние двери машины и устало плюхнулся на переднее сидение, дыша так, словно кто-то вспорол ему ножом горло. Автомобиль двинулся с места.

Никто не пытался его остановить.

Дунски хотел было повернуть влево на Четвертую Западную — тогда свидетели скажут органикам, что он скрылся в этом направлении — но потом передумал. Там слишком близко находилась Площадь Шеридан, где всегда дежурят органики. С Джоунс Стрит он поехал направо, миновал Корнелию и переехал через мост канала Кропоткина. Нужно было как можно скорее бросить машину и спрятать Сник. Но сделай он первое, ему бы не осуществить второе.

Едва миновав небольшой парк, расположенный к востоку от канала, рядом с Четвертой Западной, Дунски заметил позади себя огни приближающейся машины. Ругаться уже не было сил. Патрульная машина? Скорее всего. Дунски не мог даже выскочить из машины и броситься бежать. Его без труда догнал бы и восьмидесятилетний старик. Машина преследователей вильнула в сторону, готовясь обойти его, но затем сбросила скорость, стараясь поравняться с ним. Окошко открылось, и сидящий за рулем мужчина что-то прокричал в его сторону. Однако слова его утонули в раскатах грома, к тому же стекло справа от Дунски было поднято, что, вероятно, еще больше заглушило голос мужчины. Дунски опустил стекло и что-то крикнул в ответ. Водитель не был одет в форму, к тому же номер на его машине отсутствовал. Но это отнюдь не означало, что двое сидящих в ней людей не органики. С другой стороны, почему тогда они не прилепили на крышу обычную в таких случаях подставку с оранжевым сигнальным огнем? Может, это иммеры, которых послали ему на помощь?

Дунски остановил машину и подождал, пока эти двое подойдут к нему. Они оказались органиками, но принадлежали также и к сообществу иммеров. Их послали, чтобы убедиться, что он выбрался из этой истории. Оказывается Длинный действительно получил от охранников с улицы сообщение о том, что Дунски не ушел сразу же, как это было ему приказано. Они направлялись подобрать его, когда получили из штаба приказ отправиться на Джоунс Стрит. Кто-то позвонил и сообщил, что там происходит схватка.

— Я вам все расскажу потом, — сказал Дунски. — А сейчас переложите тело этой женщины к себе в багажник. Машину я оставляю здесь.

Второй органик — это была женщина — произнесла:

— У нас приказ доставить вас к нашему шефу.

Дунски выключил двигатель и фары и вышел из автомобиля. Женщина-органик поспешила помочь перенести тело Сник.

— О, я забыл! — воскликнул Дунски и бросился протирать руль и дверную ручку машины Носовым платком.

Затем, забравшись на заднее сидение автомобиля органиков, он лег так, чтобы его нельзя было заметить снаружи. Хлопнула крышка багажника, и органики заняли передние сидения.

— Может, и его надо было поместить в багажник, — заметила женщина.

Мужчина не ответил. Женщина что-то произнесла, прижав к губам свои наручные часы, однако голос ее звучал очень тихо — Дунски не смог различить ни единого слова. «Они общаются не на той частоте, которой обычно пользуются органики», — подумал он. Мужчина поехал к Вуменвэй. Их обогнали две патрульные машины со включенными сиренами; эти направлялись куда-то на запад. Машина свернула налево, проследовала по Вуменвэй к северу, затем направо — на Восточную Четырнадцатую улицу и снова налево — на Вторую авеню. Сразу же после Площади Стайвесант они остановились у подъезда большого многоквартирного дома. Дунски видел это здание прежде — монументальное строение, формой своей отдаленно напоминающее храм Тадж Махал, но немного меньше по размеру. Тут жили высокопоставленные правительственные чиновники, у многих его обитателей здесь же находились и служебные кабинеты. В здании пристроилось множество магазинчиков, а также просторный зал для торжественных заседаний, ресторан и гимнастический манеж. Видимо, ситуация действительно была не из приятных. Раз его привезли сюда, значит Совет не видел другого выхода, и дело приближалось к критической точке.