— Но ведь и он женат, да?

— Да, Шарлотта тоже приедет и мальчики. Великолепные детки. Двое мальчишек, ну точно как Гарри и я в свое время.

— А твой кузен? Тот самый, который растратил хедж-фонды?

— Гайлз. Ему, похоже, выпала казенная дорога, выехать не может.

— Обнадеживает. Что с ним произошло?

— Хм, кому другому так отбили бы все пальцы, однако его проступок, по их мнению, вполне простителен. Ведь он не нарушил их кодекс чести, не выносил сора из дома. Так что не выпал из их рядов. Думаю, через несколько лет займет кресло председателя совета банка. — Джордж улыбнулся, но как-то бесцветно. — Проныра Гайлз соблюдает правила игры, а для Чаллонеров, как тебе известно, правила — это святое.

Нервно пофыркивая и прилежно тарахтя, Одри мчалась по шоссе. Лошадка она не самая резвая — мы почти пять часов добирались до уилтширского поместья Летиции Чаллонер.

Вести машину по шоссе довольно скучное занятие, но мне хотелось, чтобы эта поездка никогда не кончалась. Мне нравится путешествовать. Только в пути я могу оставить свои планы в покое.

Обычно я предпочитаю путешествовать в одиночку, на свой страх и риск, фигурально выражаясь, но, должна признать, с Джорджем в качестве попутчика дорога показалась значительно короче. Мы без конца пререкались по поводу того, какую музыку лучше слушать, каким соусом полить сэндвич. Обязан ли водитель держаться в среднем ряду, если в боковом ни одной машины? Не обязан, что бы там Джордж ни вякал насчет моего рискованного вождения. Важно умело объезжать коней.

Я шутила всю дорогу, стараясь отвлечь его, однако, когда мы свернули с шоссе на проселок, он притих. Указывал мне направление, и дороги, стремящиеся на юг, становились все уже и непролазнее, пока заковыристые объезды не вывели на милую деревеньку на взгорке среди уилтширских низин.

— Туда, — указал он.

Я направила Одри в проем каменных ворот, чтобы остановиться перед фасадом старинного особняка. В отличие от Уэллерби-Холл это здание, казалось, корнями произрастало из земли; от мягкого природного камня, разогретого июньским солнцем, веяло теплом.

Во дворе стояли «бентли» и блестящий «роллс-ройс». Ага, вся семья в сборе.

Гравий хрустел и скрипел под колесами Одри, пока я парковала ее рядом с теми авто. Я любила Одри, но даже мне было очевидно: смотрелась она смешно. Возможно, Одри не самая стильная на свете, но она, по крайней мере, доставила нас сюда.

Я заглушила мотор, и душная тишина окутала нас, словно ватное одеяло. Июньский день был в самом разгаре, и солнце вовсю лупило по металлической крыше. На мне были темные водительские очки, я сняла их, аккуратно сложила и убрала в футляр.

Джордж глубоко вдохнул и очень медленно выполнил выдох через нос. Я импульсивно склонилась к нему и положила ладонь на его бедро.

— Все будет замечательно.

Он обхватил мою руку и сжал ее без слов.

— Я рад, что ты здесь, — признался он.

Я открыла рот сказать, что всегда буду рядом с ним, но не вымолвила ни слова. Ведь я не смогу всегда быть рядом, разве не так?

Поэтому я просто вылезла из машины. Никто не спешил нам навстречу. Впрочем, к отчуждению мне не привыкать. Когда я желала увидеться с отцом, мне всегда приходилось пробиваться к нему, ведя предварительные переговоры с многочисленными ассистентами. Смех разбирает, если вообразить, что он разволнуется, ожидая нашего свидания, бросится распахивать дверь и приветствовать меня теплым объятием.

— Постучаться или как?

— Они наверняка на заднем дворе, — сказал Джордж и взял меня за руку. — Пойдем туда.

Казалось, дом погрузился в дремоту, подставив бока солнцу. Старые розовые кусты под окнами сонно поникли и чуть вздрагивали, когда ветерок приносил запах свежескошенной травы. Поместье выглядело ухоженным, в одной стороне сгрудились каменные пристройки, в другую сторону по косогору сбегали сады, упираясь в огороженный выпас в низине. Деревья, блюдя этикет раннего английского лета, нежно зеленели. Я слышала, как на крыше тихо воркуют вяхири.

Следовало бы восхититься священным благоденствием, но я слишком нервничала из-за предстоящей встречи, чтобы оценить прелести рая. Я переживала не за себя, не волновалась, как воспримет меня его семья, вряд ли я в дальнейшем пересекусь с ними, однако в душе молилась за Джорджа.

Он молча провел меня за угол дома к безукоризненному газону. Я увидела группку людей на терраске перед дверью, распахнутой навстречу солнцу. Пока мы торили путь по густой травке, они поочередно замолкали и поворачивали голову в нашу сторону. Все онемели.

Я посмотрела на Джорджа. На первый взгляд, как всегда, небрежно-расслабленная походка, однако желвак дергался на скуле, пальцы больно сжали мою ладонь. Я натянула на лицо улыбку, словно приготовилась к теплому приему.

Мгновение полной тишины, двое мальчишек соскочили со ступенек террасы и, спотыкаясь, понеслись через газон нам навстречу:

— Дядя Джордж! Дядя Джордж!

Их явно не посвящали в семейные разногласия.

— Эгей! ЗдорОво! — Джордж раскинул руки, подхватил первого подбежавшего, закружил его и перевернул вверх тормашками под вопли и смех. Второй мальчишка прыгнул на него, и все трое повалились на траву.

Я рассмеялась и перевела взгляд на изваяния на терраске. Мужчина, очень походивший на Джорджа, не иначе, брат Гарри, словно зачарованный, смотрел на мальчиков, весело возившихся над своим поверженным дядей, его лицо перекосилось от изумления.

Джордж выпутался, подтянул мальчишек за руки и поставил на траву.

— Познакомься с моими племянниками, — усмехнулся он, и я облегченно вздохнула, напряжение исчезло. — Совершенно дикие, как видишь. Джек, Джереми, знакомьтесь, это Фриз.

— Привет, — сказала я.

Они вежливо поздоровались в ответ, почти не сводя глаз с дяди. Но я, разумеется, не ревновала. Приятно, что они в жутком восторге от Джорджа. Крепенькие мальчишки, примерно девяти и одиннадцати лет, с любопытными лицами и васильковыми, как у настоящих Чаллонеров, глазами.

— Нам не сказали, что ты приедешь, — говорили они Джорджу.

Его улыбка чуть померкла.

— Верно, решили сделать вам сюрприз.

Он раскинул руки, приобнял каждого за плечи и подвел свой конвой к нижней ступеньке лестницы.

Под навесом никто так и не двинулся. Стояли и наблюдали в полном молчании. Когда мы приблизились, я разглядела, что все они сгруппировались вокруг пожилой леди, которая восседала в плетеном кресле, отставив трость в сторону. Летиция Чаллонер, с виду тщедушная, обладала орлиным взором. Как и сыновья. Она надменно взирала на Джорджа. Я поразилась: почему же он так привязан к ней?

Джордж остановился у подножия лестницы и улыбнулся бабушке:

— Привет, Летиция. С днем рождения!

— Ты опоздал, — произнесла она.

— Честное слово, мы выехали, едва рассвело. Вся печаль в том, что машина Фриз, э-э… норовиста и нетороплива на дороге. Но мы доехали.

— Я рада. — Она улыбнулась, и ее лицо просияло. — Иди сюда, внучек, поцелуй меня.

— Радостно видеть тебя, Летиция.

— Слишком долго не появлялся. — Она с упреком пожевала губами, но ее хрупкая кисть коснулась его волос так заботливо и ласково, что мое горло сжалось.

— Знаю, — сказал Джордж. — Прости.

Он выпрямился и посмотрел на остальных.

— Привет, мама, — произнес он без улыбки.

Она прикрыла горло ладонью, потрясенно взирая на него.

— …папа.

Мужчина с мясистым лицом по другую руку от Летиции, верно, его дядя.

— Эндрю, — продолжил Джордж. — И Пен ни. — Он улыбнулся жене Эндрю, взгляд которой тревожно метался между ним и мужем, похоже, она ожидала неминуемой грозы.

— Какая дерзость заявиться сюда! — взорвался Эндрю. — Кто просил тебя приезжать?

— Я, — четко прозвенел голос Летиции. — Джордж мой внук, и я пожелала, чтобы он был со мной.

Майкл Чаллонер был хорош собой, как и сын, но глаза смотрели жестко.

— Тебе следовало предупредить нас, что он приедет.