С тех пор документы Шлезингера, доллары и акт о его смерти, который Пайчер также, предусмотрительно сославшись на особую серьезность дела, забрал в свое распоряжение, лежали в его личном сейфе. К долларам он пока не прикасался, хотя и не намеревался расставаться с ними. Комиссар тянул время, выжидал, рассчитывая, что эта авария затеряется среди десятков подобных, которых в Карловых Варах было немало, особенно в летний период, когда город-курорт посещало много иностранцев.

Спустя полгода в руки Пайчера попали документы, из которых явствовало, что разыскивается незаконнорожденный сын владельца рыбного промысла и консервного завода, расположенного на острове Рюген в Балтийском море, некий Рауль Шлезингер. Рыбопромышленник перед смертью завещал все свое состояние единственному наследнику. Пайчер вспомнил об аварии на окраине Карловых Вар и достал из сейфа документы погибшего. Сомнений не было: это одно и то же лицо.

В комиссаре с новой силой пробудилась страсть к наживе — теперь уже, кроме долларов, он хотел прибрать к рукам и наследство рыбопромышленника. Имя наследника навело его на мысль: на место погибшего и разыскиваемого Рауля Шлезингера мог бы стать Рауль Болдман! Тут же мысль показалась ему слишком смелой и рискованной, однако, раз промелькнув в голове, она уже не оставляла его и побуждала не упустить неожиданно представившуюся возможность легкого обогащения.

«Они одного возраста, и при необходимости можно даже доказать сходство, сопоставив портретное описание, — рассуждал Пайчер. — Документы Шлезингера и акт о его смерти у меня. А для полиции это происшествие осталось рядовым несчастным случаем».

Но выработавшаяся за время работы, особенно в так называемой политической полиции, привычка к осторожности, перестраховке на случай неудачи пока что удерживала его от окончательного решения. «Время терпит», — решил Пайчер, пряча документы и запрос полицейского управления в сейф.

Но вскоре произошло событие, которое заставило ускорить осуществление операции «Рауль Шлезингер — Рауль Болдман». Пайчеру представилась возможность возвратиться в Берлин на работу в аппарат имперской безопасности. Поэтому он решил действовать по заранее обдуманному плану, для чего специально приехал в Хеб. Разговор начал издалека, но, как ему показалось, молодой человек не понимал, чего хочет от него этот заботливый родственник, и решил говорить напрямик:

— Рауль, пойми, ты прибыл из красной России. И хотя твой отец доказал преданность Германии и фюреру, все же многое в его судьбе неясно. Поэтому тень подозрения падает и на тебя. Невзирая на то, что ты в какой-то мере мой родственник, я не смогу отвести от тебя подозрений и их последствий. Отчасти они падут и на меня, скомпрометируют этих добрых, ни в чем неповинных стариков, так сердечно встретивших тебя и давших приют. Нельзя быть неблагодарным, мой мальчик! Поэтому я предлагаю воспользоваться возможностью и сменить фамилию, стать Раулем Шлезингером.

Пайчер подробно изложил свой план, для убедительности даже показал документы и нарисовал ужасную картину положения перебежчика при полном отсутствии средств к жизни, возможные преследования со стороны властей и, наконец, привел последний, по его мнению самый веский, аргумент — богатое наследство.

Разведчик с первых же слов понял, куда клонит штурмбанфюрер. Оценивая сложившуюся ситуацию, он продолжал играть роль простоватого, нерешительного, трусоватого парня. Не соглашаясь сразу, он боялся переиграть и с нетерпением ожидал, когда Пайчер заговорит о главном — о наследстве. Штурмбанфюрер, как и большинство немцев, был человеком расчетливым. Состояние он рассматривал не только как счет в банке, но и как важное условие, открывающее перед ним возможность принадлежать к обществу обеспеченных, влиятельных людей. Он уже видел себя в Берлине, занимающим соответствующий его положению руководящий пост в системе имперской безопасности, которой он служил верой и правдой.

Пайчер заметил, что при упоминании о наследстве юноша несколько оживился и затем, не выражая особого восторга, согласился с его предложением при условии, что комиссар лично подготовит к этому событию дядю Ганса, без которого в этом деле не обойтись.

— Вот и правильно решил, мой мальчик, — похлопал Пайчер Рауля по плечу. — Я уверен, что дядя возражать не будет. Такая возможность представляется раз в жизни.

«Это верно! — подумал разведчик. — Действительно редкая возможность, о которой не могли даже мечтать там, в Центре». А вслух сказал:

— Я согласен, но когда представлю последствия, становится страшно. Ведь за это и в тюрьму можно попасть. Тем не менее я полностью полагаюсь на вас, на ваш опыт и положение и всю жизнь буду вам благодарен.

— Вместо благодарности я предпочитаю деньги, — цинично усмехнулся Пайчер. — Скажем, половину наследства, которое тебе привалит с моей помощью.

Разведчик в предложенной ему сделке преследовал и свою цель. Он понимал, что Пайчер, получив солидную сумму от «наследника», сделает все возможное, чтобы это преступление навсегда осталось глубокой тайной.

Так советский разведчик «Сокол» стал Раулем Шлезингером, наследником и владельцем большого рыбного промысла и консервного завода, которые через год, по совету того же штурмбанфюрера, он продал и переехал жить в Берлин, где к тому времени уже жил и работал Пайчер. Там «наследник» хотел купить себе дом, но его покровитель настоятельно рекомендовал ему не спешить, мотивируя тем, что вскоре могут возникнуть обстоятельства (он имел в виду войну с Советским Союзом), делающие такое приобретение нецелесообразным. Пайчер предложил Шлезингеру поселиться у него. Рауль согласился, а вскоре обручился с его единственной дочерью Гретой и стал членом известной и богатой семьи.

Спустя год, когда гитлеровская Германия напала на Советский Союз, Пайчер, уже ставший к тому времени штандартенфюрером СС и одним из руководителей «Зондерштаба-Р», предложил Раулю, дабы избежать мобилизации в армию и отправки на фронт, работать под его началом.