Особое задание. Записки штурмана

В Великобритании

Шотландия - Исландия

В Исландии

Исландия - Канада

Гусс-Бей - Вашингтон

В Вашингтоне

Обратный путь Вашингтон - Нью-Фаундленд

В облаках над океаном

Домой

Герой Советского Союза

подполковник

Штепенко Александр Павлович

Особое задание. Записки штурмана

Особое задание

Накануне войны я работал в Арктике штурманом двухмоторной летающей лодки. Пилотами на этом самолете были Михаил Васильевич Водопьянов и Эндель Карлович Пусеп.

Мы производили глубокие ледовые разведки в северных морях и в Ледовитом океане, провожали по арктическим путям караваны судов с ледоколами, собирали материал о состоянии льдов, помогали составлять ледовые прогнозы и строить научные гипотезы о природе Арктики. Попутно мы наносили на карту новые острова и мели, заливы и речки, горы и ледники, все, что еще не было известно человеку.

С каждым годом все меньше оставалось белых пятен на карте Арктики. Работа в просторах северных морей и Ледовитого океана была для нас уже простым и привычным делом.

20 июня 1941 года мы вылетели в очередную глубокую ледовую разведку.

Наши морские карты покрывались рисунками и условными обозначениями, точно отражавшими состояние льдов, над которыми пролетала наша лодка.

Этот полет закончился посадкой на реке Енисей в порту Игарка.

День был солнечный, теплый. Легкий ветерок отгонял назойливых комаров.

Экипаж, вернувшийся из далекого полета, в ожидании катера, который должен доставить его [4] в гостиницу, расположился на берегу Енисея, на бревнах. Мы делились впечатлениями, шутили, смеялись. Возбужденные успехом, мы не чувствовали усталости, хотя проделали большую и утомительную работу. Настроение было самое безмятежное.

На берегу не видно ни одного человека. Это удивляет, так как в такое время здесь обычно очень людно.

Подходит катер. От старшины его узнаем новость, которая сразу настроила нас на другой лад. Фашистская Германия напала на Советскую страну.

Началась большая война.

Арктика, без которой мы не мыслили ни своей жизни, ни своей работы, родная Арктика отошла на задний план, расплылась как в тумане от одного слова «война».

Сборы были недолгими. Мы улетели в Москву на своем рабочем самолете.

В Москве наш экипаж почти в том же полярном составе получил новый четырехмоторный бомбардировщик дальнего действия. Мы влились в состав боевой части, которой командовал полковник Лебедев, и вместе с другими товарищами приступили к ночным боевым полетам в глубокий тыл противника.

Прошло немного времени, и мы привыкли и к яркому прожекторному свету, и к разрыву зенитных снарядов, и к огневым струям трассирующих пулеметных очередей, и к запаху порохового дыма. Привыкли и к радостному чувству, которое вызывает удачно сброшенная бомба.

Бомбили мы главным образом дальние цели. Видели пожары от наших бомб в Берлине, Штеттине, Кенигсберге и многих других немецких городах. [5]

Не обходилось и без неприятностей. На подбитом самолете садились в далеком тылу врага, лесами и болотами добирались к своим. С загоревшейся на большой высоте машины прыгали на парашютах, приземлялись на линии фронта.

* * *

В середине мая 1942 года тихим безоблачным утром наш четырехмоторный бомбардировщик возвращался домой после выполнения боевого задания в глубоком тылу противника.

Я был штурманом корабля, которым командовал майор Эндель Карлович Пусеп. На земле отношения между нами были прямо как в песне: если один говорил да, другой говорил нет. Летчик считал, что погода летная, штурман говорил, что в такую погоду хороший хозяин собаки на двор не выгонит. Летчик утверждал, что погода не летная, штурман язвил насчет того, что де вам, летчикам, только на печь да с печи летать, или что-нибудь в этом роде.

Но все это только на земле. Стоило нам сесть в боевой корабль, как все разногласия сразу забывались и начиналась работа душа в душу.

Итак, корабль возвращался домой после трудного, но удачно выполненного задания: ночью мы бомбили военный завод в Германии, цель сильно защищенную. Осколки близко разорвавшегося крупнокалиберного снаряда основательно изрешетили правую плоскость самолета, но немцы потерпели от нас изрядно; весь экипаж видел на месте разрыва бомб огромное пламя пожара.

Сознание того, что задание выполнено хорошо, что все трудности уже позади и самолет идет над советской территорией, создавало такое настроение, что хотелось сделать что-то особенно приятное [6] для себя и для других. Тем более, что впереди на нашем курсе всходило солнце и майское утро было прекрасным.

- А ну, стрелки! У вас глаза острые, посмотрите - кто это справа от нас летит? - обратился к воздушным стрелкам Пусеп.

Стрелки доложили, что это «голубая двойка», командир на ней летчик Родных.

- Понятно, - сказал Пусеп и, поворачивая самолет вправо, пристроился к «голубой двойке», однотипному с нашим самолету, также возвращавшемуся с боевого полета.

- Алло, товарищ Муханов! - сказал Пусеп, обращаясь к радисту корабля. - Свяжитесь с нашими самолетами и попросите всех командиров кораблей, которые видят нас, подстраиваться к нам двоим. Придем домой все вместе, строем.

Подошел самолет летчика Лисачева с красной единицей на хвосте и, качнув крыльями, стал слева от нас. Увеличив скорость, догнал нас самолет летчика Пономаренко с красной тройкой. Слева подошел Ищенко с красной пятеркой. Откуда-то снизу поднялся и стал в строй летчик Перегудов. Сверху спустился летчик Лавровский и, пристроившись, замкнул наше шествие, торжественное возвращение домой.

Так строем клина вся семерка и подошла к своему аэродрому.

* * *

Нас с командиром самолета вызвали к командиру части полковнику Лебедеву. Дело обычное: доклад о результатах полета. Развернув карту на столе командного пункта и вынув борт-журнал, я стал подробно докладывать о том, как мы летели, где били зенитки и ловили прожектора, как мы [7] заходили и куда попали бомбы. Говорить хотелось много, подробно, но полковник Лебедев на этот раз торопил меня. Заканчивая отчет, я высказал свое соображение по какому маршруту безопаснее летать и с какой стороны удобнее и безопаснее заходить на цель.

- Хорошо, - сказал полковник, - это все учтем, но сейчас меня интересует другое. Как у вас дела? - обратился он к Пусепу.

- Нормально, - ответил Пусеп.

- Как ваш самолет?

- С десяток дырок в правой плоскости, а все остальное в порядке.

- Так, хорошо. - И обращаясь к инженеру части Анурову, полковник Лебедев сказал:

- Сегодня же дырки на самолете залатать, все осмотреть и проверить.

Потом опять обратился к Пусепу:

- Как у вас с моторами?

- Моторы хорошие - не обижают, жаловаться не на что, - ответил Пусеп.

- Как экипаж? Все ли здоровы и как работают?

- Весь экипаж здоров и работает хорошо.

- Так, прекрасно, - сказал полковник. - Теперь всему экипажу сутки ничего не делать, никуда не ходить, одним словом, отдыхать. А завтра получите новое задание и приступите к подготовке.

- Товарищ полковник, разрешите доложить, что лично у меня с отдыхом ничего не получится, - сказал я.

- Это почему? - спросил полковник.

- Такой уж у меня характер, пока не узнаю задания, уснуть не могу. Буду сутки лежать и перебирать в мыслях все возможные и невозможные варианты нового задания. [8]