Разгром витебской группировки
26 июня был пленен вместе со своим штабом командир 53-го армейского корпуса генерал от инфантерии, бывший военный комендант Витебска Гельмут Гольвитцер.
Наши разведчики захватили Гольвитцера в лесу, когда судьба окруженных в районе Витебска фашистских войск была уже предрешена. Немолодой, сухощавый, подвижной Гольвитцер оказался весьма словоохотливым, чем вызвал гнев ярого нациста полковника Шмидта, своего бывшего начальника штаба.
На допросе Гольвитцер, между прочим, заявил:
— Мы ошиблись в ваших планах и намерениях. Тактика прорыва нашей обороны советскими войсками и их внезапные маневры застигли мой штаб врасплох… Я потерял управление войсками. — Он помолчал и добавил — Не те времена…
После допроса я приказал начальнику разведки армии подполковнику Волошину доставить Гольвитцера и Шмидта в штаб фронта. Вернувшись, Волошин рассказал любопытные вещи.
Он с пленными ехал в открытой машине. Когда свернули на лесную просеку, Шмидт заелозил, оглянулся, но тут же сник: вторая машина с охраной не отставала от первой. Гольвитцер и Шмидт крепко переругались. Чтобы досадить Шмидту, генерал спросил Волошина, не знает ли тот французский язык. Максим Афанасьевич знал французский. Не стесняясь присутствием Шмидта, Гольвитцер заговорил по-французски, пытаясь расположить к себе нашего разведчика.
Лес кончился. Машина выехала на проселочную до-рогу. Заметив на поляне большую группу пленных, Гольвитцер попросил Волошина остановить машину. Быть может, в последний раз видит он своих солдат, горячо желает с ними попрощаться, и если русский офицер будет милостив…
— Разрешаю, — сказал Волошин. — Но при одном условии: не митинговать. Короткое прощальное слово — и едем дальше.
— Данке шон! — вырвалось у Гольвитцера.
Машина затормозила. За обочиной, охраняемые советскими автоматчиками, лежали сотни солдат. Даже те, что были у самой дороги, не поднялись, увидев своего бывшего командира. Гольвитцер встал и вскинул руку. Никто из пленных не шевельнулся.
— Мои солдаты! — В голосе Гольвитцера звучала трагическая нота. — Я был рядом с вами на полях войны и вместе с вами разделил горькую участь плена. В этот час, солдаты, я обращаюсь к вам…
Одни пленные повернулись к Гольвитцеру спиной, другие поднялись и пошли прочь. Он осекся, плюхнулся на сиденье и прошептал Волошину по-французски:
— Увезите меня отсюда… Вчера это была еще армия, сегодня — сброд…
Расставаясь с Волошиным, Гольвитцер сказал:
— Теперь главным вашим направлением будет, вероятно, Прибалтика. Возможно, подполковник, вам доведется побывать под Тильзитом. Там мое поместье, дом, где я родился и где живет моя семья… Во всяком случае, вы там будете раньше, чем я.
На этот раз Гельмут Гольвитцер не ошибся.
Нелегкой ценой достался 39-й армии полный разгром неприятеля.
За левый фланг мы были спокойны, там успешно наступала соседняя 5-я армия генерала Н. И. Крылова. Прочная связь с Николаем Ивановичем позволяла нам обоим быть в курсе всех событий. Зато на правом фланге, где сосредоточились главные силы окруженной витебской группировки, было тревожно.
Немцы неистово метались в поисках выхода. Особенно яростно они атаковали в полосе наступления 17-й гвардейской дивизии генерала Квашнина. Между этой дивизией и отставшей от нее 262-й образовался разрыв. Чтобы закрыть брешь и обезопасить свой тыл, Квашнин повернул на восток один полк, приказав ему держать оборону, а другими частями дивизии продолжал наступление в сторону Западной Двины.
Подвиг 17-й гвардейской дивизии, и в первую очередь прикрывавшего ее 48-го стрелкового полка, занимает особое место в хронике боев под Витебском. Молодые гвардейцы 48-го полка не дрогнули под натиском численно превосходящего противника, который яростно рвался из окружения. Кровопролитные бои то и дело переходили в рукопашные. Семь раз шли гитлеровцы в атаку на рубеж 1-го батальона и откатывались назад. Павшего в бою комбата заменил заместитель командира полка по строевой части майор Сметанин. Отражая восьмую атаку, Сметанин погиб смертью героя, но и после этого не отступили солдаты батальона. В критические минуты боя сам командир полка подполковник Даниил Иванович Наталич водил в контратаку свой последний резерв — роту автоматчиков. Рота сильно поредела, а Наталича после второго тяжелого ранения заменил начальник штаба полка майор В. П. Миненко. К этому времени ранения вывели из строя заместителя командира полка по политической части Бердникова и помощника начальника штаба Бондаренко.
Генерал Квашнин знал, в каком исключительно трудном положении оказался 48-й полк, но помочь был не в силах. Другие полки дивизии, два стрелковых и один артиллерийский, занимая выгодные позиции, отбивали не менее ожесточенные атаки противника, который, не считаясь с потерями, рвался вперед. Гитлеровцев не остановил даже огонь орудий, стрелявших прямой наводкой. Схватки разгорались на артиллерийских позициях. Во время одной из таких схваток был убит командир артиллерийского полка майор Дымовский.
А между тем действия генерала Квашнина сковывало наличие большой массы ранее захваченных пленных, находившихся в овраге рядом с наблюдательным пунктом командира дивизии. Пленные никем специально не охранялись. Выделить конвоиров для сопровождения в тыл огромной колонны пленных Квашнин тоже не мог: на отражение атак противника были брошены все, включая пожилых старослужащих из тыловых подразделений.
Бои с окруженной группировкой немцев, то внезапные и скоротечные, то длительные и упорные, шли на разных участках и причиняли много забот командованию армии. Я вынужден был обратиться за помощью к командующему фронтом.
— Окруженные войска обречены, — сказал Черняховский. — Вам поможет авиация. Лично я располагаю только вторым гвардейским мотоциклетным полком. Отдаю его вам. Народ лихой и рвется в бой.
Мотоциклисты прибыли вовремя, сразу усилив стык между дивизией Квашнина и ее соседом. Весьма эффективными оказались удары по врагу бомбардировочной и штурмовой авиации 1-й воздушной армии генерал-полковника Т. Т. Хрюкина. С каждым часом у гитлеровцев оставалось все меньше надежды избежать плена. Продолжая сопротивление, окруженные обрекали себя на гибель. Спасти их могло только одно: сдача в плен.
А между тем, форсировав Западную Двину, наши части уже овладели центральным районом Витебска и утром 26 июня 1944 года древний город Белоруссии был полностью очищен от гитлеровских захватчиков. Первой вступила в Витебск 158-я дивизия 84-го стрелкового корпуса, которой командовал полковник И. И. Гончаров.
Командующий фронтом торопил нас закончить разгром окруженной группировки. Ее уже удалось разбить на три части, надежно блокировав каждую. Войска были готовы к решающей атаке. Артиллерия всех калибров знала свою задачу — неотступно следовать за пехотой.
Последнее и решительное наступление началось залпом реактивных установок.
Ознакомившись с показаниями первых пленных, я пришел к выводу, что наступил момент предъявить противнику ультиматум о капитуляции. Позвонил И. Д. Черняховскому.
— Если целесообразно, действуйте, — согласился он.
Короткий текст ультиматума передавался через мощные радиоустановки политотдела армии. Набравшись терпения, мы в течение часа «просвещали» гитлеровцев.
Сначала белые флажки появились лишь на отдельных участках, но постепенно огонь противника стал затихать и наконец прекратился по всему фронту. Немцы капитулировали.
В результате Витебской операции противник потерял только убитыми двадцать тысяч человек. Девятнадцать тысяч гитлеровских солдат и офицеров было захвачено в плен.
Эти красноречивые цифры не нуждаются в комментариях.
Задача, которую в этой операции решала 39-я, была лишь попутной в масштабах фронта. Во взаимодействии с 43-й армией мы помогали развивать успех, достигнутый под Витебском. За четыре дня боев по ликвидации окруженной немецкой группировки мы продвинулись всего на тридцать шесть километров. Но при этом удалось вырезать такой огромный участок в обороне гитлеровцев, который они уже не смогли закрыть. Более того, при выполнении задачи, поставленной командованием фронта, 39-й и 43-й удалось окружить и уничтожить значительную группировку противника, включавшую две авиапехотные и три пехотные дивизии, а также отдельные части и подразделения 3-й танковой армии немцев. Сделано это было почти исключительно силами своих стрелковых соединений и приданных им артиллерийских средств. А такое не часто случалось в годы войны.