— Маленькая моя! Это и есть любовь! Я твою маму так любил! Но она относилась ко мне как к сыну. Я буду посажёным отцом на твоей свадьбе! Любви тебе, дом полную чашу и детишек побольше! Я тебя люблю! Я весь сегодня извелся!

Я всхлипнула и положила трубку, пошла в спальню. Андрей спал. А я смотрела на него. Присела на краешек кровати и смотрела, как он спит. Провела пальцем по его лбу и убрала сбившуюся прядь волос. Он улыбнулся во сне и пробормотал: "Ритуля", и заулыбался. Мне опять стало страшно, и я пошла на кухню. Поставила чайник и пристально смотрела на огонь. Совершенно неожиданно и беззвучно Андрей меня обнял сзади: "Рита! Выходи за меня замуж!" Я развернулась, ударила его кулаками по груди и сказала: "Да, я буду твоей женой!". Он поднял меня на руки и закружил по комнате. "Ты даже не представляешь, как я рад твоему согласию. Рита, Ритуленька, Ритуля!" У меня кружилась голова! "Я вся в маму! Она вышла замуж за папу сразу после бала в 12-м году. И была ему верна, даже после его смерти!" "Я не собираюсь умирать, Рита! У нас вся жизнь впереди.

В одиннадцать часов мы были у Судоплатова. Он, судя по всему, уже всё или почти всё знал. Вместо совещания получилось "не пойми что", оказалось, что Маргарита и Судоплатов чуть ли не родственники! Основной вопрос был: когда свадьба? Мы, оба, сказали ему, что мы, в девять часов, причём перебивая друг друга, заехали в ЗАГС по дороге, и мы теперь муж и жена. Моя Ритуля просто светилась счастьем. Это проняло даже Павла Анатольевича, который сказал, что давно так не радовался! Кроме того, Судоплатов сказал, что вчера вечером в Ленинград было отправлено распоряжение Наркома НКВД об освобождении из-под ареста капитана 1 ранга Берга, что он не возражает, если мы на недельку слетаем на юг, но после Ленинграда, подключайте Берга немедленно. Но предварительно должна состояться свадьба, причём он хочет быть посажёным отцом! Рита и вправду сирота, а вот как доставить мою маму? Павел Анатольевич сказал, что это не проблема! Я парировал, что только, пожалуйста, без сержантов НКВД, иначе я в одночасье тоже стану сиротой! Товарищ Павел долго хохотал! Мы выехали на Центральный Аэродром и через полтора часа вылетели в Ленинград втроём на 4-местном Я-6. Александр тоже нас поздравил. Вообще-то он был первым! Он остановился возле ЗАГСА и был моим свидетелем на свадьбе. А роль свидетельницы невесты исполнила какая-то служащая ЗАГСА.

В самолёте Рита сидела на правом сиденье, развернувшись ко мне, постоянно смотрела на меня, иногда прикасаясь пальцами к моему лицу или одежде. Она молчала или отвечала односложно. Несколько раз, когда я смотрел на неё пристально, она без звука говорила: "Я тебя люблю!". Это хорошо читалось по губам. Через 4 часа добрались до Ленинграда. Сели за городом на Комендатском. Александр куда-то позвонил, мы больше часа скитались по аэродрому, потом приехала машина, и нас отвезли в "Англетер". Мы поели, и Маргарита сказал, что хочет показать "свой" дом и могилу матери. Сашу мы оставили в гостинице: нас здесь никто не знает, в маршрутном листе – ни одного слова про Ленинград, мы, оба, вооружены. И, в конце концов, у нас – медовый месяц! "Да и чёрт с вами! — сказал Филиппов – Смотрю на вас и вспоминаю, как мы с Дарьей поженились. Совет да любовь! А я спать пошёл!" – Он улыбнулся, развёл руками и пошёл в свой номер.

Мы прошли на Васильевский, на 7 линию, затем прошли на Смоленское кладбище, там недалеко. Рита присела у могилы матери, поправила проходы, сменила совсем увядшие цветы. "Мама, это Андрей". "Ты бы ей понравился, я знаю! Пошли, а то мне холодно что-то стало. Не люблю это место! Здесь всегда очень холодно". Медленным шагом мы вернулись в гостиницу. Величественный Исаакиевский собор с зелёными статуями на углах и памятник Николаю Первому "Палкину" произвели просто неизгладимое впечатление. "Андрей, пообещай мне, что когда все кончится, мы сюда вернёмся! Здесь мой дом и здесь я хочу растить наших детей!" – сказала мне Маргарита. До этого момента всё происходящее казалось мне сказкой или несбыточной мечтой: самая красивая девушка, очень высокая должность, общение с действительно историческими личностями. Все это померкло и обратилось в одну единственную, и очень любимую женщину, которая хочет носить под сердцем наших детей, а я обязан их защитить.

Утром, втроём, поехали в Гавань. Филиппов был в форме НКВД, поэтому даже не пришлось предъявлять документы. "Где я могу увидеть капитана 1 ранга Берга!" Вижу испуганные глаза охранника: "А что его не надо было пускать?" "Нет, всё в порядке!" "Он в левом крыле, в лабораториях!" Закрыто, закрыто, открыто, входим. К нам спиной стоит, чуть сутулясь, человек в черной шинели, но со споротыми шевронами. Он обернулся на шаги, его взгляд остановился на Филиппове. Его руки самопроизвольно пошли назад. Филиппов, умница, сразу остановился и отдал честь, а мы с Маргаритой продолжили движение.

— Вы – капитан 1 ранга Берг?

— Да, с кем имею честь?

— Комиссар по радиофикации ВВС Андреев Андрей Дмитриевич! – и предъявил ему мандат Сталина.

— Чем обязан?

— Аксель Иванович! Хотелось бы привлечь вас и ваш институт к сотрудничеству с нашим отделом!

— А я что, восстановлен начальником института?

— А разве вас снимали?

— Не знаю, молодой человек. Я, видите ли, находился под арестом и следствием с прошлого года, поэтому не совсем в курсе событий. Следствие не прекращено, но вчера вечером мне изменили меру пресечения.

Я повернулся к Александру: "Вам что-нибудь известно об этом?"

— Так точно, Андрей Дмитриевич! Я читал постановление и оно у меня с собой. Там написано: "с исполнением основных обязанностей без ограничения свободы передвижения".

У меня самого, тоже было это постановление, но мне хотелось, чтобы это прозвучало из уст работника НКВД.

— Так что, Аксель Иванович, давайте пройдём в ваш кабинет и поговорим о наших насущных задачах: нам, ВВС, нужны локаторы!

— Молодой человек! Вы что, не видите, что лаборатории практически пусты? По распоряжению бывшего главного инженера Шулейкина почти всё вывезено!

— Значит, будем заполнять лаборатории. Я уже поинтересовался положением вещей: Шулейкин тоже работает в этом направлении. Он испытал "Редут" два месяца назад. Но, у него маленькая дальность и большие проблемы с точностью. Вы, Аксель Иванович, готовы взять на себя это направление?

— Несомненно!

— Вот и давайте обсудим, что необходимо для ускорения работ!

Наша свадьба с Ритой состоялась через три дня: весёлая, шумная, мы справляли её в Чкаловском, где у меня было больше всего друзей. Маму привезли и увезли, живой и здоровой, а нам разрешили взять самолёт и лететь в Крым на отдых. Ялта осенью – это что-то божественное. Мы ходили по набережной, поднимались на Аю-Даг, сидели в ресторанчике в Ласточкином Гнезде и чувствовали себя на вершине счастья, но, через пять дней пришла телеграмма от Павла, что его палец срочно нуждается в операции. 

Телеграмму получил Андрей. Долго вчитывался в неё, подошёл к столу, и сказал, что поездка в Феодосию отменяется. Я, даже не прочитав, поняла, о чём телеграмма, и что наш отпуск кончился. Андрей спустился вниз к администрации, сказав мне, чтобы я собиралась. Сели в машину, которая привезла нас под Севастополь, на аэродром Бель-Бек. Там стоял "наш" Я-6. Андрей большую часть дороги молчал. Один или два раза показал на очень красивые места и сказал, что в следующий раз надо попасть сюда. Забросил чемоданы в самолёт, помог мне забраться на правое сиденье, поговорил о чём-то с техником. Самолёт был горячий, и пахло терпким, но приятным запахом. Андрей уселся на левое сиденье, втянул носом запах: