Рассказы старого антиквара. Месть как песня, как поэма.

   Восемь наемников в полном вооружении, плотной коробочкой окружали девятого - своего Капитана. Построение не слишком удобное для перемещения по шумным улицам Восьмиградья, но слишком уж ценную вещь нес капитан в небольшой шкатулке черненого серебра. В конце концов, в Восьмиградье стекаются со всего веера миров лучшие карманники и воры, виртуознейшие разбойники, способные ограбить жертву в самой толпе, и никто ничего не заподозрит.

   Но вот цель достигнута. Небольшая и невзрачная с виду антикварная лавочка. Тот, кто владел ею, давно не нуждался в случайных посетителях. Уже не один век клиентами владельца невзрачной с виду лавочки было только ограниченное число чрезвычайно богатых и влиятельных разумных, из веера миров, окружающих Восьмиградье.

   Да и продать, что либо в эту лавочку могли не многие, только самые и самые лучшие, те кому могли попасться действительно уникальные вещи, причем регулярно, а не разово. На всех остальных хозяин лавочки просто не стал бы тратить свое время.

   Но Капитан, одного из сильнейших и удачливейших отрядов наемников, не так давно заслужил такое право.

   Капитан осторожно прошел в дверь, которая бы не открылась перед недопущенным, и которую не смог бы быстро взломать даже архимаг, и стал созерцать содержимое витрин.

   Капитан не спешил. Он знал, что о его приходе известно, и когда хозяин освободится, то придет сам. А шуметь и звать кого-либо - терять лицо. Обо всем этом и многом другом его проинструктировал человек, порекомендовавший его хозяину лавочки.

   Через пять минут появился хозяин, выглядящий в этот раз как добродушный толстяк лет пятидесяти, в домашнем халате. Короткий обмен приветсвиями и, после минутного осмотра содержимого шкатулки, толстяк передал Капитану 4 невзрачных кристалла.

   Капитан бережно положил кристаллы, каждый в свое отделение в подготовленном заранее пенале и, надев на шею цепочку пенала, опустил его под кирасу.

   Хозяин лавочки добродушно произнес: - А вы я вижу заинтересовались некоторыми моими экспонатами.

   Капитан вздрогнул, этого он ждал давно, то, что хозяин лавочки заговаривает с ним не о сделке, означало заинтересованность в более высоком уровне сотрудничества. Хозяин будет о чем-нибудь рассказывать и составлять потихоньку мнение - достоин ли слушатель серьёзного сотрудничества, а значит и заказов.

   Антиквар, между тем, продолжал: - Вам я смотрю любопытно, что делает этот с виду обычный, хоть и роскошно украшенный, ошейник на моей витрине. А вещь на самом деле весьма экзотическая. Если вы не спешите я могу рассказатьеё историю.

   - Ну что вы, я с удовольствием послушаю историю этой вещи. - капитан старательно делал вид, что не обращает внимания на облик антиквара. Сейчас тот выглядел, как высокая и худая, закутанная в балахон фигура, двигающаяся со змеиной грацией. Капитан знал, что показывать удивление меняющимся обликом антиквара, это ронять собственное реноме, мол какая ты глухая деревенщина, если удивляешся таким пустякам.

   - Это было в мире Сейхан-ка.- начал антиквар, - Обычный мир, полдюжины рас, время от времени воюющих, дремлющие и почти не вмешивающиеся в дела смертных, боги. Да таких миров 4 из 5. И почти как везде, светлые эльфы очень не любили своих темных собратьев. С интервалом в полтысячи - тысячу лет устраивали войны, в которых никто не добивался окончательной победы.

   Так было пока один из правителей светлых эльфов, после очередной не слишком успешной войны, придумал новый план войны на полное истребление темных эльфов. Тысячи светло эльфийских солдат засели за лютни и мандолины, гитары и флейты. Почти все светлые эльфы обладают музыкальным слухом и приятным голосом. Но, если раньше бардами становились единицы самых лучших, то теперь годились почти все, ведь выступать им не перед эльфами. И вот тысячи светло эльфийских бардов разошлись по миру, преимущественно по землям людей. Два века спустя люди уже глядели на историю глазами светлых эльфов. Нет, оставались еще конечно ученые, архивариусы и прочие книжники, которые пытались возражать. Но, кто обратит внимание на возражения какого нибудь седого старика, потрясающего летописями, когда вот тут прекрасный бард, дивным голосом поёт великолепную поэму про борьбу благородных героев, против коварных и злобных врагов.

   А вредного старика с его книжками можно и на костер отправить, тем более что и новые законы подоспели, "О наказании за отрицание преступлений темных эльфов". Правители ведь тоже с детства слушали баллады светлых эльфов.

   Отцы приняли законы "О наказании за отрицание преступлений темных эльфов", а детей уже погнали, как стадо, на убой.

   Светлые эльфы начали новую войну с темными собратьями. Но если раньше в войнах светлых с темными потери были в среднем 1 к 1, то в новой войне на 5-6 убитых темных эльфов приходился только 1 светлый... и два-три десятка людей. Но какое дело Владыкам Предвечного леса до потерь каких то людей?

   Отчаянно бились темные эльфы, но все же отсупали, пусть медленно, но неуклонно. И в какой-то момент темные эльфы поняли, что не выжить им в этом мире. Страшны межмировые пути, там, где небольшой, хорошо подготовленный отряд имеет шанс проскользнуть без потерь, большой отряд привлечет слишком много тварей межреальности. Потому не ходят дорогами межреальности даже самые мощные армии. Ну а если вести не армию, а остатки народа, большая часть воинов и магов которго пала в войне? Радуйся, если погибнут только три четверти... Но у темных небыло выбора.

   Остатки народа темных эльфов ушли дорогами межреальности, но часть осталась - сдерживать врага и... готовить месть. Что такое настоящая месть темных эльфов? Она должна быть как поэма, как песня. Враг не просто должен умереть, пусть и предварительно испытав физические муки. Враг должен страшно страдать душой и биться в тисках отчаяния, унижения и бессилия.

   Потому не стали темные эльфы призывать чудовищных демонов, способных пожирать миры, насылать смертные проклятья, убивающие народы. Не стали не потому, что против всего этого есть хоть и трудные и не гарантированные, но все же способы борьбы, нет, не стали по тому, что сочли недостаточным.

   Все знают, что светлого эльфа нельзя сделать рабом. Несколько дней в заточении и пленник просто умрет. Остатки сил, добиваемого народа темных эльфов, были брошены на то, чтобы создать ошейник, позволяющий держать светлого эльфа в рабстве. Воины темных эльфов отдавали свои жизни, там где могли бы победить врага просто убив, лишь бы другой темный взял врага живьем. Маги тратили остатки маны не на удары по врагам или на защиту, а на эксперементы с пленными светлыми эльфами. И они успели. Темные создали ошейник, позволяющий держать светлого эльфа в рабстве и покорности. Сотни свитков с описанием были раскиданы по последней темно-эльфийской цитадели. Большинство просто сгорели в пожарах и под ударами магии. Что-то затоптали сапоги простых солдат. Что-то уничтожили светлые эльфы, тщательно уничтожающие все следы культуры темных. Но что-то попало в руки людским магам. Даже не понявшим, что именно, ведь почти никто из людей не знал ни темно- эльфийского языка и тем более письменности.

   Но настоящий маг всегда жаден до знания, пусть даже и непонятного. И знание сохранилось, сохранилось и разошлось по людским землям, в виде пергаментов и в виде десятков перерисовок в личных книгах магов.

   Может быть и избежали бы светлые эльфы, мести темных, замкнись светлые в своих землях. Но ведь в мире оставались другие расы, не подчинившиеся светлым эльфам. И решили светлые, что нужно просто дать людскому стаду отдохнуть и восстановить численность воинов, которых можно отправить на убой. По прежнему вились эльфийские барды в землях людей, а дивные голоса пели баллады, на этот раз уже о жадности и коварстве гномов.

   А полвека спустя, совпали во времени и пространстве правитель богатого королевства, безумно влюбившийся, в отвергшую его эльфийку-барда и маг, расшифровавший способ создания рабского ошейника для эльфов.