В замке Гельд первым делом навестил магов и проверил, как у них идут дела с заполнением накопителей. Дела шли отвратительно. Магам приходилось сливать Силу из собственного резерва, который затем пополнять во время медитации. И если первое происходило достаточно быстро, то вот второе... Также свою роль играла и емкость кристаллов, просто гигантская в сравнении с возможностями 'доноров'. Иначе говоря, из двенадцати накопителей баронские маги еле-еле смогли заполнить один чуть больше чем на половину. Перед личем встал выбор: или задержаться ещё на неделю, или ограничиться долечиванием одного только наследника, поскольку расходовать собственный резерв или Силу из оставленных на крайний случай пяти кристаллов немёртвый не собирался - опасно.

  Покрутив ситуацию так и этак, Гельд в конце концов остановился на втором варианте, подумав было, что можно пригласить барона навестить долину, скажем, вместе с торговым караваном. Однако поразмыслив ещё, пришёл к выводу, что сейчас такое приглашение будет неуместным. Вот если бы и в самом деле иметь снаружи замок или хотя бы башню... Тем более что маленькие химеры, отправленные на поиски Источников Силы, в самой долине ничего достаточно мощного не нашли, зато на Равнине не так уж далеко от входа в лабиринт ущелий отыскали-таки кое-что интересное. Представляло оно собой проплешину размером с кладбище Карса, на которой не росли ни кусты, ни деревья и которую старательно обходили стороной звери и облетали птицы. Проплешину, буквально истекающую Силой. Силой Смерти. Наставник, побывавший там, предположил, что когда-то на этом месте сначала убили, а потом и захоронили очень много живых существ. Разумных существ. Очень много. Несколько десятков тысяч. Когда-то. В те времена, от которых сейчас не осталось ни легенд, ни даже слухов. В доимперские. И вот там поставить сначала башню, а потом замок...

  После чего и гостей приглашать можно.

  Пока же - Гельд посмотрел на зажатый в левой руке полупустой накопитель - пока долечить кайского наследника до такого состояния, когда ему для окончательного выздоровления будут требоваться только сон и нормальная еда, и возвращаться. Что же касается самого барона и его второго сына - в крайнем случае можно будет съездить сюда ещё раз.

  * * *

  - ...полковник! Четвёртый Гвардейский полк...

  Дарсиг шёл вдоль строя, внимательно оглядывая подчинённых и их 'питомцев'. Не потому что рассчитывал обнаружить какой-то непорядок - нет. Всё давно собрано, уложено, что нужно - починено, что нельзя починить - заменено, чего не хватало - получено. И не один раз проверено. Нет, такой вот смотр перед выходом - это традиция...

  'Армия держится на традициях, - любил повторять курсантам в Академии преподаватель строевой подготовки. - Заберите у армии её традиции, и она превратится даже не в наёмников - у тех тоже традиции, хотя и свои - она превратится в сброд. В толпу с оружием, которой всё равно, кого резать, где, когда... Сейчас вы это вряд ли поймёте, потому просто запомните: армия держится на двух вещах - на дисциплине и на традициях...'

  Традиция... Неторопливо шагая вдоль строя, Вертин всматривался в глаза и лица подчинённых, выискивая страх, обречённость или, того хуже, предвкушение. Хотя откуда ему было взяться? Это не Первый Гвардейский, не Конная Гвардия Его Величества, которую набирали из отпрысков дворянских родов и которая нужна была, главным образом, чтобы блистать. На парадах. Во время королевских выездов. На постах у главного дворцового входа, у тронного зала... Нет, их тоже, конечно, учили, гоняя так, как не снилось кавалеристам в провинциальных гарнизонах, но... Если в голове ветер, а война представляется красивой атакой широким фронтом под пение серебряных труб, когда лучи восходящего солнца играют на начищенных кирасах и шлемах, когда багряные плащи развеваются за плечами подобно крыльям, когда... Конечно, взяться таким вот романтикам в Четвёртом Гвардейском неоткуда - Вертин лично беседовал с каждым кандидатом, все они отслужили по меньшей мере один срок, все попробовали чужой крови и узнали цвет своей. Все. Но люди со временем меняются, и мало ли... Тащить с собой упивающегося убийствами сумасшедшего... Однако тёмногвардейцы глядели уверенно и спокойно, и Дарсиг, дойдя до конца строя, где короткой шеренгой стояли неживые, едва заметно перевёл дух: люди в порядке, и это главное.

  Немёртвых можно было и не осматривать. Снаряжение у них однозначно в порядке (будь иначе, сами бы доложили, они это усвоили), а чувства... Ну какие у мертвецов чувства, пусть даже у ходячих? Тем более если они свою прошлую жизнь не помнят? Тем не менее полковник проверил и их тоже, с удовлетворением полюбовавшись кольчугами и мечами дварфовой выделки (Главнокомандующий рявкнул на интендантов. А может, ещё и обматерил. Да не 'может', а наверняка, иначе этих крыс не проймёшь) - кто знает, как в степи будет с Силой. Конечно, у каждого из мертвяков при себе накопитель с запасом на чёрный день. Как объяснял когда-то князь (на самом деле, понятное дело, его слуга-оборотень, но полковника давно уже не волновали подобные тонкости), при наличии достаточного количества Силы высшая нежить способна восстанавливать почти любые повреждения тела. Конечно, рука или нога заново не отрастут (а может, и отрастут. Князь, похоже, и сам этого точно не знал), но вот прирастить обратно оторванное (или случайно подвернувшееся) проблемы не составит. Но! Только! Если! Хватит! Силы!.. А кто знает, хватит ли её, чтобы просто добраться до Орды? И потому Дарсиг постарался обеспечить своим немёртвым подчинённым защиту получше, благо в предстоящей операции именно им предназначена одна из главных ролей.

  Вернувшись на своё место перед строем, полковник скомандовал:

  - Вольно!

  - Вольно! - эхом отозвался командир первого взвода, по совместительству исполнявший обязанности начальника штаба. По уму, давно пора назначить его на эту должность официально, да только заменить пока некем.

  Ещё раз пробежав глазами по ровным шеренгам, Дарсиг прочистил горло и заговорил:

  - Господа гвардейцы, как вы знаете, мы - самая надёжная опора трона. Мы - самые верные. И мы - самые лучшие, - Вертин был не мастер говорить речи, однако трусливую мысль поручить сочинить что-нибудь, к примеру, одному из полковых жрецов отверг сразу же, как только она пришла в голову, и сейчас истекал потом, с трудом подбирая слова. - Для нас, господа, есть только один закон: король хочет - король получит. А потому... Смир-рно! Слушай приказ! - из поясной сумки появился свиток, перевитый шёлковым шнуром с печатью красного сургуча. - 'Я, Кирхан Четвёртый, король Карсидии, повелеваю: Четвёртому Гвардейскому полку...'

  Казалось, строй перестал дышать. В истории Четвёртого Гвардейского это был первый такой приказ, и люди, слушая, непроизвольно ещё сильнее вытягивались, ещё больше разворачивали плечи и выпячивали грудь. Потому что сегодня, сейчас, на заднем дворе поместья, переделанном под плац, начиналась боевая история полка. Та, которую будут рассказывать новичкам. Та, которую высекут золотыми буквами на чёрных мраморных или гранитных плитах. Наконец, та, которой будут хвастаться во время дружеских попоек с гвардейцами других полков...

  Закончив чтение, Дарсиг аккуратно свернул пергамент в трубку, убрал его в поясную сумку, в очередной раз обвёл взглядом короткий ('Мало нас, очень мало!') двухшереножный строй и взметнул вверх выхваченный из ножен палаш:

  - За короля!..